— Как я могла убежать? Поверить в то, что Палач не причинит мне вреда…

— А ты так и не поняла, что без постороннего вмешательства здесь не обошлось? Это зеркало… и голос… ты не поняла, что теперь уже Палач повлиял на тебя? На твою волю и твои решения?

Молчание.

— Ты не могла не убежать, потому что Палач хотел, чтобы ты убежала. И он добился бы этого — так или иначе. А ты на самом деле не могла доверять Арону, ведь… а если бы он действительно играл тобой наравне с братцем?

— Плевать. Даже если бы он играл, даже если бы он был таким же, как Палач… пусть было бы так. Лишь бы он был жив.

— Мы же договаривались, Таша. Без сожалений. Он умер, ты живёшь дальше.

— Но я живу дальше, потому что он умер!

— Нет. Он умер потому, что когда-то сделал очень больно своему Воину. Пойми, Таша — он был уже мёртв, только ещё ходил. По сути. Палач никогда не остановился бы. И рано или поздно в этом противостоянии выиграл бы, потому что по определению сильнее, — Алексас задумался о чём-то. — А ты… считай, ты его спасла от лишних столетий мести. И таких жестоких игр.

Таша глухо, горько рассмеялась:

— Слова… — смех резко оборвался. — Я одного не понимаю: Палач ведь сказал, что не собирается ограничиваться его убийством — и тут же убивает его. Почему?

Алексас растерянно дёрнул плечом:

— Не знаю… правда не знаю. Может, решил, что этого всего достаточно?.. — помолчал. Вдруг отстранился, взял её за руки и встал, потянув за собой. — Идём.

— Куда?

— Думаю, ты позволишь мне преклонить колени перед Её Величеством Ленмариэль, вечный небесный свет ей?

Таша посмотрела на него: отвлекает? Хорош метод, однако…

А потом кивнула и повела за собой.

Интересно, успела ли могила чем-нибудь порасти, отстранённо думала Таша, спускаясь в сад.

— На заднем дворе?..

— Да, — тихо ответила девушка, заворачивая за угол. — Вот…

И тут она увидела.

Ещё шаг, прежде чем застыть, Таша сделала на автомате.

"Как… кто…"

А потом медленно, медленно она приблизилась к разрытой могиле — подле которой чёрным шрамом на земле зияло пепелище костра.

— Мама…

— Кто-то из деревенских?

— Откуда я знаю!

— В таком случае, думаю, нам стоит убраться отсюда. И как можно скорее.

— Поче…

Поздно.

Таша лишь на миг ощутила боль и увидела прыгнувшие в глаза лиловые круги.

Темнота радушно распахнула ей свои объятия.

— Очнись!

Жар. Боль.

Таша открыла глаза — чтобы увидеть мыски лаковых туфель, попиравших грязный дощатый пол. И эти туфли она узнала бы, даже не видя падавшей на них тяжёлой юбки чёрной парчи.

Таша повернулась на спину, вдавив в пыль свои скованные за спиной руки:

— Здравия желаю, святой отец, — снизу вверх глядя на Прадмунтского пастыря, выплюнула она.

Отец Дармиори отступил на шаг. Лицо его, смахивающее на очищенную варёную картошку, исказила улыбка.

— Сколько верёвочке не виться… дочь Мрак. Перекидываться не советую — если хочешь встретить конец со всеми конечностями, конечно.

"Каламбур, однако, — странно отстранённо подумала Таша. — Ха-ха".

Гномье серебро, значит. То-то ей наручники показались горячими. Впрочем, вначале подумала, что кровь застоялась: ещё бы, поверх к тому же верёвкой обмотали для надёжности…

— С чего вы взяли…

Нагнувшись, дэй мазнул пальцем по её щеке — когда кожу ожгла боль, Таша изумлённо зашипела, но он почти ничего не сделал.

Он лишь провёл пальцем по открытой ране.

— Столько лет скрываться под моим носом… — дэй задумчиво разглядывал искрящийся золотисто-алым палец. — Тварь.

— Такие слова да от вас, — Таша не без усилия скривила губы в усмешке. — А как же справедливый суд и всё такое?

— Над такими, как вы, суда быть не может. Вы — ошибка творения. Ошибки следует исправлять.

— Перед смертью не надышишься, но, полагаю, мне положено знать, в чём меня обвиняют. А ещё думаю, что вы горите желанием рассказать мне, как вы открыли правду и как поймали меня — иначе вы бы здесь не стояли, а я бы не могла вас видеть по причине своей… мёртвости.

Она всегда считала отца Дармиори живой иллюстрацией злых колдунов из книжек.

И, как бы там ни было, одна общая черта со злодеями у него точно была.

— В то утро, когда ты убежала, я пришёл к вам в дом. Мне не открыли. Зная, что твоя мать должна быть дома, я велел выломать дверь. Мы обошли все комнаты и увидели кровь в детской. А потом кто-то увидел могилу на заднем дворе. На могилу это походило мало, конечно — впрочем, того оборотень и заслуживает. Но, — его зрачки сузились, — крест…