— Не успел уйти, а уже вернулся? — насмешливо спросил он. — А уж мистер Чарльз как волновался! Как же, сын пропал! Чуть не плакал от тревоги, причитал…

Закончил он болезненным воплем, а я демонстративно вытер руку о штаны, будто она у меня запачкана.

— Я тебе этого не прощу, — прошипел он. — Я отомщу. Ты у меня ещё узнаешь…

Я не стал задерживаться.

Рваный был в восторге от моего появления, и я немного отдохнул душой от его непритворной радости, а после отдыха во мне всегда просыпается энергия. Я подумал, что бы такое сделать, заметил вдали фигуру мистера Вениамина, направляющегося в свой домик, огляделся, не видит ли кто меня, перебрался через решётку и полез на стену, намереваясь проделать путь, каким грабитель-убийца проник в дом. Я, конечно, понимал, что если меня увидит садовник, леди Кэтрин, мистер Эдвард или мистер Белл, то для них мой поступок будет напоминанием об их горе и даже оскорблением их чувств, но мне эта мысль доставляла злое удовольствие. Пусть кто-нибудь из них выйдет. Кого мне стесняться? Разве со мной стеснялись? Пусть Сэм мстит мне сколько угодно, потому что плохо он делает не мне, а этим презренным людишкам. Пусть изломает ещё одну куклу, а я и бровью не поведу. Только лучше бы он сломал не куклу, а что-нибудь другое, не принадлежащее Энн. Эту голубоглазую девочку мне было почему-то жаль. Более того, когда я подумал о ней, мне стало за неё даже страшно, уж очень она походила на втоптанную в кровавую лужу героиню моего сна. Но довольно думать об Энн! В конце концов, она близкая родственница хозяев дома и может оказаться не лучше их, а я затеял занятное приключение, и все мои мысли должны сосредоточиться только на нём.

Мне поневоле пришлось задуматься о своих действиях, потому что, преодолев со сравнительной лёгкостью большую часть пути по стене, обнаружил, что дальше дороги нет. Или мне придётся прыгнуть, заранее зная, что не удержусь на узком карнизе и упаду вниз, хорошо, если не на прутья решётки, или надо возвращаться обратно. Относительно моей дальнейшей жизни у меня были кое-какие планы, поэтому я вернулся, обескураженный, конечно, но зато невредимый. Мне было ясно, что если этим путём не мог пролезть я, то взрослый мужчина, тем более, не мог этого сделать. Но как же он подобрался к окну?

— Ты с ума сошёл! — раздался испуганный возглас Поля. — Я увидел тебя из окна и побежал снимать…

Я решил, что Полю давно известно моё открытие. И правда, разве не должен он был попытаться приникнуть в запретные комнаты именно этим путём?

— Разве можно это делать днём, когда тебя видят? Что бы сказал дядя Эдвард?! А отец! Он не выносит даже упоминания о прошлом.

Я хотел было расспросить его о его конкретных действиях по продвижению к цели, потому что ясно было, что он не пытался лезть по стене, и поделиться своим открытием, но помешала Энн.

— Никогда больше этого не делай, Робин, а то я решу, что ты очень злой мальчик, — сказала она. — Я знаю, что Поль успел тебе рассказать о смерти мамы и тёти Салли, но ты не должен, не имеешь права напоминать об этом папе, дяде Эдварду… и мне тоже. Поль очень глуп, а ты или скверный, испорченный мальчик или ничего не понимаешь…

— Да где уж мне, — вставил я.

Мне не хотелось это говорить, но я сказал, и Энн внимательно посмотрела на меня.

— И знаешь что? Я начинаю сомневаться в тебе. Может, это ты погубил мою куклу?

И опять какой-то злой демон овладел моим языком.

— А ты загляни в свою комнату. Может, уже не осталось ни одной целой куклы.

Поль набычившись пошёл на меня, но я перемахнул через решётку и сел рядом с Рваным. Уж он-то не изводил меня пустыми придирками. Поль и Энн посмотрели на меня и ушли в дом, причём Энн что-то страстно доказывала брату, наверное, мою безнадёжную испорченность.

Лучше не вспоминать, как провёл я время до обеда. Я уверял себя, что имею полное право отомстить за себя, а меня грызло раскаяние. И зачем я был так груб с Энн? Чем она виновата? Наоборот, она всех убеждала, что не я испортил её куклу.

Энн была очень славной девочкой. Когда, устав от борьбы со своей совестью, я ушёл в дом, она подошла ко мне и за что-то попросила прощения.

— Ты не сердись на меня, Робин, — убеждала она. — Я уверена, что это был не ты. Я не знаю, кто, но убеждена, что не ты. Только пообещай мне, что не подашь виду, что тебе всё известно. Может, ты и не глупый мальчик, хоть не хочешь учиться, но ты ничего не знаешь. Ах, ты ничего не понимаешь!

Когда она начала говорить, я видел перед собой живую куклу, но к концу речи кукла исчезла и передо мной стояла очень серьёзная девочка, старательно скрывающая тайную заботу или даже горе.

— Ладно, — согласился я.

Энн хотела ещё что-то сказать, но появился мистер Эдвард и позвал меня с собой. Вновь мы сидели в библиотеке.

— Робин, мисс Кларк пожаловалась мне, что кто-то рылся в её вещах.

Недавно я решил, что козни Сэма обернутся мщением за нанесённое мне оскорбление, но сейчас проклинал пакостного поварёнка.

— Что-нибудь пропало? — спросил я.

— Нет.

— Разве у неё нет ничего такого, что можно стащить?

Мистер Эдвард заговорил очень мягко.

— Робин, я понимаю, что ты обижен на моего брата, но эта бедная женщина не виновата в его поступке. К тебе она относилась хорошо.

Не знаю, что бы я ответил, если бы он меня ругал, но сочувственный тон вызвал во мне почти ненависть.

— А теперь относится плохо, да?

Я думал, что он меня сейчас же выгонит из дома, но он лишь кротко сказал, что я могу вернуться к Энн, и я понял, что, даже если я подожгу дом, он всё равно будет удерживать меня здесь.

К Энн я не пошёл, а скрылся в своей комнате и до обеда ломал голову над странностями мистера Эдварда. Кому он хотел досадить моим присутствием? Неужели брату?