Свенъ преслдовалъ вс эти перемны, какъ тнь слдуетъ за движениями тла. Его любовь къ Корнеліи съ каждымъ днемъ, съ каждымъ свиданіемъ усиливалась и становилась глубже. Для нея только онъ жилъ, о ней только думалъ, и мечталъ все о ней. Его преслдовала неотступная мысль возвратить къ жизни и счастью это благороднйшее, прекраснйшее созданіе, имющее вс права на счастье, а между тмъ видимо несчастное. Сначала онъ хорошо понялъ, что центръ тяжести этого вопроса падаетъ на отношенія мистрисъ Дургамъ къ ея мужу, что въ этомъ узелъ преткновенія и что его надо разршить. Теперь же, посл цлой недли, проведенной ежедневно съ мужемъ и женой, онъ сталъ не такъ ясно различать этотъ пунктъ, какъ въ первое время. Онъ хорошо видлъ, что, ставъ посредникомъ между мужемъ и женой, онъ немедленно пріобртетъ довріе какъ мужа, такъ и жены. Однако, онъ ничего не длалъ, чтобъ сблизиться съ Дургамомъ. Бенно могъ бы оказать здсь большія услуги, потому, что Бенно штурмомъ захватилъ дружбу холоднаго англичанина, но между нимъ и Свеномъ посл поздки на горы произошло видимое отчужденіе. Бенно все еще заходилъ въ Свену, но, какъ бы по общему соглашенію, они избгали разговора о Дургамахъ. Когда случалось имъ встрчаться на вечерахъ у нихъ, то они тотчасъ расходились. Самъ Дургэмъ сталъ обращаться съ Свеномъ не съ прежней холодной вжливостью, которая повидимому сдлалась его второю натурой, но съ великой внимательностью; Свену даже иногда казалось, что Дургамъ съ своей стороны желалъ сдлать первый шагъ къ сближенію и какъ-будто только гордость не дозволяла ему открыто искать его дружбы. Дургамъ предложилъ къ его услугамъ превосходную библіотеку, просилъ его пользоваться его лошадьми, пока не привели еще его лошади, а когда Свенъ выразилъ однажды желаніе прокатиться по Рейну на парусахъ, какъ бывало онъ катался по своему родному морю, Дургамъ тотчасъ вызвался принять участіе въ прогулк и даже позаботиться о заготовленіи приличной для того лодки. Однако — и вотъ новое доказательство, что страсть смертельный врагъ справедливости — Свенъ чувствовалъ нерасположеніе къ Дургаму, которое становилось тмъ сильне, чмъ настоятельне ровное и всегда достойное обращеніе англичанина вызывало его на противоположное чувство, по-крайней-мр уваженія.

Въ такомъ положеніи остановилось дло, когда Свенъ по обыкновенно пришелъ вечеромъ на дачу. Онъ нашелъ одну мистрисъ Дургамъ съ дтьми. Она сказала, что мистеръ Дургамъ съ Бенно вышли, но во всякомъ случа скоро возвратятся, такъ какъ сегодня — это былъ четвергъ, когда двери ихъ отперты для всхъ знакомыхъ — ему изъ дома нельзя надолго отлучаться. Свенъ услся и сталъ возиться съ длами. Эдгаръ вытащилъ свой змй; въ немъ оказалась ужасная дыра; надо было ее починить. Потомъ Китти просила опять разсказать сказку о постоянномъ оловянномъ солдатик, который полюбилъ деревянную куколку съ красными щечками. Такъ прошло времени около часа; мистрисъ Дургамъ сидла на даван, читала книгу и только изрдка присоединяла свое слово къ веселой болтовн дтей. Между тмъ пришло время дтей укладывать въ постель, въ особенности Эдгара, который сталъ опять покашливать. Посл энергичныхъ протестовъ они были однако уведены силой старою англичанкою Нанси. Свенъ сь Корнеліей остались вдвоемъ въ первый разъ, въ полномъ смысл одни, посл сцены на горахъ.

— И я также, какъ дти, пожелаю вамъ доброй ночи, хотя еще мене дтей имю желаніе уходить, сказалъ Свенъ, вставая: — сегодня никто не пришелъ. Погода слишкомъ худа для добрыхъ людей.

Хотя Свенъ и всталъ, однако не видно было, чтобъ онъ очень спшилъ уходить. Онъ стоялъ у закрытыхъ теперь дверей на терасу и смотрлъ, какъ кружились облака, гонимыя страшною бурей по вечернему небу.

Корнелія ничего не отвчала; глаза ея не отрывались отъ книги. Должно быть, очень трудно было понять ту страницу, на которой она остановилась, потому что боле уже четверти часа она не перевертывала листа.

Свенъ подошелъ къ ней.

— Покойной ночи! сказалъ онъ.

— И вамъ желаю, отвчала она, не отрываясь отъ книги.

— Вы обыкновенно протягивали мн руку на прощанье, сказалъ Свенъ посл минутнаго молчанія, когда не слышалось ни малйшаго шороха, кром стука маятника и шума отъ дождевыхъ капель, ударявшихъ въ окна.

Корнелія протянула руку.

— Прощайте! повторила она, но все еще не поднимая лица отъ книги.

— Чмъ я васъ оскорбилъ? Что я такое сдлалъ, что вы меня взглядомъ не удостоиваете?

Свенъ не получилъ отвта, но видлъ, что дв крупныя слезы упали на страницу книги.

Этотъ отвтъ растерзалъ сердце Свена. Онъ не могъ боле владть собою и бросился на колни предъ плачущею красавицей. Онъ взялъ ея руку и поцловалъ ее съ искренней любовью.

— Прощайте! прощайте! воскликнулъ онъ: — о, ты единственная, несравненная! прощай сегодня и навсегда! Силъ уже нтъ выносить эту безмолвную муку! Я люблю тебя всми силами души! За тебя я съ радостью отдалъ бы каждую каплю крови; но видть твои страданія и не умть помочь теб, и своимъ присутствіемъ, быть можетъ, увеличивать твои страданія — этого я не могу и не долженъ выносить. Прощай, прощай сегодня и навсегда!

Еще разъ прижалъ онъ ея руку къ губамъ и всталъ, чтобъ уйти.

— Нтъ, нтъ! воскликнула Корнелія, вскочивъ съ дивана и протягивая къ нему руки съ умоляющимъ видомъ: — нтъ! не уходи еще, Свенъ. Ты одинъ человкъ на земл, который любишь меня — что будетъ со мною, если и ты оставишь меня?

— Я не могу приносить теб никакой пользы, не могу ничего, какъ только погибать отъ мученія видть тебя несчастною. И это чувство давитъ меня, какъ тяжелый сонъ, когда представляется, что самая любимая особа тонетъ, и хочешь броситься на помощь, но съ мста не можешь сдвинуться. О, этотъ мракъ, этотъ мучительный мракъ! На минуту, на одну минуту получить бы всевдніе!

Въ сильномъ волненіи Свенъ ходилъ по комнат, разговаривая скоре самъ съ собою, чмъ съ прекрасною хозяйкой.

— Скажите, Свенъ, что вы хотите знать? Я готова разсказать вамъ все, что могу.

Свенъ остановился предъ нею и тихо сказалъ:

— Любила ли ты когда-нибудь своего мужа?

— Да.

— А онъ — любилъ онъ тебя?

— Я думаю, что любилъ.

— А теперь — любишь ли ты его — любишь ли и теперь?

— Я тебя люблю!

Почти неслышно было это: «Я тебя люблю!» но оно поразило Свена какъ громовымъ ударомъ.

Онъ бросился къ ногамъ красавицы и, схвативъ ея руки, покрывалъ ихъ поцлуями.

Почти съ ужасомъ она сопротивлялась ему.

— Нтъ, нтъ! восклицала она: — не теб стоять на колняхъ предо мною! Твоею любовью я живу; я существую наконецъ! Можетъ ли творецъ преклоняться предъ своимъ твореніемъ?

Съ этими словами она поцловала Свена въ лобъ. Еще минута, и ее уже не было въ комнат.

Напрасно Свенъ протягивалъ за нею руки — она исчезла быстро, неуловимо, какъ сновидніе. И сномъ казалось ему все пережитое въ послднія минуты. Онъ любимъ — любимъ женщиной, которая казалась ему прекраснымъ, возвышеннымъ, недосягаемымъ божествомъ. На его лбу еще горлъ поцлуй, которымъ она освятила свое признаніе; и чмъ онъ заслужилъ это блаженство? Мечталъ ли онъ о томъ, домогался ли такого счастья? Не онъ ли хотлъ спасти ее изъ бурнаго моря, по которому носился корабль ея счастья, и пріютить въ тихую пристань? Не была ли она теперь дальше чмъ когда-нибудь отъ желанной цли найти спокойствіе, безопасность, миръ? Не исполнилось ли уже предсказаніе Бенно? Не похожъ ли онъ на разбойника, который прокрался въ домъ въ отсутствіе хозяина, чтобы ограбить его, укравъ его драгоцннйшее сокровище?