– Победила? – участливо спросил Кочкин, прижимая к себе тумбочку. Сейчас он немного сочувствовал Татьяне Аркадьевне.

– Второе место заняла, а первое досталось Гороховой Светке, она норковую шубу в фиолетовый цвет перекрасила, бегемота изображала.

– Но вроде бы бегемот не очень волосатый? – задумчиво сказал Кочкин.

– Так и норка стриженая была, – важно заявила Леська.

Дверцы лифта плавно закрылись, и раздался легкий гул, который довольно быстро прекратился. Кабина несколько раз дернулась и резко остановилась. Максим Григорьевич качнулся вперед, ойкнул и выронил тумбочку, она рухнула вниз прямо на его левую ногу.

– А-а-а! – закричал он, подпрыгивая.

Кабина зашаталась, а Леська завизжала. Она была уверена, что умрет в самое ближайшее время, что лифт на самом деле не стоит, а с бешеной скоростью падает в бездну.

– Тихо! Прекратить панику! – скомандовал Кочкин через секунду. Склонившись над тумбочкой, он попытался достать до больного места на ноге. – Мы просто застряли.

– Боже, боже, – запричитала Леська, – мне все-таки не удастся дожить до пенсии, а я так мечтала, так мечтала…

– Ничего страшного не случилось. Сейчас позвоним в диспетчерскую, придет Лебедякин и все починит. У меня в телефоне остался номер. Н-да… наверняка мы застряли на этом проклятом третьем этаже.

– Звоните, звоните Лебедякину! Вы только представьте, сколько людей расстроится, если я умру! Ника, сестра… – Леська задумалась. – Убийца, пожалуй, тоже расстроится.

– Не сомневаюсь, – улыбнулся Максим Григорьевич, отодвигая тумбочку в угол. – Кстати, как насчет вашей теории? Может быть, мы с вами застряли неслучайно?

Он выпрямился и посмотрел на Лесю. Они оба смутились и тут же опустили глаза в пол. Вспомнился вчерашний вечер, встреча на кухне, теплые улыбки, многозначительные взгляды и глупая ссора.

– Может быть… – тихо пробормотала Леська.

– Я не хотел вас обидеть…

– Да я знаю, это я во всем виновата…

– Нет, ну я тоже сказал лишнее…

– Не сердитесь?..

– Конечно же нет, а вы?..

– И я тоже нет. – Леська хихикнула и посмотрела на Кочкина: было бы неплохо, если бы он сейчас ее поцеловал. – Слова, что я не пойду за вас замуж, я забираю обратно.

– А я забираю обратно свои слова, что не женюсь на вас.

– Хорошо, – выдохнула Леська.

– Хорошо, – подтвердил Максим Григорьевич.

Лифт задрожал и медленно поехал вниз.

– Да сколько можно застревать, делать, что ли, нечего!!! – раздался скрипучий бас Лебедякина.

– Это очень правильный лифт, – улыбнулся Максим Григорьевич.

– Ага, – счастливо кивнула Леська, думая, что при первом же удобном случае сама поцелует Кочкина, и сделает это так, что земля затрясется.

* * *

Прислушиваясь к громыханию тумбочки на заднем сиденье, Максим Григорьевич раскладывал информацию по полочкам. Митрохин Николай – внешне приятен, настроен миролюбиво. На первый взгляд, к Олесе Лисичкиной он относится хорошо, но поглядывает в ее сторону как-то странно. Опасливо? Нет, неподходящее слово. Изучающе? Возможно… Вертятся, вертятся в его голове непонятные мысли, когда он смотрит на бывшую жену. Митрохина Татьяна Аркадьевна – строгая дамочка. Олесю не любит и постоянно сует нос в дела сына.

– Не густо, – буркнул Максим Григорьевич.

– Что? – спросила Олеся.

– Это я так… ерунда.

– Здесь налево.

Кочкин свернул к коричневым башням, соседствующим с небольшим продуктовым рынком. Сейчас они навестят Лапушкиных… Лапушкины, Лапушкины… Максим Григорьевич потянулся к сигарете и вновь задумался. Бывший муж недавно был у Олеси и потребовал обратно «Форд». Машина была куплена на имя Вениамина Сергеевича практически сразу же после свадьбы. Спонсировала покупку Инесса Павловна, она в основном и разъезжала на «Форде». За несколько месяцев до развода машину оформили на Лисичкину, с условием, что она покинет занимаемую жилплощадь и никаких претензий ни к чему предъявлять не будет. «Форд» довольно старый, и вряд ли за него можно выручить приличную сумму. Убивать из-за него глупо, да и после Олесиной смерти придется Лапушкиным побегать по судам, требуя обратно купленное в браке имущество. Долго и трудоемко. Пока никаких серьезных мотивов для убийства ни у Митрохиных, ни у Лапушкиных нет.

– Остановите, пожалуйста, около супермаркета.

Кочкин припарковался у обочины, а Леська упорхнула в сторону магазина. Вернулась она через десять минут, держа на вытянутой руке маленький горшочек с зеленью, упакованный в хрустящий полиэтиленовый пакет.

– Это что? – полюбопытствовал Максим Григорьевич.

– Мята. Веня очень любит ее пихать в чай. Только не подумайте, что я искренне забочусь о нем, это только в качестве подхалимажа.

– Утешили, – улыбнулся Кочкин.