бой» можно запыжить лишь кусочком звериной шкуры. Иные люди говорят, будто все, что напечатано, — это свя¬ тая истина. Если это в самом деле так, то, признаюсь, че¬ ловек неученый кое-что теряет. И тем не менее слова, на¬ печатанные в книгах, не могут быть более истинными, чем те, которые начертаны на небесах, на лесных вершинах, на реках и на родниках. — Ладно, во всяком случае Хаттер, или Хови, был пи¬ ратом. И так как он не отец мне, то и его фамилия нико¬ гда не будет моей. — Если вам не по вкусу фамилия этого человека, то ведь у вашей матери была какая-нибудь фамилия. Вы смело можете носить ее. — Я не знаю ее. Я просмотрела все эти бумаги, Зверо¬ бой, в надежде найти в них какой-нибудь намек на то, кто была моя мать, но отсюда все следы прошлого исчезли, как след птицы, пролетевшей в воздухе. — Это очень странно и очень неразумно. Родители должны дать своему потомству какое-нибудь имя, если да¬ же они не могут дать ему ничего другого. Сам я происхо¬ жу из очень скромной семьи, хотя все же мы не настолько бедны, чтобы не иметь фамилии. Нас зовут .Бампо, и я слышал (тут легкое тщеславие заставило зарумяниться щеки охотника)... я слышал, что во время оно Бампо зани¬ мали более высокое положение, чем теперь. — Они никогда не заслуживали этого больше, чем те¬ перь, Зверобой, и фамилия у вас хорошая. И я и Хетти, мы тысячу раз предпочли бы называться Хетти Бампо или Джудит Бампо, чем Хетти и Джудит Хаттер. — Но ведь это невозможно* — добродушно возразил охотник, — разве только одна из вас согласится выйти за меня замуж. Джудит не могла сдержать улыбку, заметив, как про¬ сто и естественно разговор перешел на ту тему, которая всего больше интересовала ее. Случай был слишком удо¬ бен, чтобы пропустить его, хотя она коснулась занимавше¬ го ее предмета как бы мимоходом, с истинно женской хит¬ ростью, в данном случае, быть может, извинительной. — Не думаю, чтобы Хетти когда-нибудь вышла замуж, Зверобой, — сказала она. — Если ваше имя суждено но¬ сить одной из нас, то, должно быть, это буду я. — Среди Бампо уже встречались красавицы, Джудит, 387

и если бы вы теперь приняли это имя, то, люди, знающие нашу семью, ни чуточки не удивились бы. — Не шутите, Зверобой. Мы. коснулись теперь одного из самых важных вопросов в жизни женщины, и мне хоте¬ лось бы поговорить с вами серьезно и вполне искренне. Забывая стыд, который заставляет девушек молчать, пока мужчина не заговорит с ней первый, я выскажусь совер¬ шенно откровенно, как это и следует, когда имеешь дело с таким благородным человеком. Как вы думаете, Зверо¬ бой, могли бы вы быть счастливы с такой женой, как я? — С такой женой, как вы, Джудит? Но какой смысл рассуждать о подобных вещах! Такая женщина, как вы, то есть достаточно красивая, чтобы выйти замуж за капи¬ тана, утонченная и, как я полагаю, довольно образованная, вряд ли захочет сделаться моей женой. Думается мне, что девушки, которые чувствуют, что они умны и красивы, любят иногда пошутить с тем, кто лишен этих достоинств, как бедный делаварский охотник. Это было сказано мягко, по вместе с тем в его голосе чувствовалась легкая обида. Джудит сразу заметила это. — Вы несправедливы, если предполагаете во мне по¬ добные мысли, — ответила она с живостью. — Никогда в моей жизни я не говорила так серьезно. У меня было мно¬ го поклонников, Зверобой, — право, чуть ли не каждый неженатый траппер или охотпик, появлявшийся у нас на озере за последние четыре года, предлагал мне руку и серд¬ це. Ни одного из них я и слушать не хотела, быть может к счастью для меня. А между ними были очень видные мо¬ лодые люди, как вы сами можете судить по вашему зна¬ комому, Гарри Марчу. — Да, Гарри хорош на взгляд, хотя, быть может, не так хорош с точки зрения рассудка. Я сперва думал, что вы хотите выйти за него замуж, Джудит, право! Но, когда он уходил отсюда, я убедился, что нет на свете хижины настолько просторной, чтобы вместить вас обоих. — Наконец-то вы судите обо мне справедливо, Зверо-< бой! За такого человека, как Непоседа, я никогда не мог¬ ла бы выйти замуж, если бы даже он был в десять раз кра¬ сивее и в сто раз мужественнее, чем он есть. — Но почему, Джудит, почему? Признаюсь, мне лю¬ бопытно знать, чем такой молодой человек, как Непоседа, мог не угодить такой девушке, как вы. 388

— В таком случае, вы узнаете, Зверобой, — сказала девушка, радуясь случаю перечислить те достоинства, ко¬ торые так пленяли ее в собеседнике. Этим способом она надеялась незаметно подойти к теме, близкой ее сердцу. — Во-первых, красота в мужчине не имеет большого значе¬ ния в глазах женщины, только бы он не был калека или урод. — Я не могу целиком согласиться с вами, — возразил охотник задумчиво, ибо он был весьма скромного мнения о своей собственной внешности. — Я заметил, что самые видные воины обычно берут себе в жены самых красивых девушек племени. И наш Змей, который иногда бывает удивительно хорош собой в своей боевой раскраске, до сих пор остался общим любимцем делаварских девушек, хотя сам он держится только за Уа-та-Уа, как будто она единственная красавица на земле. — Если молодой человек достаточно силен и прово¬ рен, чтобы защищать женщину и не допускать нужды в дом, то ничего другого не требуется от него. Великаны, вроде Непоседы, могут быть хорошими гренадерами, но как поклонники они стоят немного. Что касается лица, то честный взгляд, который является лучшей порукой за сердце, скрытое в груди, имеет больше значения, чем кра¬ сивые черты, румянец, глаза, зубы и прочие пустяки. Все это, быть может, хорошо для девушек, но не имеет ника¬ кой цены в охотнике, воине или муже. Если и найдутся такие глупые женщины, то Джудит не из их числа. — Ну знаете, это просто удивительно! Я всегда думал, что красавицы льнут к красавцам, как богачи к богачам. — Быть может, так бывает с мужчинами, Зверобой, но далеко не всегда это можно сказать о нас, женщинах. Мы любим отважных мужчин, но вместе с тем нам хочется, чтобы они были скромны; нам по душе ловкость на охоте или на тропе войны, готовность умереть за правое дело и неспособность ни на какие уступки злу. Мы цепим чест¬ ность — язык, который никогда не говорит, чего нет на уме, — и сердце, которое любит и других, а не только са¬ мого себя. Всякая порядочная девушка готова умереть за такого мужа, тогда как хвастливый и двуличный поклон¬ ник скоро становится ненавистным как для глаз, так и для души. Джудит говорила страстно и с большой горечью, но 389

Зверобой не обращал на это внимания, весь поглощенный новыми для него чувствами. Человеку столь скромному было удивительно слышать, что все те достоинства, кото¬ рыми, несомненно, обладал он сам, так высоко превозно- сятся самой красивой женщиной, которую он когда-либо видел. В первую минуту Зверобой был совершенно оше¬ ломлен. Он почувствовал естественную и весьма извини¬ тельную гордость. Затем мысль о том, что такое создание, как Джудит, может сделаться спутницей его жизни, впер¬ вые мелькнула в его уме. Мысль эта была так приятна и так нова для него, что он на минуту погрузился в глубо¬ кое раздумье, совершенно забыв о красавице, которая си¬ дела перед ним, наблюдая за выражением его открытого, честного лица. Она наблюдала так внимательно, что на¬ шла неплохой, хотя не совсем подходящий, ключ к его мыслям. Никогда прежде такие приятные видения не про¬ плывали перед умственным взором молодого охотника. Но, привыкнув главным образом к практическим делам и не имея особой склонности поддаваться власти воображения, он вскоре опомнился и улыбнулся собственной слабости. Картина, нарисованная его воображением, постепенно рас¬ сеялась, и он опять почувствовал себя простым, неграмот¬ ным, хотя безупречно честным человеком. Джудит с тревожным вниманием глядела на него при свете лампы. — Вы необыкновенно красивы,.вы обворожительны се¬ годня, Джудит! — воскликнул он простодушно, когда дей¬ ствительность одержала наконец верх над фантазией. —* Не помню, чтобы мне когда-нибудь случалось встречать такую красивую девушку даже среди делаварок; не диво, что Гарри Непоседа ушел отсюда такой грустный и разо¬ чарованный. — Скажите, Зверобой, неужели вы хотели бы видеть меня женой такого человека, как Гарри Марч? — Кое-что можно сказать в его пользу, а кое-что — и против него. На мой вкус, Непоседа не самый лучший из мужей, но боюсь, что большинство молодых женщин от¬ носятся к нему менее строго. — Нет, нет, даже не имея фамилии, Джудит никогда пе захочет называться Джудит Марч! Все, что угодно, лучше, чем это! — Джудит Бампо звучало бы гораздо хуже, девушка;] 390

не много найдется имен, которые так приятны для уха, как Марч. — Ах, Зверобой, во всех подобных случаях для уха звучит приятно то, что приятно сердцу! Если бы Натти Бампо назывался Генри Марчем и Генри Марч — Натти Бампо, я, вероятно, любила бы имя Марч больше, чем те¬ перь. Или, если бы он носил ваше имя, я бы считала, что Бампо звучит ужасно. — Вот это правильно, и в этом вся суть. Знаете, у ме¬ ня врожденное отвращение к змеям, и я ненавижу самое это слово, тем более что миссионеры говорили мне, будто при сотворении мира какая-то змея соблазнила первую женщину. И, однако, с тех пор как Чингачгук заслужил прозвище, которое он теперь носит, это же слово звучит в моих ушах приятнее, чем свист козодоя в тихий летний вечер. — Это настолько верно, Зверобой, что меня, право, удивляет, почему вы считаете странным, что девушка, которая сама, быть может, недурна, вовсе не стремится, чтобы ее муж имел это действительное или мнимое преиму¬ щество. Для меня внешность мужчины ничего не значит, только бы лицо у него было такое же честное, как сердце. — Да, честность — дело великое; и те, ктб легко за¬ бывают об этом вначале, часто бывают вынуждены вспом¬ нить это под конец. Тем не менее на свете найдется много людей, которые больше привыкли подсчитывать настоя¬ щие, а не будущие барыши. Они думают, что первое — достоверно, а другое — еще сомнительно. Я, однако, рад, что вы судите обо всем этом так правильно. — Я действительно так сужу, Зверобой, — ответила девушка выразительно, хотя женская деликатность все еще не позволяла ей напрямик предложить свою руку, — и могу сказать от всей души, что скорее готова вверить мое счастье человеку, на чью правдивость и преданность можно положиться, чем лживому и бессердечному него¬ дяю, хотя бы у него были сундуки с золотом, дома и зем¬ ли... да, хотя бы он даже сидел на королевском троне... — Это хорошие слова, Джудит, да, это очень хорошие слова! Но уверены ли вы, что чувство согласится поддер¬ жать с ними компанию, если вам действительно будет предложен выбор? Если бы с одной стороны стоял изящ¬ ный франт в красном кафтане, с головой, пахнущей, как 391

копыта мускусного оленя, с лицом, гладким и цветущим, как ваше собственное, с руками, такими белыми и мягки¬ ми, как будто человек не обязан зарабатывать себе хлеб в поте лица своего, и с походкой, такой легкой, какую мо¬ гут создать только учителя танцев и беззаботное сердце, а с другой стороны стоял бы перед вами человек, проводив¬ ший дни свои под открытым небом, пока лоб его не стал таким же красным, как щеки, человек, пробиравшийся сквозь болота и заросли, пока руки его не огрубели, как кора дубов, под которыми он спит, человек, который брел по следам, оставленным дичью, пока походка его не стала такой же крадущейся, как у пантеры, и от которого не ра¬ зит никаким приятным запахом, кроме того, какой дала ему сама природа в свежем дуновении лесов, — итак, если бы два таких человека стояли перед вами, как вы думаете, кому из них вы отдали бы предпочтение? Красивое лицо Джудит зарумянилось, ибо тот образ франтоватого офицера, который собеседник нарисовал с таким простодушием, прельстил когда-то ее воображение, хотя опыт и разочарование потом не только охладили ее чувства, но и научили ее совсем другому. Румянец сме¬ нился тотчас же смертельной бледностью. — Бог свидетель, — торжественно ответила девуш¬ ка, — если бы два таких человека стояли передо мной — а один из них, смею сказать, уже находится здесь, — то, если я только знаю мое собственное сердце, я бы выбрала второго! Я не желаю мужа, который в каком бы то пи бы¬ ло смысле стоял выше меня. — Это очень приятно слышать, Джудит, и может даже заставить молодого человека позабыть свое собственное ничтожество. Однако вряд ли вы думаете то, что говорите. Такой мужчина, как я, слишком груб и невежествен для девушки, у которой была такая ученая мать. Тщеславие — вещь естественная, но оно не должно выходить за грани¬ цы рассудка. — Значит, вы не знаете, на что способна женщина, у которой есть сердце. Вы совсем не грубы, Зверобой, и нельзя назвать невежественным человека, который так хо¬ рошо изучил все,, что находится у него перед глазами. Ко¬ гда дело касается наших сердечных чувств, все является перед нами в самом приятном свете, а на мелочи мы не обращаем внимания или вовсе забываем их. И так всегда 302

будет с вами и с женщиной, которая полюбит вас, если да¬ же, по мнению света, у нее и есть некоторые преимущест¬ ва перед вами. — Джудит, вы происходите из семьи, которая занима¬ ла гораздо более высокое положение, чем моя, а неравные браки, подобно неравной дружбе, редко кончаются добром. Я, впрочем, говорю для примера, так как вряд ли вы счи¬ таете, что такое дело между нами и впрямь возможно. Джудит вперила свои темно-синие глаза в открытое и честное лицо Зверобоя, как бы желая прочитать, что тво¬ рится в его душе. Она не заметила и тени задней мысли и должна была признать, что он считает этот разговор про¬ стой шуткой и отнюдь не догадывается о том, что сердце ее действительно серьезно задето. В первую минуту она по¬ чувствовала себя оскорбленной, затем поняла, как неспра¬ ведливо было бы ставить в вину охотнику его смирение и крайнюю скромность. Новое затруднение придало их отношениям особую остроту и еще более усилило интерес девушки к молодому человеку. В этот критический момент новый план зародил- сяхв ее уме. С быстротой, на которую способны люди, на¬ деленные изобретательностью и решительностью, она тот¬ час же приняла этот план, надеясь раз навсегда связать свою судьбу с судьбой Зверобоя. Однако, чтобы не обры¬ вать разговор слишком резко, Джудит ответила на послед¬ нее замечание молодого человека так серьезно и искренне, как будто ее первоначальное намерение осталось неиз¬ менным. — Я, конечно, не имею права хвастать моим родством после всего, что мы узнали сегодня ночью, — сказала она печально. — Правда, у меня была мать, но даже имя ее мне неизвестно, а что касается отца, то, пожалуй, мне луч¬ ше никогда о нем не знать. — Джудит, — сказал Зверобой, ласково беря ее за ру¬ ку, с искренностью, которая пролагала себе путь прямо к сердцу девушки, — лучше нам прекратить сегодня этот разговор! Усните, и пусть вам приснится все то, что вы се¬ годня видели и чувствовали. Завтра утром некоторые гру¬ стные вещи могут вам показаться более веселымп. Прежде всего, ничего не делайте под влиянием сердечной горечи или с намерением отомстить самой себе за обиды, причи¬ ненные вам другими людьми. Все, что сказано было сего¬ 393

дня ночью, останется тайной между мной и вами, и никто не выведает у меня этой тайны, даже Змей. Если ваши ро¬ дители были грешны, пусть их дочка останется без греха. Вспомните, что вы молоды, а молодость всегда имеет пра¬ во надеяться на лучшее будущее. Кроме того, вы гораздо умнее, чем большинство девушек, а ум часто помогает нам бороться с разными трудностями. Наконец, вы чрезвычай¬ но красивы, а это, в конце концов, тоже немалое преиму¬ щество... А теперь пора немного отдохнуть, потому что зав¬ тра кое-кому из нас предстоит трудный день. Говоря это, Зверобой поднялся, и Джудит вынуждена была последовать его примеру. Они снова заперли сундук и расстались в полном молчании. Джудит легла рядом с Хетти и делаваркой, а Зверобой разостлал одеяло на полу. Через пять минут молодой человек погрузился в глубо¬ кий сон. Джудит долго не могла уснуть. Она сама не зна¬ ла, горевать ей или радоваться неудаче своего замысла. С одной стороны, ее женская гордость ничуть не пострада¬ ла; с другой стороны, она потерпела неудачу или, во вся¬ ком случае, должна была примириться с необходимостью отсрочки, а будущее казалось таким темным. Кроме того, новый смелый план занимал ее мысли. Когда наконец дре¬ мота заставила ее смежить глаза, перед ней пронеслись картины успеха и счастья, созданные воображением, кото¬ рое вдохновлялось страстным темпераментом и неистощи¬ мой изобретательностью. Глава XXV Но темная упала тень На грезы утреннего сна, Закрыла туча ясный день, А жизнь — окончена она! Нет больше песен и труда — Источник высох навсегда. Маргарет Дэвидсон1 Уа-та-Уа и Хетти поднялись на рассвете, когда Джудит еще спала. Делаварке понадобилось не больше минуты, чтобы закончить свой туалет. Она уложила простым узлом 1 Перевод Л. Рубинштейна. 394