Съ смятеніемъ озирался онъ вокругъ себя. Тишина, царствовавшая въ комнат, пугала его. Онъ прислушивался къ стуку маятника, къ шуму дождя, стучавшаго въ окно.

Что, еслибъ вернулась мистрисъ Дургамъ? Ему такъ много надо ей сказать! Онъ хотлъ ей сказать, что не добивается счастья, за которое ей пришлось бы поплатиться слезами, раскаяніемъ и всевозможными жертвами, что онъ ее любитъ — да, искренно, горячо любитъ, что мысль о ея взаимной любви наполняете его блаженствомъ, но также скорбью, гнетущею сердце тоскою, какъ бываетъ, когда мы обманываемся въ идеал, которому всею душою, доврчиво были преданы. Онъ хотлъ еще сказать — но чего еще онъ не хотлъ бы ей сказать? открыть міръ — новый міръ, который ему самому казался почти хаосомъ.

Онъ упалъ на стулъ и облокотился на руку пылающею головой. Онъ забылъ, гд находится, забылъ, что теперь было бы приличне и благоразумне удалиться; Что его присутствіе должно удивить прислугу.

Такъ просидлъ онъ съ четверть часа, какъ вдругъ раздались шаги въ смежной комнат и пробудили его отъ грезъ. Онъ подумалъ-было, что это Корнелія, и кровь прихлынула къ его сердцу; еще одинъ мигъ — и не она, а мужъ ея вошелъ.

— Добрый вечеръ, сэръ; какъ вы поживаете? сказалъ мистеръ Дургамъ по-англійски, проходя мимо Свена и, противъ обыкновенія, не протягивая еще руки, и сталъ спиною къ камину, не смотря на то,что въ немъ не было уже огня.

— Благодарю васъ; хорошо; а вы какъ? отвчалъ Свенъ, самъ не сознавая, что онъ говоритъ.

— Благодарю васъ; очень хорошо, сказалъ мистеръ Дургамъ.

Настало молчаніе, очень неловкое для Свена. Его честная натура возмущалась противъ дружественнаго обращенія съ человкомъ, который, еслибъ предчувствовалъ истину, говорилъ бы съ нимъ совсмъ другимъ тономъ. Свенъ чувствовалъ себя очень жалкимъ и ничтожнымъ въ маск лицемрія, которую ему пришлось надть первый разъ въ жизни. Онъ бросилъ испытующій взглядъ на Дургама; ему казалось, что на лиц этого человка онъ прочтетъ свой приговоръ. Но лицо Дургама было такъ же спокойно и холодно, какъ всегда; можетъ быть, нсколько блдне обыкновеннаго; но это могло зависть также отъ освщенія. Дургамъ все еще стоялъ на томъ же мст въ полуосвщенномъ углу комнаты, повернувшись спиной къ пустому камину.

— Гд мистрисъ Дургамъ? вдругъ спросилъ онъ.

— Сейчасъ она была здсь, отвчалъ Свенъ, и слова замерли у него на губахъ.

— О, вотъ какъ! сказалъ Дургамъ.

Опять молчаніе.

— Я думаю, сегодня вечеромъ никто не будетъ, заговорилъ Свенъ.

— Кажется такъ, сказалъ Дургамъ.

Опять слышался только стукъ маятника и капли дождя, бившія въ окна.

— А что наше катанье на парусахъ? въ третій разъ началъ Свенъ, которому этотъ односложный разговоръ становился невыносимъ: — нашлась ли лодка?

— О, да! Сегодня я купилъ отличную; она не слишкомъ велика, но крпка и скора на ходу. Я назову ее Ундина. Прекрасное названіе, не такъ ли? отвчалъ Дургамъ, по обыкновенію мшая англійскій разговоръ съ нмецкимъ.

— Ундина? сказалъ Свенъ — о! конечно, самое лучшее и подходящее названіе. Надо бы ее попробовать сегодня же, тмъ боле, что теперь настоящая погода ундинъ.

Свенъ сказалъ это въ шутку, а потому не мало удивился, когда Дургэмъ, посл минутнаго молчанія, сказалъ спокойно, какъ всегда:

— Пожалуй; такъ идемъ?

— Куда?

— Разв вы не сказали, что надо бы сегодня попробовать Ундину?

Въ эту минуту втеръ порывисте прежняго застучалъ ставнями и дверь на терасу распахнулась.

— Во всякомъ случа въ втр не будетъ недостатка, сказалъ Свенъ, все еще предполагая невозможнымъ, чтобъ мистеръ Дургамъ говорилъ серіозно.

— Согласенъ, сказалъ Дургамъ, поднимая воротникъ своего сюртука: — такъ идемъ!

Онъ позвонилъ и сказалъ по-англійски вошедшему слуг:

— Пальто и шляпу господину Тиссову!

— Такъ вы не шутите? спросилъ Свенъ.

— Зачмъ же? возразилъ Дургамъ: — если я не ошибаюсь, вы именно желали такого бурнаго дня. Боле благопріятнаго трудно найти.

Слуга принесъ вещи Свена.

— Я къ вашимъ услугамъ, сказалъ Свенъ.

Свенъ понялъ, что Дургамъ дйствительно не шутитъ, и догадался, что онъ былъ свидтелемъ только что происшедшей сцены и такъ или иначе потребуетъ удовлетворенія за нанесенный ему позоръ. Сильно, билось сердце Свена, но не отъ страха, а отъ нетерпливаго ожиданія, съ которымъ смлый охотникъ идетъ на встрчу неизбжной опасности. Онъ ршился, что бы тамъ ни вышло, во всякомъ случа не уступать человку, къ которому теперь чувствовалъ странную ненависть; если нужно, онъ готовъ былъ вступить съ нимъ въ борьбу на жизнь и смерть.

Эти мысли мелькали въ его голов, когда онъ въ мрачномъ молчаніи спускался съ терасы по лстниц за Дургамомъ и чрезъ нсколько шаговъ достигъ берега, гд маленькая бухта образовала родъ гавани.

Тутъ было нсколько лодокъ, которыми лодочники снабжали любителей паруснаго и весельнаго катанья. Когда они приблизились къ лодкамъ, ихъ окликнулъ караульный.

— Это я, сказалъ Дургамъ.

— Ахъ, это вы! что вамъ угодно такъ поздно?

— Мою новую лодку. Мы хотимъ еще часокъ покататься на парусахъ.