Шрифт:
И крестьяне, и монахини не хотели выпускать Анну. Они знали, что ждет ее, и потому плакали, отговаривали. И старый Лорен, едва-едва сдерживая слезы, приговаривал:
— А ведь я готовился к последнему бою!.. Или забыли, за что меня судили — я изобретатель! А я здесь нашел залежи серы. Я сделал много огневых зарядов. Мы сожжем многих… многих…
Творимир подошел к нему, и, положив руку на плечо, сказал:
— Да. Мы могли бы действительно сжечь многих. Долго бы ярилась эта последняя, непримиримая битва. В конце-конце все мы полегли бы… Но слишком долго мы воюем. Слишком много позади крепостей, городов, битв, кипящей смолы, стрел, пуль, боли, слез, крови… Но этого больше не будет. Из этой круговерти есть только один выход — пожертвовать собой. Не нужно долгих речей. Не к чему травить сердце. Прощайте.
— Подождите. Побудьте с нами еще несколько часов. До сумерек. А в сумерках, когда вы будете выходить, я устрою фейерверк. Не волнуйтесь — никто не пострадает…
— Хорошо. — печально улыбнулся Творимир. — Останемся еще на несколько часов, Анна?
— Да.
И они остались. Крестьяне дарили им песни. А потом Творимир попросил, чтобы и Анна спела. Она прошла в середину пещеры, и пропела спокойным, красивым голосом:
— О, как же тих вечерний свет,Лежат поля без дуновенья,Ни голосов, ни вздохов нет,Лишь звезд далекое свеченье. Пускай уходит жизни день —В ночи открылась тьмы безбрежность.Печали пусть минует тень:Во тьме и свет, и жизнь, и нежность.Быстро пролетело время. И Анна, печально улыбаясь, шепнула тихо:
— Ну, вот я чувствую — наступили сумерки.
И старый Лорен не выдержал, и заплакал.
— На прощание я все же устрою фейерверк. И они не посмеют меня тронуть…
Появился алмазный паук. Понес их по туннелям, вниз. И в окончании последнего туннеля, у валуна стоял, готовился нажать на рычаг Изумрудный Великан. И он сказал:
— Никогда не помогал людям, а сейчас — разжалобили вы меня. Если хотите — мои слуги вступятся за вас. Они разорвут все войско Бригена.
— Что вы говорите. — прошептала Анна. — Конечно — нет. Как же можно "рвать людей"? Ведь они живые. Что ж из того, что они в войске Бригена? Нет ничего ценней жизни человека.
— Да. — стараясь говорить так же спокойно, ответил Творимир. — Время войн прошло, а впереди — спокойствие.
Изумрудный великан вздохнул. Нажал рычаг, и камень отодвинулся.
Творимир и Анна слезли с паука, и вышли. За ними юркнул и маленький человечек с большим черепом. Проход закрылся за их спинами.
Был поздний вечер. Спокойствие глубоких теней окутало землю.
Их сразу заметили. К ним уже бежали с обнаженными клинками, и кричали…
Анна протянула вперед свои легкие руки, и сказала ясным голосом:
— Я та, которую ждет Бриген. Отведите меня к нему.
Бриген оказался рядом, и он закричал воинам:
— А ну — отойдите от нее! Кто хоть пальцем ее тронет!..
Он не мог идти спокойно, и бросился к ней. Остановился в шаге — тяжело дышал, мучительные морщины разрезали его лицо. Голос его дрожал:
— Ну, что же ты — пришла? Ты… ты моя?
— Нет. — ответила она тихо. — И никогда не буду так, как вы того хотите. Но все же я пришла. Берите меня, везите в свой город… И только исполните одну просьбу: оставьте осажденных людей.
— Раз ты просишь — конечно, оставлю. И обещаю — не стану преследовать их. На что мне это? Сейчас же уезжаем!
— Как вам угодно.
— А этот зачем? — он кивнул на Творимира.
— Он решил последовать за мною.
— Что?!.. Наглец! Безумец!.. Я не позволю вам быть вместе. Он будет заточен в темницу. И за него ты меня не проси. Лучшее — забудь про него.
— Забыть — не забуду. И просить не стану — это действительно бесполезно. Пусть свершиться то, что должно свершиться.
Тут Бриген вперился взглядом в маленького человечка с большим черепом.
— И ты?! Ты что — тоже с ними?..
А маленький человечек глядел на клинок. На острую, режущую сталь. Вспоминал он орудия пыток, которые не раз доводилось прежде. И он дрожал, и он решил, что нет смысла говорить правду.
И он сказал:
— Я был у них в плену. Но я все это время стремился вырваться.
Конечно, ни Творимир, ни Анна не стали опровергать этих слов.
Творимира, как предводителя восстания, заковали в цепи, и под присмотром двух угрюмых стражей усадили в телегу. Анну Бриген взял в свою карету — там она сидела, и так ясен был ее взгляд, что Бриген не смел, ни притронуться к ней, ни заговорить
Войско быстро собралось, и двинулась в обратный, и последний для Творимира и Анны путь. Когда они выехали на поле, и горы открылись, начался фейерверк Лорена.