свои длинные черные, как уголь, волосы, туго подпоясала ситцевое платье, облегавшее ее гибкий стан, надела на но¬ ги украшенные пестрыми узорами мокасины. Нарядив¬ шись таким образом, она предоставила своей подруге зани¬ маться хлопотами по хозяйству, а сама вышла на плат¬ форму подышать свежим утренним воздухом. Там она на¬ шла Чингачгука, который рассматривал берега озера, горы и небо с внимательностью лесного жителя и со степенной важностью индейца. Встреча двух влюбленных была проста и исполнена нежности. Вождь был очень ласков с невестой, хотя в нем не чувствовалось мальчишеской увлеченности или тороп¬ ливости, тогда как в улыбке девушки, в ее потупленных взглядах сказывалась застенчивость, свойственная ее полу.: Никто из них не произнес ни слова; они объяснялись толь¬ ко взглядами и при этом понимали друг друга так хоро¬ шо, как будто использовали целый словарь. Уа-та-Уа ред¬ ко выглядела такой красивой, как в это утро. Она очень по¬ свежела, отдохнув и умывшись, чего часто бывают лишены в трудных условиях жизни в лесу даже самые юные и красивые индейские женщины. Кроме того, 'Джудит за ко¬ роткое время не только успела научить девушку некото¬ рым ухищрениям женского туалета, но даже подарила ей кое-какие вещицы из своего гардероба. Все это Чингачгук заметил с первого взгляда, и на миг лицо его осветилось счастливой улыбкой. Но. затем оно тотчас же стало снова серьезным, тревожным и печальным. Стулья, на которых сидели участники вчерашнего совещания, все еще остава¬ лись на платформе; поставив два из них у стены, вождь сел и жестом предложил подруге последовать его примеру« В течение целой минуты он продолжал хранить задумчи¬ вое молчание со спокойным достоинством человека, рож¬ денного, чтобы заседать у костра советов, тогда как Уа-та- Уа украдкой наблюдала за выражением его лица с терпе¬ нием и покорностью, свойственными женщине ее племени« Затем молодой воин простер руку вперед, как бы указывая на величие озера, гор и неба в этот волшебный час, когда окружающая панорама развертывалась перед ним при све¬ те раннего утра. Девушка следила за этим движением, улыбаясь каждому новому пейзажу, встававшему перед ее глазами. — У-у-ух! — воскликнул вождь, восхищаясь видом, не¬ 395

привычным даже для него, ибо он тоже в первый раз в своей жизни был на озере. — Это страна Маниту! Она слишком хороша для мингов, но псы этого племени целой стаей воют теперь в лесу. Они уверены, что делавары креп¬ ко спят у себя за горами. — Все, кроме одного, Чингачгук. Один здесь, и он из рода Ункасов. — Что один воин против целого племени! Тропа к на¬ шим деревням очень длинна и извилиста, и мы должны будем идти по ней под пасмурным небом. Я боюсь и того, Жимолость Холмов, что нам одним придется идти по ней. Уа-та-Уа поняла наме'к, и он заставил ее опечалиться, хотя ушам ее было приятно слышать, что воин, которого она так любит, сравнивает ее с самым благоуханным из всех диких цветов родного леса. Она хранила молчание, хотя и не могла подавить радостную улыбку. — Когда солнце будет там, — продолжал делавар, по¬ казывая на небо в самом зените, — великий охотник наше¬ го племени вернется к гуронам, и они поступят с ним, как с медведем, с которого сдирают шкуру и жарят,, даже если желудок у воинов полный. — Великий Дух может смягчить их сердца и не позво¬ лит им быть такими кровожадными. Я жила среди гуронов и знаю их. У них есть сердце, и они не забудут своих соб¬ ственных детей; ведь их дети тоже могут попасть в руки делаваров. — Волк всегда воет; свинья всегда жрет. Они потеря¬ ли несколько воинов, и даже их женщины требуют мести. У бледнолицего глаза, как у орла, он проник взором в серд¬ ца мингов и не ждет пощады. Облако окутывает его душу, хоть этого и не видно по его лицу. Последовала долгая пауза; Уа-та-Уа тихонько взяла ру¬ ку вождя, как бы ища его поддержки, хотя не смела под¬ нять глаз на его лицо. Оно стало необычайно грозным под действием противоречивых страстей и суровой решимости, которые теперь боролись в груди индейца. — Что же сделает сын Ункаса? — застенчиво спросила .наконец девушка. — Он вождь и уже прославил свое имя в совете, хотя еще так молод. Что подсказывает ему сердце? И повторяет ли голова те слова, которые говорит сердце? — Что скажет Уа-та-Уа в тот час, когда мой самый близкий друг подвергается смертельной опасности? Самые 396

маленькие птички поют всего слаще, всегда бывает прият¬ но послушать их песню. В моих сомнениях я хочу услы¬ шать Лесного Королька. Его песнь проникает гораздо глубже, чем в ухо. Девушка почувствовала глубокую признательность, услышав такую похвалу из уст любимого. Другие делава¬ ры часто называли девушку Жимолостью Холмов, однако никогда слова эти не звучали так сладостно, как теперь, когда их произнес Чингачгук. И лишь он один назвал ее Лесным Корольком, и лишь он пожелал узнать ее мнение, а это была величайшая честь. Она стиснула его руку обе¬ ими руками и ответила: — Уа-та-Уа говорит, что ни она, ни Великий Змей ни¬ когда не смогут смеяться или спать, не видя во сне гуро- нов, если Зверобой умрет под томагавками, а друзья ниче¬ го не сделают, чтобы спасти его. Она скорее одна пустит¬ ся в дальний путь и вернется обратно к родительскому очагу, чем позволит такой темной туче омрачить ее счастье. — Хорошо! Муж и жена должны иметь одно сердце, должйы глядеть на все одними глазами и питать в груди одни и те же чувства. Мы не станем передавать здесь их дальнейшую беседу. Совершенно ясно, что она касалась Зверобоя и надежд на его спасение, но о том, что они решили, сказано будет позднее. Юная чета еще продолжала разговаривать, когда солнце поднялось над вершинами сосен и свет ослепитель¬ ного летнего дня затопил долину, озеро и склоны гор. Как раз в эту минуту Зверобой вышел из каюты и поднялся на платформу. Прежде всего он бросил взгляд на безоблачное небо, потом на всю панораму вод и лесов; и только после этого он дружески кивнул своим друзьям и весело улыб¬ нулся девушке. — Ну, — сказал он, как всегда, спокойным и прият¬ ным голосом, — тот, кто видит, как солнце спускается на западе, и кто встает достаточно рано поутру, может быть уверен, что оно снова появится на востоке, подобно оленю, окруженному охотниками. Смею сказать, Уа-та-Уа: ты много раз видела это зрелище, и, однако, тебе никогда не пришло на ум спросить, какая этому может быть причина. Чингачгук и его невеста с недоумением поглядели на великое светило и затем обменялись взглядом, как бы оты¬ скивая решение внезапно возникшей загадки. Привычка 397

притупляет непосредственность чувства даже там, где речь идет о великих явлениях природы. Эти простые люди до сих пор еще ни разу не пытались объяснить событие, повторяющееся перед ними ежеднев¬ но. Однако внезапно поставленный вопрос поразил их обо¬ их, как новая блестящая гипотеза может поразить ученого. Чингачгук один решился ответить. — Бледнолицые все знают, — сказал он. — Могут они объяснить нам, почему солнце скрывает свое лицо, когда оно уходит на ночь? — Ага, вот к чему сводится вся наука краснокожих!— сказал охотник смеясь; ему было небезразлично, что он может доказать превосходство своего народа, разрешив эту трудную проблему. — Слушай, Змей, — продолжал он бо¬ лее серьезно и совершенно просто, — это объясняется го¬ раздо легче, чем воображаете вы, индейцы. Хотя нам ка¬ жется, будто солнце путешествует по небу, оно на самом деле не двигается с места, а земля вертится вокруг него. Всякий может понять это, если встанет, к примеру сказать, на мельничное колесо, когда оно движется: тогда он будет поочередно то видеть небо, то нырять под воду. Во всем этом нет никакой тайны, действует одна только природа. Вся трудность в том, чтобы привести землю в движение. — Откуда мой брат знает, что земля вертится? — спро¬ сил индеец. — Может ли он видеть это? — Ну, признаюсь, это хоть кого собьет с толку, дела¬ вар. Много раз я пробовал,, и мне это никогда по-пастояще- му не удавалось. Иногда мне мерещилось, что я могу это видеть, но потом опять вынужден был сознаться, что это невозможно. Однако земля действительно вертится, как го¬ ворят все наши люди, и ты должен верить им, потому что они умеют предсказывать затмения и другие чудеса, кото¬ рые приводят в ужас индейцев. — Хорошо! Это правда; ни один краснокожий не ста¬ нет отрицать этого. Когда колесо вертится, глаза мои могут это видеть, но они не видят вращения земли. — Это зависит от упрямства наших чувств. Верь только тому, что видишь, говорят они, и множество людей дей¬ ствительно верят только тому, что видят. И, однако, вождь, это совсем не такой хороший довод, как кажется на пер¬ вый взгляд. Я знаю, ты веришь в Великого Духа. И, однако, ручаюсь, ты не смог бы показать, где ты видишь его. 398

— Чингачгук может видеть Великого Духа во всех доб¬ рых делах, Злого Духа — в злых делах. Великий Дух — на озере, в лесу, в облаках, в Уа-та-Уа, в сыне Ункаса, в Та- менунде, в Зверобое. Злой Дух — в мингах. Но нигде я не могу видеть, как вертится земля. — Неудивительно, что тебя прозвали Змеем! В твоих словах всегда видны острый ум и глубокая проницатель¬ ность. А между тем твой ответ уклоняется от моей мысли. По делам Великого Духа ты заключаешь, что он сущест¬ вует. Белые заключают о вращении земли по тем последст¬ виям, которые происходят от этого вращения. Вот и вся разница. Подробностей я тебе объяснить не могу. Но все бледнолицые убеждены, что так оно и есть. — Когда солнце поднимется завтра над вершиной этой сосны, где будет мой брат Зверобой? — спросил делавар торжественно. Охотник встрепенулся и поглядел на своего друга при¬ стально, хотя и без всякой тревоги. Потом знаком велел ему следовать за собой в ковчег, чтобы обсудить этот во¬ прос вдали от тех, чьи чувства, как он боялся, могли бы воз¬ обладать над рассудком. Там он остановился и продолжал беседу в более доверительном тоне. — Не совсем осторожно с твоей стороны, Змей, — на¬ чал он, — спрашивать меня об этом в присутствии Уа-та- Уа. Да и белые девушки могли нас услышать. Ты посту¬ пил неосторожно, вопреки всем твоим обычаям. Ну ниче¬ го. Уа, кажется, не поняла, а остальные не услышали... Легче задать этот вопрос, чем ответить на него. Ни один смертный не может сказать, где он будет, когда завгра по¬ дымется солнце. Я задам тебе тот же вопрос, Змей, и хочу послушать, что ты ответишь. — Чингачгук будет со своим другом Зверобоем. Если Зверобой удалится в страну духов, Великий Змей поползет вслед за ним; если Зверобой останется под солнцем, тепло и свет будут ласкать их обоих. — Я понимаю тебя, делавар, — ответил охотник, тро¬ нутый простодушной преданностью друга. — Такой язык понятен, как и всякий другой; он исходит из сердца и об¬ ращается прямо к сердцу. Хорошо так думать и, быть мо¬ жет, хорошо так говорить, но совсем нехорошо будет, если ты так поступишь, Змей. Ты теперь не один на свете — хотя нужно еще переменить хижину и совершить другие 399

обряды, прежде чем Уа-та-Уа станет твоей жеяой, — вы уже и теперь все равно что обвенчаны и должны вместе делить радость и горе. Нет, нет, нельзя бросать Уа-та-Уа только потому, что между мной и тобой прошло облако немного темнее, чем мы могли предвидеть! — Уа-та-Уа — дочь могикан, она знает, что надо по¬ виноваться мужу. Куда пойдет он, пойдет и она. Мы оба будем с великим охотником делаваров, когда солнце под¬ нимется завтра над этой сосной. — Боже тебя сохрани, вождь! Это сущее безумие! Не¬ ужели вы можете переделать натуру мингов? Неужели твои грозные взгляды или слезы и красота Уа-та-Уа пре¬ вратят волка в белку или сделают дикую кошку кроткой, как лань? Нет, Змей, образумься и предоставь меня моей судьбе. В конце концов, нельзя уж так быть уверенными, что эти бродяги непременно будут пытать меня. Они еще могут ежа литься, хотя, говоря по правде, трудно ожидать, чтобы минг отказался от злобы и позволил милосердию восторжествовать в своем сердце. И все же никто не знает, что может случиться, и такое молодое существо, как Уа- та-Уа, не смеет зря рисковать своей жизнью. Брак совсем не то, что воображают о нем некоторые молодые люди. Если бы ты был еще не женат, делавар, я бы, конечно, ждал, что от восхода солнца до заката ты неутомимо, как собака, бегущая по следу, станешь рыскать вокруг лагеря мингов, подстерегая удобный случай помочь мне и сокру¬ шить врагов. Но вдвоем мы часто бываем слабее, чем в оди¬ ночку, и надо принимать все вещи такими, каковы они есть в действительности, а не такими, какими нам хотелось бы их видеть. — Слушай, Зверобой, — возразил индеец с важным п решительным видом, — что сделал бы мой бледнолицый брат, если бы Чингачгук попал в руки гуронов? Пробрался бы в деревни делаваров и там сказал бы вождям, старикам и молодым воинам: «Глядите, вот Уа-та-Уа, она цела и не¬ вредима, хотя немпого устала; а вот Зверобой: он меньше устал, чем Жимолость, потому что он гораздо сильнее, но он тоже цел и невредим!» Неужели ты так поступил бы на моем месте? — Ну, признаюсь, ты меня озадачил! Даже минг не до¬ думался бы до такой хитрости. Как это тебе пришло в го¬ лову задать такой вопрос!.. Что бы я сделал? Да, во-пер¬ 400 13

вых, Уа-та-Уа вряд ли оказалась бы в моем обществе, по¬ тому что она осталась бы возле тебя, и, стало быть, все, что ты говоришь о ней, не имеет никакого смысла. Если бы она не ушла со мной, то не могла бы и устать; значит, я не мог бы произнести ни единого слова из всей твоей речи. Итак, ты видишь, Змей, рассудок говорит против тебя. И тут пе- чего толковать, так как восставать против рассудка не при¬ стало вождю с твоим характером и твоей репутацией. —Мой брат изменил самому себе — он забыл, что гово¬ рит с человеком, заседавшим у костров совета своего наро¬ да, — возразил индеец ласково. — Когда люди говорят, они -не должны .произносить слов, которые входят в одно ухо и выходят из другого. Слова их не должны быть пушинками, такими легкими, что ветер, неспособный даже вызвать рябь на воде, уносит их прочь. Брат мой не ответил на мой вопрос: когда вождь задает вопрос своему другу, не подо¬ бает толковать о другом. — Я понимаю тебя, делавар, я достаточно хороша по¬ нимаю, что ты имеешь в виду, и уважение к правде не по¬ зволяет мне отрицать это. Все же ответить тебе не так лег¬ ко, как ты, по-видимому, думаешь, и вот по какой причи¬ не. Ты хочешь знать, что бы я сделал, если бы у .меня на озере была невеста, как у тебя, и если бы мой друг нахо¬ дился в лагере гуронов и ему угрожали пытки. Не так ли? Индеец молча кивнул головой, как всегда невозмути¬ мый и степенный, хотя глаза его блеснули при виде сму¬ щения собеседника. — Ну так вот: у меня никогда не было невесты, я ни¬ когда не питал ни к одной молодой женщине тех нежных чувств, какие ты питаешь к Уа-та-Уа, хотя я довольно хо¬ рошо отношусь к ним всем вместе взятым. Все же мое сердце, как это говорится, свободно, и, следовательно, я не могу сказать, что б ь* я сделал в этом случае. Друг сильно тянет в свою сторону, Змей, это я могу сказать по опыту, но, судя по всему, что я видел и слышал о любви, я скло¬ нен думать, что невеста тянет сильнее. — Правда, но невеста Чингачгука не тянет его к хи¬ жинам делаваров, она тянет к лагерю гуронов. — Она благородная девушка; ножки и ручки у нее не больше, чем у ребенка, а голосок звонкий, как у дрозда- пересмешника; она .благородная девушка и достойна своих предков, но что из этого следует, Змей? Я все-таки ПОЛа¬ 44 Фенимор Купер. Том I 401

гаю, что она не изменила своего решения и не хочет стать женой гурона. Чего же ты добиваешься? ^ Уа-та-Уа никогда не будет жить в вигваме ироке¬ за! — ответил Чингачгук резко. ^ У нее маленькие нож¬ ки, но они могут увести ее к деревням ее народа; у нее ма¬ ленькие ручки, но великая душа. Когда придет время, брат мой увидит, что мы можем сделать, чтобы не позволить ему умереть под томагавками мингов.: — Не действуй опрометчиво, делавар, сказал охот¬ ник серьезно. — Вероятно, ты поступишь по-своему, и, в общем, это правильно, потому что ты никогда не будешь счастлив, если ничего не попытаешься сделать. Но не дей¬ ствуй опрометчиво. Я знаю, что ты не покинешь озеро, по¬ ка не решится моя судьба. Но помни, Змей, ни одна из попыток, которые способны изобрести минги, не может смутить мой дух, как мысль, что ты и Уа-та-Уа попалив ру¬ ки врагов, стараясь сделать что-нибудь для моего спасения. Делавары осторожны. Зверобой не должен бояться, что они бросятся во вражеский лагерь с завязанными* гла¬ зами. На этом разговор и кончился. Хетти вскоре объявила, что завтрак готов, и все уселись вокруг простого, некра^ шеного стола. Джудит последняя заняла свое место. Она была бледна, молчалива, и по лицу ее легко было заметить, что она провела мучительную, бессонную ночь. Завтрак прошел в молчании. Женщины почти не при¬ касались к еде, но у мужчин аппетит был обычный. Когда встали из-за стола, оставалось еще несколько ча¬ сов до момента прощания пленника со своими друзьями. Горячее сочувствие Зверобою и желание быть поближе к нему заставило всех собраться на платформе, чтобы в последний раз поговорить с ним и выказать свое участие, предупреждая его малейшие желания. Сам Зверобой внешне был совершенно спокоен, разго¬ варивал весело и оживленно, хотя избегал всяких намеков на важные события, ожидавшие его в этот день. Только по тону, которым он говорил о смерти, можно было догадаться, что мысли его невольно возвращаются к этой тяжелой теме. ^ Ах, — сказал он вдруг, ^ сделайте мне одолжение, Джудит, сойдем на минутку в ковчег! Я хочу поговорить с вами. 402