человека с сердцем, более полным отеческой любви. Ко¬ нечно, Магуа, тебе случалось видеть старика только во главе воинов, я же видел, как на его глазах выступали сле¬ зы, когда, он говорил о своих дочерях... Хейворд оборвал свою речь; он не знал, чем объяснить странное выражение, которое внезапно мелькнуло на лице индейца, внимательно слушавшего его слова. Сперва моло¬ дому человеку почудилось, будто в душе дикаря пробуди¬ лась мысль о подарках, обещанных ему, но мало-помалу выражение радости сменилось на лице индейца отпечат¬ ком свирепого, злобного торжества, порожденного, очевид¬ но, не алчностью, а другой страстью. — Послушай, — сказал гурон, и лицо его снова засты¬ ло в невозмутимом спокойствии, — пойди к темноволосой дочери седовласого и скажи ей, что Магуа хочет с ней го¬ ворить. Отец будет помнить, что обещает его дитя. Дункан подумал, что корыстолюбивый индеец хочет услышать новое подтверждение обещанных наград, и хотя медленно и неохотно, но все же двинулся к тому месту, где теперь отдыхали девушки. Подойдя к ним, Хейворд сооб¬ щил Коре о желании Магуа. — Вам уже известно, чего хочет Магуа, — сказал Дун¬ кан, провожая ее к гурону, — поэтому не скупитесь, обе¬ щая порох и чепраки. Но помните, что спиртные напитки они ценят больше всего. Хорошо, если вы пообещаете дать ему также что-нибудь и от себя. Помните, Кора, что от ва¬ шего самообладания и изобретательности зависит ваша жизнь и жизнь Алисы. — И ваша, Хейворд! — Моя жизнь — дело неважное. Меня не ждет отец, не многие друзья пожалеют о моей печальной участи... Но довольно, мы подошли к индейцу... Магуа, вот та, с кото¬ рой ты хотел говорить. Индеец медленно поднялся и с минуту стоял молча и неподвижно, потом знаком показал Хейворду, чтобы он отошел, и холодно проговорил: — Когда гурон беседует с женщинами, его племя за¬ крывает слух свой. Дункан колебался, не желая повиноваться, но Кора со спокойной улыбкой сказала: — Вы слышали, Хейворд, чего желает индеец. Подите к Алисе, ободрите ее и расскажите о наших планах. 59.7

Кора выждала, пока молодой человек отошел, потом обратилась к гурону и с большим достоинством произ¬ несла: — Что Хитрая Лисица желает сообщить дочери Мунро? — Слушай, — ответил индеец, опустив руку на плечо девушки, точно силясь заставить ее с особенным вни¬ манием отнестись к словам, которые он намеревался ей сказать; однако Кора решительно, хотя и совершенно спо¬ койно, отстранилась от дикаря. — Магуа рожден вождем и воином племени красных приозерных гуронов. Он два¬ дцать раз видел, как летнее солнце растопляло снег два¬ дцати зим, обращая сугробы в ручьи, прежде чем встретил первого бледнолицего. Он был счастлив тогда! Потом бе¬ лые люди ворвались в его леса, научили его пить огненную воду, и он сделался бездельником. Тогда гуроны выгнали Магуа из лесов его отцов и преследовали, как косматого бизона. Он бежал к берегам озера и наконец увидел Город Пушек. Тут он охотился и ловил рыбу, пока местные жи¬ тели не выгнали его из леса и не ввергли в руки его вра¬ гов. Магуа, рожденный вождем гуронов, сделался воином своих врагов мохоков. — Я уже слышала об этом, — сказала Кора, заметив, что гурон замолчал. Он старался подавить в себе бурное волнение, которое начало разгораться в нем ярким пламенем при воспомина¬ нии о нанесенных ему обидах. — Но виноват ли Хитрая Лисица, что голова его сдела^ на не из камня? Кто дал ему огненную воду? Кто превра^ тил его в низкого человека? Бледнолицые, люди твоего цвета! — А разве я виновата, что на свете встречаются бес^ совестные люди с тем же цветом лица, как у меня? — спокойно спросила Кора. — Нет. Магуа воин, а не глупец. Я знаю, такие, как ты, никогда не раскрывают губ, чтобы выпить огненной жидкости. Великий Дух дал тебе мудрость. — Что же я могу сделать или сказать, чтобы облегчить последствия твоих несчастий или заблуждений? — Слушай, — повторил индеец, снова приняв спокой¬ ный и горделивый вид. — Когда французские и англий¬ ские отцы вырыли из земли свои томагавки, Лисица встал 598

в ряды мохоков и выступил против своего собственного племени. Бледнолицые выгнали краснокожих из тех лесов, в которых они охотились, и теперь, когда индейские пле¬ мена воюют, их ведет белый человек. Великий вождь при Хорикэне, твой отец, стоял во главе нашего отряда. Он приказывал мохокам делать то одно, то другое, и они его слушались. Он объявил: если индеец напьется огненной воды и придет в полотняные вигвамы его воинов, это не будет забыто. Магуа неосмотрительно раскрыл свой рот, и жгучий напиток привел его в хижину Мунро. Пусть дочь седовласого скажет, что сделал вождь. — Он не забыл своих обещаний и поступил справедли¬ во, наказав виновного, — ответила бесстрашная девушка. — «Справедливо»! — повторил индеец, бросая злобный взгляд на ее спокойное лицо. — Разве справедливо, сде¬ лав зло, наказывать за него? Магуа был сам не свой, гово¬ рила и действовала огненная вода, а не он. Не поверил этому Мунро. Вождя гуронов связали цри бледнолицых воинах и били, точно собаку! Кора молчала, не зная, что ответить на эти слова. — Смотри! — продолжал Магуа, срывая легкий лоскут ситца, который скрывал его раскрашенную 1*рудь. — Смот¬ ри: вот рубцы от ран, нанесенных ножами и пулями. Эти¬ ми шрамами воин может хвалиться перед своими сопле¬ менниками, но, по милости седовласого, на спине вождя гуронов остались знаки, которые он должен скрывать под разноцветными материями белых. — А я думала, — сказала Кора, — что индейский вождь терпелив, что его дух не чувствует и не знает боли, которую выносит его тело. — Когда чиппевеи 1 привязали Магуа к столбу и на¬ несли ему вот эту рану, — ответил краснокожий, показы¬ вая пальцем на глубокий шрам, — гурон смеялся им в глаза, говоря, что только женщины способны так нежно колоть. В те минуты его дух был в облаках. Но, когда он ощущал удары Мунро, его приниженный дух лежал под березой. Дух гурона никогда не опьяняется, и никогда ни¬ чего не забывает. — Но его можно успокоить. Если мой отец несправед¬ ливо поступил с тобой, покажи ему, что индеец способен 1 Чипп евёи — многочисленная индейская народность. 599

простить оскорбление и вернуть ему его дочерей. От майо¬ ра Хейворда ты уже слышал... Магуа сурово покачал головой: он не хотел снова вы¬ слушивать то, что в душе презирал. — Чего же ты требуешь? — продолжала Кора после нескольких минут томительного молчания, чувствуя, что благородный и великодушный Дункан был жестоко обма¬ нут хитростью дикаря. — Я требую того, что в обычаях гурона: добра за доб^ ро, зла за зло. — Значит, ты хочешь отомстить беззащитным доче¬ рям за обиду, нанесенную тебе Мунро? Разве не достойнее храброго мужа пойти прямо к нему и потребовать удовлет^ ворения? — Руки бледнолицых длинны, их ножи остры, — от- ветил дикарь и злобно засмеялся. — Зачем Лисице стано- виться под выстрелы воинов Мунро, когда в руках гурона душа седовласого! — Скажи, Магуа, что ты хочешь сделать? — произнес¬ ла Кора, делая величайшее усилие, чтобы говорить твердо и спокойно. — Хочешь ли ты отвести нас куда-нибудь в лесные чащи "или ты задумал еще большее зло? Разве нет таких подарков, которые могли бы загладить нанесенное тебе оскорбление и смягчить твое сердце? Прошу тебя, по крайней мере, освободить мою кроткую сестру, излей на одну меня всю твою злобу. Приобрети богатство, отпустив ее; удовлетвори свою месть, обрушив твой гнев лишь на одну жертву. Если старик потеряет обеих дочерей, он, ве¬ роятно, сойдет в могилу. Кто же тогда даст Лисице щед¬ рые дары? — Слушай, — снова сказал гурон. — Светлоглазая вер¬ нется на берег Хорикэна и все расскажет старому вождю* если только темноволосая девушка поклянется именем Ве¬ ликого Духа своих праотцев не солгать. — А что я должна обещать? — спросила Кора, сдер¬ живая ярость туземца своей женской гордостью и спокой¬ ствием. — Когда Магуа покинул гуронов, его жену отдали другому вождю. Теперь Магуа снова подружился с ними и вернется обратно к могилам своего племени, туда, на бе¬ рега Великого Озера. Дочь английского вождя должна идти с ним и навсегда поселиться в его вигваме. 600

Подавляя в себе возмущение, гордая Кора спокойно спросила индейца: — Приятно ли будет Магуа делить свое жилище с же¬ ной, которую он не любит, с женой чуждого ему племени бледнолицых? Я думаю, он поступит лучше, приняв золо¬ то Мунро и купив своими дарами сердце какой-нибудь гу¬ ронской девушки. С минуту индеец молчал, глядя в лицо Коры с таким выражением, что ее глаза стыдливо опустились. Потом он ответил с особенным злорадством: — В таком случае, снова почувствовав удары на своей спине, гурон знал бы, где найти женщину, которой он пе¬ редал бы свое страдание. Красивая дочь Мунро носила бы для него воду, жала его хлеб, жарила пищу. Тело седого вождя спало бы среди пушек, до Хитрая Лисица держал бы его сердце в своих руках. — Чудовище! Ты вполне заслуживаешь своего прозви¬ ща! — вскрикнула Кора, охваченная порывом негодова¬ ния. — Только дьявол может придумать такую месть! Но ошибаешься: ты считаешь себя слишком сильным. Правда, в твоих руках сердце Мунро, но оно не побоится твоей злобы, как бы велика она ни была! Смелые слова девушки вызвали на лице гурона зловещую улыбку, которая обличала непоколебимость его намерений; он знаком показал, что переговоры окон¬ чились. Кора уже пожалела о своей резкости, но Магуа поднялся с места и пошел к своим товарищам. Хейворд подбежал к взволнованной девушке и спросил ее, чем окончилась беседа, за которой он внимательно следил. Не желая тревожить Алису, Кора не дала Дункану пря¬ мого ответа, только выражение ее лица показало майору, что переговоры не имели успеха; о том же говорили тре¬ вожные взгляды, которые она бросала на индейцев. Алиса засыпала ее вопросами относительно ожидавшей их уча¬ сти, но Кора только протянула руку к темной группе крас¬ нокожих и в глубоком волнении прошептала, прижав младшую сестру к своей груди: — Ничего, ничего, успокойся! На их лицах увидишь ответ... Но посмотрим еще, что будет дальше. Это судорожное движение и прерывистый шепот были красноречивее долгих объяснений. Пленники тотчас же 601

направили все свое внимание туда, где решался вопрос об их жизни и смерти. Магуа остановился близ остальных дикарей, отдыхав¬ ших после своего отвратительного пира. Он заговорил с ними со всей торжественной важностью индейского вождя. Едва он произнес первые слова, его слушатели выпрями¬ лись с видом почтительного внимания. Гурон говорил на своем родном наречии, а потому белые только по жестам, которыми обычно индейцы подкрепляют свое красноречие, могли догадываться о содержании его речи. Сначала, судя по движению его рук и звуку голоса, ка¬ залось, что он говорит вполне спокойно. Когда же Магуа вполне овладел вниманием своих товарищей, он стал так часто указывать в сторону Великих Озер, что Хейворду представилось, будто он упоминает о родине гуронов и их племени. Слушатели, по-видимому, одобряли его, постоян¬ но вскрикивая «у-у-ух» и переглядываясь между собой. Ли¬ сица был слишком хитер, чтобы не воспользоваться выгод¬ ным действием начала своей речи. Теперь дикарь заговорил о долгом и полном трудностей переходе, который совершили гуроны, покинув свои об¬ ширные и богатые дичыо леса и приветливые деревни, чтобы сразиться с врагами «канадских отцов». Он переби¬ рал имена всех воинов отряда, говорил о доблестных по¬ двигах и качествах каждого из них, вспоминал об их ранах, о количестве снятых ими скальпов. И каждый раз, когда индеец произносил имя кого-нибудь из присутствующих— а хитрый гурон никого не позабыл упомянуть, — темное лицо польщенного в своем тщеславии воина вспыхивало от восторга, и восхищенный человек, без излишней скромно¬ сти и колебаний, подтверждал справедливость слов Магуа одобрительными жестами и восклицаниями. Вдруг голос говорившего понизился; в тоне индейца не чувствовалось торжества, звучавшего в нем, когда вождь перечислял славные подвиги и победы своих собратьев. Он описывал гленнский водопад, недоступный скалистый остров с его пещерами и многочисленные быстрины и водовороты Глен¬ на. Вот он произнес прозвище «Длинный Карабин» и мол¬ чал до тех пор, пока в лесу, расстилавшемся близ подно¬ жия холма, не замер последний отголосок протяжного во¬ инского крика индейцев — крика, которым они встретили это ненавистное для гуронов имя. Магуа указал на моло¬ 602

дого пленного офицера и стал описывать смерть воина, свергнутого в пропасть руками Хейворда. После этого вождь упомянул об участи индейца, висевшего между не¬ бом и землей, даже изобразил всю страшную сцену его ги¬ бели. Он схватился за ветвь одного из деревьев, представил последние минуты, судорожные движения и самую смерть несчастного. Рассказал он также, каким образом погибал каждый из их друзей, упоминая о мужестве и признанных добродетелях убитых. По окончании этого рассказа голос индейца снова изменился -г- зазвучал тихо, скорбно, жа¬ лобно; в нем слышались горловые ноты, не лишенные му¬ зыкальности. Магуа говорил о женах и детях убитых, об их одиночестве, о горе и, наконец, напомнил о долге вои¬ нов, о мести за нанесенные им обиды. Внезапно повы¬ сив голос, придав ему выражение свирепой силы, он за¬ кончил свою длинную речь целым рядом взволнованных вопросов: — Разве гуроны собаки, чтобы выносить все это? Кто скажет жене Минаугуа, что его скальп достался рыбам и что родное племя не отомстило за его смерть? Кто осме¬ лится встретиться с гордой матерью Вассаватими, не обаг¬ рив рук вражеской кровью? Что мы ответим нашим стари¬ кам, когда они спросят нас, где скальпы врагов, а у нас не окажется ни одного волоса с головы неприятеля? Женщи¬ ны будут указывать на нас пальцами. На имени гуронов ле¬ жит темное пятно; надо смыть его вражеской кровью... Голос Магуа заглушили бешеные восклицания, напол¬ нившие воздух, словно здесь, в лесу, сидела не маленькая кучка индейцев, а собрались огромные толпы. Все, что го¬ ворил Магуа, можно было прочесть на лицах окружавших его индейцев. На печальные речи его они отвечали сочув¬ ствием и грустью. Когда он призывал отстаивать свои пра¬ ва, они поддерживали его жестами одобрения; хвастливые проповеди они встречали дикими восторгами. При упоми¬ нании о мужестве взгляды их становились твердыми и су- ровыми; когда он указывал на потери, которые они понес¬ ли, глаза их загорались яростью; когда он заговорил о на¬ смешках женщин, дикари от стыда опустили головы, но его слово о мести задело самую чувствительную струну в душе гуронов; дикари поняли, что месть в их руках, и все поднялись с земли, изливая свою ярость в безумных кри¬ ках. Они обнажили ножи, подняли томагавки и ринулись .603

к пленникам. Хейворд бросился вперед и заслонил собой Кору и Алису. Он схватил первого из краснокожих, отча¬ янным усилием сдавил его и тем самым на секунду задер¬ жал толпу. Неожиданное сопротивление дало возможность Магуа принять участие в деле; закричав что-то, он привлек к себе внимание. Хитрыми речами Лисица помешал дикарям не¬ медленно решить участь пленников и быстро уговорил их продлить страдания несчастных жертв. Гуроны встретили его предложение громкими радостными криками. Двое тотчас бросились на Хейворда, третий схватил не¬ уклюжего преподавателя пения. Однако ни один из белых не сдался без отчаянной, хотя и бесплодной борьбы. Даже слабый Давид свалил на землю своего противника. Хей¬ ворда гуроны не могли одолеть, пока третий индеец, упра¬ вившись с Давидом, не подоспел им на помощь. После это¬ го Дункана скрутили и привязали к стволу того самого де¬ рева, на ветвях которого Магуа разыгрывал пантомиму, изображая смерть гурона. Когда молодой офицер пришел в себя, он увидел, что справа от него стояла, тоже привязан¬ ная к дереву, Кора. Она была бледна и взволнована, но ее твердый взгляд бесстрашно следил за каждым движением врагов. Слева Дункан увидел Алису; только прутья ивы, которыми она привязана была к сосне, поддерживали тон¬ кую фигуру светловолосой девушки; держаться на своих ослабевших ногах она не могла. Давид впервые вступил в борьбу и теперь был погружен в раздумье, не зная, достой¬ но ли это доброго христианина. Между тем гуроны собирались привести в исполнение свои страшные замыслы. Одни складывали хворост, щепки и коряги в большую груду для костра; другие пригнули вершины двух молодых деревьев к самой земле, собираясь привязать руки Хейворда к этим вершинам и потом отпу¬ стить деревца. Однако Магуа придумал еще более мрач¬ ную, более жестокую месть, сулившую ему особенное на¬ слаждение. Пока его товарищи перед глазами пленников приготов¬ ляли эти хорошо известные орудия пыток, Хитрая Лиси¬ ца подошел к Коре и со злобным выражением лица указал ей на ожидавшую ее неминуемую участь. — Ну, — произнес он, — что скажет дочь Мунро? Ее голова слишком прекрасна, чтобы покоиться на подушке 604