О да, конечно. Трогательная вера в лучшее в каждом человеке больше подходила восторженным школьницам, чем старому вояке, поэтому я позволил себе подозрительно выгнуть бровь.

— Оптимистично, — сказал я, — Только маловероятно, вот в чем трудность.

— Ну, значит не судьба, — философски рассудил капитан, — Давай, садись, и вали, Чарли Рэндом Рихтер. Мне надоело, что дисциплина на корабле с твоим появлением стремительно движется к минус бесконечности, да и книги ты в порядок привел, слава богу, так что будем считать, что твоя миссия на "Квебеке" выполнена.

Он шутил, конечно, но в карих глазах я снова читал жуткую усталость. Никогда не видел, чтобы человек был настолько утомлен своей жизнью, но при этом упрямо шел вперед. Не знаю, может быть, это моральный садомазохизм, а может, просто этому человеку было просто плевать на всю свою жизнь, и он ждал лишь одного мгновения — мести, чтобы потом просто уйти, неважно куда.

В люке появился пилот с недовольным лицом:

— Капитан, ну так что?

— Ничего, Дейв, погоди еще пять минут.

— Мы выбиваемся из графика, — проворчал пилот.

— График, — весомо сказал Синклер, разворачиваясь к нему, — устанавливаю я. Пояснить подробнее?

Дейв скорчил рожу:

— Я работаю на тирана, — буркнул он, сморщив нос, но я точно знал, что каждый человек на корабле, начиная от младшего кока и заканчивая старшим помощником польских корней, Антоном, могут изворчаться на Синклера как старые холодильники, но пойдут за ним в огонь, воду и открытый космос.

Как только пилот вернулся на флайер, капитан повернулся ко мне:

— Что ж, мальчик, лети. И… прости, за ту пощечину. Иногда взрослые делают вещи, о которых очень сильно жалеют, поверь. Мне очень жаль, что я тебя ударил.

— Я знаю, — сказал я негромко. Меня снова зазнобило.

Там, за тонкой непрочной стенкой был вакуум. А за ним — зеленая, покрытая лесами и полями, реками и океанами, Земля. Моя Земля, на которой меня ждали близкие мне люди. Окажись я там, снова начнутся милые моему сердцу пикировки с Риди, беззлобный обмен шутками с Питером и натянутое молчание с Джой. Там, на Земле, будет спокойно и весело, и однажды я все-таки исполню заветную мечту Дика и перевоспитаюсь в законопослушного гражданина, закончу школу и поступлю в колледж, не решил еще, правда, в какой.

А здесь был только Синклер. Человек, предложивший полузнакомому мальчишке не то чтобы даже покровительство, а скорее отцовство. И мне, никогда не видевшему своего папашу, это было действительно важно.

Неравнозначный размен.

Ненавижу выбирать, честное слово. Куда легче, если кто-то принимает решения за тебя, или когда выбора нет совсем — тогда просто делаешь то, что важно сейчас.

Я все-таки подошел к люку, ведущему во флайер, и только потом повернулся:

— Знаете, капитан, ваш сын наверняка был счастлив, что у него такой отец, — я помолчал немного, а потом резко выдохнул, — И я был бы счастлив.

Пока задраивался люк, я успел увидеть лицо Синклера. И мне показалось, что тот тяжеленный груз, что был у него на плечах, стал хоть чуточку, но легче.

Во флайере меня встретил звук из микрофона.

— Уважаемые пассажиры, прошу занять свои места и пристегнуть ремни. В связи с тем, что на борту не предусмотрены гигиенические пакеты и ментоловые леденцы, очень большая просьба не блевать на обшивку кресел, а добираться до гальюна, — весело вещал пилот Дейв. Учитывая, что единственным пассажиром был я, забавно не было.

Флайер взметнулся в пространство, и я успел только разглядеть крыло "Квебека" в иллюминатор, около которого устроился. Отчего мне казалось, что там Синклер точно так же смотрит за тем, как мы удаляемся от корабля.

— Прощайте, — прошептал я.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ, ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ, В КОТОРОЙ ОТКРЫВАЮТСЯ ВСЕ КАРТЫ.

"Если любишь цветок — единственный,

какого больше нет ни на одной из многих

миллионов звезд, этого довольно:

смотришь на небо и чувствуешь

себя счастливым. И говоришь себе:

"Где-то там живет мой цветок"

Антуан де Сент-Экзюпери

"Маленький принц"

— Рихтер, есть покурить?

Я оглянулся. Дино — один из старых моих знакомых по нью-йоркскому "дну", профессиональный карманник и один из самых отъявленных мерзавцев, которых я только знал, стоял на набережной и выжидательно смотрел на меня. Очевидно, слухи о том, что я появился в городе, успели за несколько дней дойти до всей уличной братии, в том числе и до этого редкостного сукиного сына.