А делавары плавают так же хорошо, как ползают в кустах. Где Великий Змей? Судя по этим канадским прозвищам, Дункан понял, что гуроны гораздо лучше знали его недавних товарищей, нежели он сам, и неохотно ответил: Он тоже уплыл по течению. — А Быстроногий Олень? — Я не знаю, кого ты называешь так, — ответил Дун¬ кан, пользуясь возможностью затянуть разговор. — Ункаса, — ответил Магуа, произнося делаварское имя с еще большим трудом, нежели английские слова. — Ты говоришь о молодом делаваре? Он тоже уплыл по течению. Магуа сразу поверил сказанному и этим доказал, как мало думает он о беглецах. Но его товарищам эти-то бег¬ лецы и были нужны. Они с характерным для индейцев терпением, в полном молчании ждали, пока кончится беседа офицера и Лисицы. Когда Хейворд замолчал, дикари устремили глаза на Ма¬ гуа. Лисица указал им на реку и объяснил все немногими жестами и словами. Поняв случившееся, дикари подняли страшный крик, который показал все их разочарование. Одни бросились к берегу реки, яростно размахивая в воздухе руками: другие стали плевать в воду, «точно мстя ей за то, что она измен¬ нически лишила их несомненных прав победителей. Неко¬ торые, наиболее свирепые, бросали на пленников испод¬ лобья взгляды, горящие сдержанной яростью. Двое-трое даже выразили злобные чувства угрожающими движения¬ ми рук; очевидно, ни красота, ни женская слабость обеих сестер не могли бы защитить их от ярости индейцев. Мо¬ лодой офицер отчаянно порывался броситься к Алисе, ко¬ гда один из гуронов схватил своей темной рукой прядь ее роскошных волос, которые густыми волнами упали ей на плечи, и провел ножом в воздухе вокруг ее головы. Но едва Хейворд сделал первое движение, как почувствовал, что индеец, распоряжавшийся всеми дикарями, точно кле¬ щами сжал его плечо. Он понял, что бесполезна была бы борьба с такой подавляющей силой, и подчинился своей судьбе, только тихо сказав девушкам, что дикари часто произносят угрозы, которых не выполняют. Но, стараясь прогнать страх Коры и Алисы, Дун- 588

кан и не думал обманывать себя. Он хорошо знал, что авторитет индейского вождя был весьма условным и под¬ держивался скорее физическим, чем моральным превос¬ ходством. И поэтому опасность возрастала с количеством окружающих дикарей. Сохраняя наружное спокойствие, Хейворд чувствовал, как его сердце замирало, когда кто- нибудь из индейцев подходил к беспомощным сестрам или мрачно оглядывал хрупкие фигуры девушек. Однако его опасения значительно ослабели, когда он увидел, что вождь созвал на совет всех воинов. Их споры длились недолго и, судя по молчанию большей части ин¬ дейцев, скоро было принято единогласное решение. Немно¬ гие из говоривших часто указывали в сторону лагеря Вебба, очевидно опасаясь нападения с этой стороны. Мысль об отряде англичан, вероятно, заставила их быстро на что-то решиться и ускорила все последовавшее за этим. Дикари перенесли легкую пирогу к тому месту реки, ко¬ торое находилось близ выхода из внешней пещеры. Едва это было сделано, предводитель гуронов знаком приказал пленникам спуститься к нижним камням и сесть в пирогу. Сопротивляться было невозможно, поэтому Дункан по¬ казал пример покорности, направившись к пироге, .и вскоре уже сидел в лодке вместе с обеими сестрами и все еще изумленным Давидом. Хотя гуроны не могли знать узкого фарватера между водоворотами и быстринами потока, но им были слишком хорошо известны общие признаки опас¬ ных мест, чтобы они могли совершить какую-либо сущест¬ венную оплошность. Когда лоцман, выбранный для того, чтобы вести пирогу, занял свое место, индейцы снова кину¬ лись в реку, пирога скользнула по течению, и через несколь¬ ко секунд пленники очутились на южном берегу реки, почти против той скалы, на которую они высадились накануне. Тут дикари снова серьезно, но недолго совещались между собой. В то же время они привели из лесу лошадей, которых их владельцы считали причиной своего несчастья. Теперь толпа гуронов разделилась. Главный вождь сел на лошадь Хейворда и двинулся через реку, а вслед за ним бросилась в воду и большая часть его спутников. Скоро все они исчезли в лесу. Пленники остались под присмотром шести дикарей, которыми руководил Хитрая Лисица. С усиливающимся волнением Хейворд наблюдал за дейст¬ 589

виями дикарей. Видя необыкновенную сдержанность ин¬ дейцев, Хейворд надеялся, что они отведут его к Монкаль- му как своего пленника. Мозг попавших в беду людей никогда не дремлет, а надежда, хотя бы и самая слабая, дает пищу воображению, поэтому Дункану уже представ¬ лялось, что Монкальм постарается превратить отеческие чувства Мунро в орудие, с помощью которого он попытает¬ ся заставить ветерана забыть о своей верности английскому королю. И, хотя было известно, что французский коман¬ дующий обладал мужественным и предприимчивым харак¬ тером, считалось, что он является знатоком всяких полити¬ ческих интриг, которые не требовали проявлений высоких моральных качеств и которые так опорочили европейскую дипломатию того времени. Но поведение гуронов сразу разрушило все эти сообра¬ жения Дункана. Та часть индейцев, которая двинулась вслед за краснокожим исполином, направилась к Хорикэ- ну, и Хейворд понял, что его самого и его спутников ждет страшный плен у диких. Желая знать все, даже самое худшее, и решив в крайнем случае попытаться прибегнуть к силе денег, он преодолел свое отвращение к Магуа и обратился к своему прежнему проводнику в самом друже¬ ском и доверительном тоне, который он только мог изо¬ бразить: Я хотел бы поговорить с Магуа о том, что годится только для слуха такого великого вождя. Индеец презрительно взглянул на молодого офицера и ответил: ^ Говори. У деревьев нет ушей. ^ Но гуроны не глухи, а те слова, которые пригодны для великих вождей, могут опьянить юных воинов. Если Магуа не хочет слушать, офицер короля сумеет молчать. Индеец бросил несколько небрежных слов своим това¬ рищам, которые кое-как седлали лошадей для молодых де¬ вушек; потом Лисица отошел в сторону и осторожным движением позвал за собой Дункана. ^ Теперь говори, *== сказал он, — если твои слова при¬ годны для Магуа. ^ Хитрая Лисица доказал, что он достоин почетного прозвища, данного ему канадскими отцами, ^ начал Хей¬ ворд. — Я вижу всю его мудрость, понимаю, как много он для нас сделал, и не забуду этого в час благодарности. Да, 590

Лисица не только зеликий вождь — он умеет обманывать своих врагов. — Что же сделал Лисица? — холодно спросил индеец. — Разве он не видел, что лес переполнен спрятавши¬ мися врагами? Разве он не заметил, что даже змея не мог¬ ла бы незаметно проползти мимо них? Разве он не заблу¬ дился умышленно, чтобы ослепить глаза гуронов? Разве Магуа не притворился, будто он возвращается к своему племени, которое так плохо обошлось с ним и, как собаку, выгнало его из своих вигвамов? А мы? Разве, заметив его намерения, мы не помогали ему, чтобы гуроны думали, буд¬ то белый человек счел своего друга врагом? Ведь правда? О, когда Хитрая Лисица своей мудростью ослепил глаза гуронов, они позабыли, что когда-то сделали ему много зла и заставили бежать к мохокам! Они оставили Магуа на южном берегу с пленниками, а сами, как безумцы, двину¬ лись к северу. Я знаю: Лисица хочет, как настоящая лиса, повернуться и отвести к седому богатому шотландцу его дочерей. Да, Магуа, я вижу все и уже подумал о том, как следует отплатить тебе за мудрость. Прежде всего глава форта Уильям-Генри даст Лисице то, что обязан дать та¬ кой великий вождь за великую услугу: у Лисицы будет зо¬ лотая медаль, его пороховницу переполнит порох, у него в сумке зазвенит столько долларов, сколько камешков ва¬ ляется на побережье Хорикэна, и олень станет лизать ему руки, зная, что ему не убежать от выстрела того ружья, которое получит вождь. Я же не знаю, как превзойти щед¬ рость шотландца... Погоди. Я... да, я тебе... Что же даст мне молодой вождь, пришедший от вос¬ хода солнца? — спросил гурон, заметив, что Хейворд запнулся. — С островов, которые лежат на Соленом Озере, он проведет струю огненной воды. Эта жидкость потечет пе¬ ред вигвамами Магуа и не остановится, пока сердце индей¬ ца не станет легче перышка, а его дыхание не сделается слаще аромата дикой медуницы... Магуа серьезно слушал медленную речь Хейворда. Ко¬ гда молодой человек упомянул о том, что ему кажется, будто индеец хитро обманул гуронов, лицо его слушателя приняло выражение осторожной сдержанности. Когда Хейворд напомнил об оскорблениях, которые изгнали гу- рона из вигвамов его племени, глаза Лисицы вспыхнули 591

свирепым блеском, и Дункан понял, что он затронул как раз ту самую струну, которой ему следовало коснуться. Когда же он дошел до фраз, которыми хитро подстрекал и жажду мести дикаря и его алчность, он, во всяком случае, возбудил его глубокое внимание. Лисица задал свой по¬ следний вопрос, о награде, спокойно, с обычной важностью индейца, однако, судя по задумчивому выражению его ли¬ ца, ясно было, что ему следовало ответить предусмотри¬ тельно хитро. Несколько мгновений гурон молчал, потом, положив свою руку на грубую перевязку, которая прикры¬ вала его раненое плечо, сказал: — Разве друзья оставляют такие знаки? — Неужели Длинный Карабин нанес бы такую легкую рану врагу? — А разве делавары подползают, как змеи, к тем, кого они любят, чтобы нанести удар? — Неужели Великий Змей позволил бы услышать свое приближение к тому, кого желал бы видеть глухим? — А белый вождь часто жжет порох перед лицом сво¬ их собратьев? — Промахивается ли он, если действительно намерен убить? — с хорошо разыгранной усмешкой ответил Дункан. После этих быстрых вопросов и ответов наступило дол¬ гое молчание. Дункан заметил колебания Магуа и, желая довершить свою победу, хотел было снова приняться за пе¬ речисление наград, но Магуа остановил его выразитель¬ ным Движением руки и произнес: — Довольно! Лисица — мудрый вождь, а то, что он сделает, будет видно. Иди и не раскрывай губ. Когда Ма¬ гуа заговорит, ты успеешь ответить ему. Хейвард заметил, что Лисица с опаской оглядывается на остальных гуронов, и немедленно отошел, чтобы не дать им возможности заподозрить его в сообщничестве с их предводителем. Магуа подошел к лошадям и сделал вид, что он очень доволен усердием своих подчиненных. Затем знаком предложил Хейворду помочь Коре и Алисе сесть на их нарраганзетов. Больше не было подходящего пред¬ лога для задержки, и Хейворд был вынужден подчиниться. Помогая Коре и Алисе, которые почти не поднимали глаз из боязни увидеть злобные лица гуронов, сесть на лоша¬ дей, Дункан шепнул им о своих оживших надеждах. 592 19

Индейцы, отправившиеся за исполином, увели с собой лошадь Давида, а потому и Гамут и Дункан были принуж¬ дены идти пешком. Однако Хейворд не особенно жалел об этом, так как, двигаясь медленно, он мог задерживать весь отряд. Его взгляд все еще с надеждой обращался в сторону форта Эдвард, и он ждал, что из леса донесется шум, ко¬ торый даст ему знать о приближении избавителей. Когда все было готово, Магуа двинулся впереди всех. За ним шел Давид, который, по мере того как рана пере¬ стала давать себя знать, постепенно начинал осознавать свое истинное положение. Дальше ехали сестры. Хейворд держался рядом с ними, а индейцы шагали по обеим сто¬ ронам пленников и замыкали шествие. Бдительность их не ослабевала ни на минуту. Все молчали, только Дункан время от времени обра¬ щался со словами утешения к Алисе и Коре да Гамут из¬ ливал свою душу в жалобных восклицаниях. Путника на¬ правились к Югу по дороге, совершенно противоположной пути к форту Уильям-Генри. Несмотря на это, Хейворд все же не допускал мысли, чтобы Магуа так скоро позабыл о предложенной ему награде; к тому же гурону была не¬ обходима осторожность. Миля за милей двигались путники по бесконечному лесу, но конца этому долгому и утомительному переходу не предвиделось. Хейворд следиц за полуденными лучами солнца, про¬ бивавшимися сквозь ветви деревьев, и жаждал того мгно¬ вения, когда Магуа пойдет по пути, благоприятному для путешественников. Кора, помня прощальные наставления разведчика, при малейшей возможности протягивала руку, чтобы заломить ветвь, но бдительность гуронов мешала ей выполнить это трудное и опасное намерение. Встречая настороженные взгляды дикарей, девушка притворялась испуганной чем-то или начинала поправлять свой костюм. Только один раз она заломила ветку; в ту же минуту ей прдшло в голову уронить на землю перчатку. Этот знак, предназначавшийся для друзей, был замечен одним из гуронов; индеец подал Коре перчатку и тотчас же измял и изломал все остальные ветви куста, чтобы казалось, будто они были обезображены каким-нибудь животным, запутавшимся в чаще. После этого гурон положил руку на свой томагавк с таким 20 Фенимор Купер. Том I 593

многозначительным видом, что Коре пришлось отказаться от мысли оставлять метки на кустах. В обоих отрядах индейцев были лошади, а потому пленники лишились надежды, что их найдут по лошади¬ ным следам. Если бы угрюмый Магуа хоть чем-нибудь. ободрил Хейворда, майор, конечно, заговорил бы с ним. Но Лисица редко оборачивался назад и ни разу не произнес ни слова. 594

Руководствуясь только солнцем да теми еле видными при¬ метами, которые известны одним туземцам, Лисица шел по обнаженной почве соснового леса или переправлялся через ручьи; чутье помогало ему двигаться почти по та¬ кой же прямой линии, как летит птица. Он ни разу не за¬ думался. Была ли перед ним еле заметная тропинка, про¬ падала ли она совершенно или тянулась вполне отчетли¬ вой торной дорожкой, он ни разу не замедлил и не ускорил шаг. Казалось, что ему неведома усталость. И когда бы глаза путешественников ни отрывались от дороги, устлан¬ ной опавшими листьями, и ни устремлялись бы вперед — между стволами деревьев все время виднелась темная фи¬ гура Магуа. Он шел, не поворачивая головы, и светлые перья в его волосах колебались от его собственных шагов. Наконец Магуа прошел через низкую ложбину, по ко¬ торой бежал веселый ручей, и начал подниматься на гору по такому крутому склону, что Кора и Алиса принуждены были сойти с лошадей. Когда путники достигли вершины холма, они оказались на ровной площадке, скудно порос¬ шей деревьями. Под одним из них распростерлась темная фигура Магуа, которому, очевидно, хотелось воспользо¬ ваться отдыхом, необходимым и для всех остальных. Глава XI Проклят будь мой род, Когда ему прощу я. Ш е к с п и р, «Венецианский купец» Индеец выбрал местом стоянки один из крутых пира¬ мидальных, похожих на искусственные насыпи холмов, которые так часто встречаются на американских равнинах. Вершина этой возвышенности представляла собой ровную площадку, а один из склонов отличался необыкновенной крутизной. Холм казался позицией, исключавшей всякую возможность неожиданного нападения, и, видимо, поэтому хитрый Магуа выбрал его местом стоянки. Хейворд равно¬ душно и безучастно осмотрел этот холм, не надеясь боль¬ ше на появление помощи, потом всецело отдался заботам о своих спутницах, стараясь успокоить их, ободрить. Нар¬ 595

раганзетов разнуздали и дали им возможность пощипать ветви деревьев и кустов, рассеянных по вершине холма. Дункан разложил остатки съестных припасов в тени вы¬ сокого бука, горизонтальные ветви которого, точно боль- шой балдахин, нависли над девушками. Несмотря на то что путники двигались безостановочно, один из индейцев все же успел пустить стрелу в запутав¬ шуюся в чаще молодую козулю, убил ее и, отрезав наибо¬ лее вкусные части животного, терпеливо нее их на своих плечах. Теперь он и его товарищи поедали сырое мясо, разрывая его руками; только Магуа не принимал участия в этом пире; он сидел, по-видимому всецело погруженный в глубокие думы. Такая воздержанность, странная в индейце, особенно когда он может без труда утолить свой голод, привлекла внимание Хейворда. Молодой человек предположил, что гуроп в эту минуту придумывает вернейший способ изба¬ виться от бдительности своих товарищей. Желая помочь гурону придумать ловкий план, подсказав ему какую-ни¬ будь мысль, Дункан вышел из тени бука и как бы без вся¬ кой цели направился к Лисице. — Разве Магуа недостаточно долго шел лицом к солн¬ цу и все еще боится канадцев? — спросил Хейворд, делая вид, что он вполне уверен в дружеском расположении ин¬ дейца. — Разве начальник форта Уильям-Генри не с боль¬ шим удовольствием увидит своих дочерей раньше, чем но- йая ночь затмит в его сердце печаль о них и он станет ме¬ нее щедр на вознаграждение? — Неужели к утру бледнолицые любят детей меньше, чем с вечера? — хладнокровно спросил Магуа. — Конечно, нет, — ответил Хейворд, желая поправить свою невольную ошибку. — Правда, иногда белые забыва¬ ют могилы своих праотцев, но привязанность родителей к детям никогда не умирает. — А мягко ли сердце седовласого отца? Думает ли он, печалится ли о детях, которых ему дали жены? Он жесто¬ ко обращается со своими воинами, и у него каменный взгляд. — Он бывает суров с лентяями и нерадивыми солдата¬ ми, но для трезвых и храбрых Мунро — справедливый и человеколюбивый начальник. Я знавал многих ласковых и любящих отцов, но мне никогда не приходилось встречать 596