— Какъ! сказалъ сторожъ: — въ такую ночь? что вы, мистеръ, да вдь сегодня адская погода!

— Вотъ потому-то я и хочу.

— Теперь опасно кататься на парусахъ.

— Вотъ потому-то я и хочу.

Дургамъ вошелъ въ лодку — крошечную лодку, въ которой могли помститься трое, много четверо — установилъ въ середин маленькую мачту и приготовилъ все, чтобъ натянуть парусь.

— Все въ порядк, сказалъ Дургамъ.

Свенъ былъ уже въ лодк и взялъ багоръ, чтобъ оттолкнуть ее отъ берега.

Легкая лодка покорно повиновалась. Дургамъ натянулъ парусъ и она, наклонившись на бокъ, быстро понеслась по волнамъ.

— Ну, народецъ! такихъ сумасбродовъ не случалось еще мн видть! сказалъ лодочяикъ, смотря имъ вслдъ: — одинъ сумасбродне другого!.. Да, ну ихъ — мн-то не все ли равно? за лодку денежки заплачены, и хорошія денежки — а если у нихъ есть охота топиться, такъ вольному воля, какъ говорилъ чортъ, садясь въ крапиву. Ухъ! какъ сегодня холодно! точно въ ноябр.

И сдлавъ здоровый глотокъ изъ своей фляжки съ водкою, онъ плотно закутался въ суконную куртку и опять забился въ каюту, откуда былъ вызванъ Дургамомъ.

Покинувъ берегъ, Дургамъ и Свенъ не прерывали непріятного молчанія. Дургамъ сидлъ на рул и держалъ въ рук веревку отъ паруса; Свенъ сидлъ на носу. Сумерки такъ скоро сгустились, что въ нсколько минутъ стало такъ темно, какъ ночью. Все сильне сгущались тучи и черными массами неслись по небу; все уже становилась узкая полоса, обрамлявшая западный горизонтъ, когда они еще выходили на берегъ.

Втеръ то дулъ порывисто, то стихалъ, такъ что парусъ колотился о мачту, то дулъ съ такою силой, что лодка, наклонясь на бокъ, съ страшною быстротой неслась по кипящимъ волнамъ. Въ эти минуты дождь сильно лилъ и увеличивалъ ужасъ ихъ положенія. Втеръ дулъ противъ теченія и еще сильне волновалъ воду, обдававшую лодку мелкимъ дождемъ, лодочку, которая, какъ горячая скаковая лошадь, длала бшеные, порывистые скачки по бушующимъ волнамъ. Городскіе огни исчезали мало-по-малу по мр того, какъ лодка удалялась отъ берега. Часто темный, низкій берегъ совсмъ скрывался изъ вида за мелкимъ дождемъ; можно было воображать себя въ открытомъ мор.

Вдругъ буря разразилась съ новою яростью. Легкая лодка, покачнувшись на бокъ, въ одно мгновеніе наполнилась до половины водою.

— Клянусь Богомъ, вдь этакъ мы и утонемъ! воскликнулъ Свенъ, при чемъ его перебросило съ носу лодки на корму.

— Назадъ! закричалъ Дургамъ сильнымъ, повелительнымъ голосомъ: — неужели вы думаете, мальчишка, что я не знаю что длаю?Одно движеніе моей руки, и лодка опрокинута быть можетъ; скоро такъ и будетъ; но прежде я хочу сказать вамъ нсколько словъ. Сидите же смирно и слушайте меня.

Свену стыдно стало за невольное движеніе страха передъ смертью, на минуту лишившаго его самообладанія. Онъ опять слъ на свое мсто и заговорилъ спокойно, какъ только могъ:

— Что вы хотите мн сказать?

— Только то, что вы со мной поступили какъ негодяй. Я предложилъ вамъ гостепріимство въ своемъ дом, вы приняли мою пріязнь, и улыбаясь пожимая мою руку, ненавидли меня и втайн торжествовали надъ моимъ ослпленіемъ и слабостью. Я готовъ былъ доврить вамъ свое имущество, жизнь жены моей и дтей моихъ, а вы доказали мн, что напрасно искать честности въ васъ и вамъ подобныхъ. Знаете ли вы, милостивый государь, что такое означаетъ слово джентльмэнъ на моемъ язык и что составляетъ лучшую сущность джентльмэна? Честь и правда. У васъ, нмцевъ, нтъ для этого ни имени, ни дла.

Кипла кровь Свена отъ оскорбленій, которыми осыпалъ его противникъ, не подъ силу приходилось ему въ эту минуту думать о томъ, какъ онъ самъ смертельно оскорбилъ этого человка. Свенъ готовъ былъ броситься на врага и своими руками задушить его; но тогда онъ не могъ бы высказать ему все, что накипло у него на душ.

— Вы кончили? закричалъ онъ въ порыв дикой торопливости: — ну такъ выслушайте же и вы меня. Бросаю въ вашу голову вс оскорбительныя слова, сказанныя вами. Вы осмливаетесь упрекать меня въ измн и вроломств противъ васъ? Вы обвиняете меня, что я нарушилъ права гостепріимства? Пускай и такъ! но какъ же вы поступили съ бдною двушкой, доврчиво послдовавшей за вами, для которой вы должны быть отцомъ, мужемъ, братомъ? Она хотла только любви — честная женщина ничего другого не можетъ желать — но это было единственное, чего вы не дали ей. Любовь! Иметъ ли о ней понятіе холодный, безсердечный эгоистъ, какъ вы? Что вы сдлали изъ драгоцннаго залога, который попался въ ваши грубыя, неотесанныя руки? Изъ простодушной, великодушной двушки вы сдлали женщину съ надломленною жизнью, которая должна собрать всю силу своей гордости, чтобъ не пасть. Я укралъ у васъ то, чмъ вы некогда не владли и никогда не были достойны владть: Укралъ любовь вашей жены и радуюсь тому. что пользы въ томъ, что вы, жалкій хвастунъ съ вашей честью и правдою, заманили меня хитростью, чтобъ утопить, какъ собаку? Живая или мертвая, эта дивная женщина все же моя, а вы во всякомъ случа потеряли ее, останетесь ли вы живы, или нтъ!

Когда страсть, бушевавшая въ сердц Свена, вызывала эти безумныя слова, онъ не замчалъ, какъ лодка была унесена бурею на средину фарватера; не замчалъ, что среди плещущихъ волнъ и бушующаго дождя глухо раздавался еще какой-то посторонне шумъ все ближе къ нимъ; не замчалъ, что сквозь густой туманъ смотрлъ на нихъ огненный глазъ, и какъ черная масса съ ужасающею силой неслась прямо на нихъ — ничего не замчалъ, пока грохотъ бурныхъ колесъ и свистокъ парохода не пробудили его отъ безумія и пока не уставился на него огненный глазъ чудовища.

— Праве! ради Бога праве! закричалъ онъ, вскакивая съ мста и бросаясь къ Дургаму.

— Зачмъ? сказалъ Дургамъ: — живой или мертвый я потерялъ ее, но и вы не должны владть ею!

И съ этими словами онъ повернулъ руль, такъ что легкая лодка попала на волну, которую чрезъ минуту долженъ перерзать пароходъ. И вотъ налетло чудовище. Толчокъ, трескъ, страшный крикъ: стопъ! — зашумли колеса, остановивщіяся въ кипучихъ волнахъ. Темная масса мелькнула мимо Свена, веревка, брошенная съ парохода, случайно упала прямо въ руки утопающему. Судорожно ухватился онъ за орудіе спасенія; сильныя руки втащили его по спущенной съ парохода лстниц и затмъ послдовалъ глубокій обморокъ, который благотворно подйствовалъ на душу Свена, обезумвшаго отъ послдней сцены.