Как только Давид дал условленный сигнал, в хижине вместо грозного рычания медведя послышалось шипение змеи. Ункас все время сидел, прислонясь к стене хижины и закрыв глаза, как будто не желал видеть медведя. Но лишь только раздалось шипение змеи, он встал и оглядел¬ ся вокруг, то низко наклоняя голову, то поворачивая ее во все стороны, пока его проницательные глаза не останови¬ лись на косматом чудовище, словно прикованные какими- то чарами. Снова! ^послышались те же звуки — очевидно, они вылетали из пасти медведя. Юноша еще раз обвел взглядом всю внутренность хинины и снова повернулся к медведю. — Соколиный Глаз! — проговорил он глубоким, тихим голосом. — Разрежьте его путы, — сказал Соколиный Глаз только что подошедшему Давиду. Певец исполнил приказание, и Ункас почувствовал се¬ бя на свободе. В то же мгновение сухая медвежья шкура затрещала, и Соколиный Глаз снял свое одеяние, для чего ему пришлось только распустить кожаные ремни. Потом он вынул длинный блестящий нож и вложил его в руки Ункаса. — Красные гуроньГ стоят вблизи хижины, — сказал он, — будем наготове. В то же время он многозначительно показал другой та¬ кой же нож; оба ножа были удачно добыты им в этот вечер, проведенный среди врагов. — Пойдем, — сказал Ункас, — к Черепахам, они дети моих предков. — Эх, мальчик, — проворчал разведчик по-англий¬ ски, — я полагаю, та же кровь бежит в твоих жилах, толь¬ ко время изменило несколько ее цвет!.. Что нам делать с мингами, что стоят у двери? Их шестеро, а у нас певец не идет в счет. — Гуроны — хвастуны, — презрительно сказал Ун¬ кас. — Их тотем — олень, а бегают они, как улитки. Делавары — дети черепахи, а бегают быстрее оленя. — Да, мальчик, ты говоришь правду: я не сомневаюсь, что в беге ты опередил бы все их племя. А у белого чело¬ века руки способнее ног. Что же касается меня, то в уме¬ нии бегать я не смогу поспорить с негодяями. 764

Ункас уже подошел к двери, чтобы выйти первым, но отшатнулся при этих словах и снова занял прежнее место в углу хижины. Соколиный Глаз, слишком занятый своими мыслями, чтобы заметить это движение, продолжал раз¬ говор: — Впрочем, Ункас, ты беги, а я снова надену шкуру и попробую взять хитростью там, где не могу взять быстро¬ той ног. 765

Молодой могиканин ничего не ответил, но спокойно сложил руки и прислонился к одному из столбов, поддер¬ живавших стену хижины. — Ну, ез сказал разведчик, посмотрев на него, — чего же ты медлишь? У меня останется достаточно времени, так как негодяи бросятся сначала за тобой. Ункас остается, послышался спокойный ответ. Для чего? ^ Чтобы сражаться вместе с братом моего отца и уме¬ реть с другом делаваров. — Да, мальчик, — сказал Соколиный Глаз, сжимая ру¬ ку Ункаса своими железными пальцами, — если бы ты по¬ кинул меня, это был бы поступок, более достойный минга, чем могиканина. Но я считал нужным сделать тебе это предложение, так как молодость любит жизнь. Ну, там, где ничего не поделаешь боевой храбростью, приходится пу¬ скать в дело уловки. Надевай шкуру медведя; я не сомне¬ ваюсь, что ты можешь изобразить его так же хорошо, как и я. Ункас молча и быстро нарядился в шкуру животного и стал ожидать распоряжений своего старого товарища. Ну, друг, ^ сказал Соколиный Глаз, обращаясь к Давиду, -- перемена одежды будет очень выгодна для вас, так как вы плохо снаряжены для жизни в пустыне. Вот, возьмите мою охотничью рубашку и шапку и дайте мне ва¬ ше одеяло и шляпу. Вы доляшы доверить мне вашу книгу, очки и свистульку. Если встретимся когда-нибудь в луч¬ шее время, вы получите все это назад и большую благодар¬ ность в придачу. Давид расстался со всеми названными предметами с та¬ кой охотой, которая могла бы сделать большую честь его щедрости, если бы не то обстоятельство, что перемена эта была выгодна ему во многих отношениях. Соколиный Глаз не замедлил надеть одежду Гамута; когда очки скрыли его беспокойные глаза, а на голове появилась треуголка, он легко мог при свете звезд сойти за певца, так как по росту они не слишком отличались друг от друга. Скажите, вы склонны поддаваться чувству трусо¬ сти? спросил он певца, желая хорошенько обсудить все, прежде чем делать какие-либо распоряжения. Мои занятия мирные, а мой характер, смею на¬ деяться, очень склонен к милосердию и любви, — ответил 766

Давид, несколько, обиженный такой прямой атакой, — по никто не может сказать, чтобы я когда-нибудь, даже в за¬ труднительных обстоятельствах, забывал веру в господа. — Главная опасность для вас будет в тот момент, ко¬ гда дикари увидят, что их обманули. Если вас не убьют сразу, значит вас спасет то, что они считают вас человеком не в своем уме; тогда у вас будут все основания, чтобы, ко¬ гда придет ваше время, умереть у себя в постели. Если же вы останетесь здесь, то должны сесть в тени и играть роль Ункаса до тех пор, пока хитрые индейцы не откроют обма¬ на; тогда, как я уже говорил вам, наступит для вас время испытания. Итак, выбирайте: бежать или оставаться здесь. — Я останусь здесь вместо делавара, — твердо сказал Давид. — Он сражался за меня храбро и великодушно, и я готов сделать для него не только это, но и гораздо большее. — Вы говорите, как мужчина. Опустите голову и подбе¬ рите ноги — их необычайная длина может слишком рано выдать истину. Молчите как можно дольше, а затем, когда придется заговорить, хорошо было бы, если бы вы сразу разразились одним из тех криков, которые свойственны вам: это напомнило бы индейцам, что вы человек невме¬ няемый. Но если они скальпируют вас, чего, я уверен, они не сделают, то будьте спокойны: Ункас и я не забудем это¬ го и отомстим за вас, как следует истым воинам и верным друзьям. ^ Погодите, — сказал Давид, видя, что они соби¬ раются уходить. — Я недостойный, смиренный последова¬ тель того, кто учил не воздавать злом за зло. Поэтому, если я паду, не приносите жертв моим смертным останкам, но простите тех, кто лишит меня жизни; а если и вспомните их иногда, то пусть это будет в молитвах о просвещении их умов и вечном блаженстве. Разведчик смутился и задумался. — Это совсем не похоже на закон лесов, — сказал он,— но, если поразмыслить, это прекрасно и благородно.— Он тяжело вздохнул и прибавил: е* Да благословит вас не^ бо, друг мой! Я думаю, что вы идете по довольно верному пути, если взглянуть на него как следует, имея перед гла-« зами вечность. Сказав это, разведчик подошел к Давиду и пожал ему от всей души руку; после этого он сейчас же вышел из хи¬ жины в сопровождении одетого медведем Ункаса, 767.

Как только Соколиный Глаз увидел, что за ням наблю¬ дают гуроны, он вытянулся во весь свой высокий рост, ста¬ раясь изобразить сухую, жилистую фигуру Давида, под¬ нял руку как бы для отбивания такта и запел, стараясь подражать псалмопевцу. К счастью для успеха этого ри¬ скованного предприятия, ему приходилось иметь дело с ушами, мало знакомыми со сладкими звуками. Необходимо было пройти вблизи группы дикарей, и голос разведчика становился все громче и громче по мере приближения к ним. Когда они подошли совсем близко, гурон, говоривший по-английски, вытянул руку и остановил разведчика. — Что же делаварский пес? — сказал он, наклоняясь и стараясь разглядеть выражение глаз того, кого он прини¬ мал за певца. — Он испугался?.. Когда же мы услышим его стоны? В ответ на это раздалось яростное рычание, так похо¬ дившее на рев настоящего медведя, что молодой индеец опустил руку и отскочил в сторону. Соколиный Глаз, бояв¬ шийся, чтобы голос не выдал его хитрым врагам, с ра¬ достью воспользовался этим мгновением и разразился таким взрывом музыкальных звуков, который в более утонченном обществе назвали бы какофонией. Но среди его слушателей эти звуки только дали ему еще более прав на уважение, оказываемое дикарями тем, кого они считают сумасшедшими. Маленькая кучка индейцев отступила, пропустив, как они думали, колдуна и его вдохновенпого помощника. Со стороны Ункаса и разведчика требовались необычай¬ ная смелость и сила воли, чтобы продолжать свой путь так же величественно, как они шли и мимо хижин, в особенно¬ сти когда беглецы заметили, что любопытство взяло верх над страхом и караульщики подошли к хижине, чтобы убе¬ диться в действии колдовства на пленника. Малейшее не¬ ловкое или нетерпеливое движение Давида могло выдать их, а выгадать время было необходимо. Громкие крики мнимого псалмопевца привлекли многих любопытных, ко¬ торые следили за уходившими, стоя у порога своих хижин; раза два-три им пересекали дорогу некоторые из воинов, подстрекаемые суеверием или осмотрительностью. Но яж- кто не останавливал их; темнота ночи и дерзость попытки благоприятствовали их замыслу. Беглецы уже выбрались из селения и быстро прибли¬ 768

жались к густому лесу, когда из хижины, где был заклю¬ чен прежде Ункас, раздался протяжный громкий крик. Мо¬ гиканин вздрогнул. — Погоди! — сказал разведчик, хватая друга за пле¬ чо. — Пусть они крикнут еще раз. Это был только крик удивления! Медлить было нечего, так как в следующее же мгнове¬ ние новый взрыв криков наполнил воздух и разнесся по всему лагерю. Ункас сбросил с себя медвежью шкуру. Со¬ колиный Глаз слегка ударил его по плечу и проскользнул вперед. — Ну, пусть теперь дьяволы гонятся по нашим сле¬ дам! — сказал разведчик, вынимая из куста два заряжен¬ ных ружья; размахивая над головой «оленебоем», он подал Ункасу его ружье. — По крайней мере двое из них найдут свою смерть. Они опустили свои ружья, как делают это охотники, готовясь к началу действий, бросились вперед и вскоре исчезли во мраке леса. Глава XXVII Антоний. Я буду помнить. Ведь слово Цезаря — закон. Шекспир, «Юлий Цезарь» Любопытство дикарей, оставшихся у темницы Ункаса, одержало верх над их страхом перед колдуном. Осторожно подкрались они к щели, сквозь которую пробивался слабый свет огня. В продолжение нескольких минут они принимали Давида за своего пленника, но за¬ тем случилось именно то, что предвидел Соколиный Глаз. Певец, утомленный долгим сидением в скорченном поло¬ жении, постепенно стал вытягивать свои ноги, и наконец одна из ног коснулась угасавших углей и отбросила их в сторону. Сначала гуроны подумали, что это сила чародей¬ ства так изуродовала могиканина. Но, когда Давид, не подо¬ зревая, что за ним наблюдают, повернул голову и показал свое простодушное лицо, всякие сомнения рассеялись даже у легковерных дикарей. Они бросились в хижину и, наки¬ 769

нувшись без всякой церемонии на сидевшего там человека, немедленно увидели обман. Тогда раздался первый крик, который услышали беглецы. За ним последовал второй, в котором зазвучали злоба и жажда мести. Как ни был тверд Давид в своем намерении прикрыть бегство своих друзей, он все же подумал, что наступил его последний час. У него не было ни книги, ни камертона; пришлось обратиться к памяти, редко изменявшей ему. Громким, полным вдохновения голосом он запел первые стихи погребального псалма, чтобы приготовиться к пере¬ ходу в другой мир. Индейцы вовремя вспомнили о его бе¬ зумии и, выбежав из хижины, подняли на ноги все населе¬ ние лагеря. Лишь только раздались звуки тревоги, двести человек уже были на ногах, готовые отправиться в бой или в погоню за врагом. Известие о бегстве пленника быстро распространилось, и все члены племени, с нетерпением ожидая распоряжений начальников, собрались вокруг хижины, где обычно происходили совещания. Понятно, что присутствие хитрого, умного Магуа оказалось необходимым при таком неожиданном событии. Имя его сейчас же стало передаваться из уст в уста, и все с изумлением оглядыва¬ лись вокруг, не видя его среди толпы. За ним тут же посла¬ ли, с требованием, чтобы он явился немедленно. В то же время самым проворным и ловким из молодых воинов приказано было под прикрытием леса обойти про¬ галину, чтобы удостовериться, не замышляют ли чего-ни¬ будь против гуронов их подозрительные соседи — делава¬ ры. Женщины и дети бегали из стороны в сторону; во всем лагере царило страшное волнение. Но мало-помалу всеоб¬ щее беспокойство стало ослабевать, и через несколько ми¬ нут старейшие вожди собрались в хижине для важного совета. Громкий гул многочисленных голосов возвестил о при¬ ближении отряда, которому предстояло сообщить еще бо¬ лее удивительную новость. Толпа расступилась, и несколь¬ ко воинов вошли в хижину, неся на руках злополучного колдуна, которого Соколиный Глаз так долго держал в не¬ воле. Гуроны по-разному относились к этому человеку: не¬ которые из них слепо верили в силу колдуна, другие счита¬ ли его обманщиком. Но теперь все слушали е>го с глубочай- 770

пшм вниманием. Когда он окончил свой короткий рассказ, выступил отец больной женщины и, в свою очередь, рас¬ сказал все, что было ему известно. Эти два рассказа далп надлежащее направление поискам, к которым гуроны немедленно приступили со своей обычной осмотритель¬ ностью. Они поручили осмотреть пещеру самым умным и храб¬ рым воинам. Так как времени терять было нельзя, воины сейчас же встали и молча вышли из хижины. Когда они дошли до входа в пещеру, младшие пропустили вперед старших, и все пошли по низкой темной галерее, готовые в случае надобности пожертвовать собой и в то же время опасаясь неизвестного противника. Первое помещение в пещере было по-прежнему мрач¬ но и безмолвно. Больная лежала на том же месте и в той же позе, хотя среди отряда были очевидцы, уверявшие, что видели, как ее уносил в лес «лекарь белых людей». Тогда глаза всех присутствующих устремились на отца боль¬ ной. Раздраженный этим немым обвинением и в глубине души смущенный таким непонятным обстоятельством, вождь подошел к постели и недоверчиво взглянул в лицо больной, как бы сомневаясь, она ли это. Дочь его была мертва. Естественное чувство гоня одержало на мгновение верх над всеми остальными чувствами, ж старый воин прикрыл глаза рукой. Потом он овладел собой, взглянул на своих товарищей и, указывая на труп, сказал на языке своего народа: — Жена моего молодого друга покинула нас! Великий Дух гневается на своих детей! Печальное известие было встречено торжественным безмолвием. После короткого молчания один из старейших индейцев только что хотел заговорить, как вдруг из сосед¬ него помещения выкатился какой-то темный предмет. Все невольно отшатнулись, не зная, с кем приходится иметь дело, и смотрели с удивлением на этот незнакомый пред¬ мет, пока слабый свет не осветил искаженного, но по-преж- нему свирепого и угрюмого лица Магуа. Общий крик изу¬ мления последовал за этим открытием. Но, как только окружающие поняли истинное положе¬ ние вождя, ножи мелькнули в воздухе, и вскоре Магуа был освобожден от связывавших его пут и получил воз¬ 771

можность говорить. Гурон встал и отряхнулся, как лев, вы¬ ходящий из своего логовища. Однако ни одного слова не сорвалось с его уст, только рука судорожно играла ручкой ножа, а угрюмые глаза пристально оглядывали всех при¬ сутствующих, как будто ища, на кого излить первый порыв гнева. К счастью для Ункаса, резведчика и даже Давида, ру¬ ка его не могла достать их. Магуа задыхался от бешенства. Видя вокруг себя только дружеские лица, он заскрежетал зубами и сдержал свою ярость за неимением жертвы, на которую мог бы излить ее. Однако проявление его гнева было замечено всеми окружающими, и прошло несколько минут, прежде чем кто-нибудь произнес хотя бы одно сло¬ во: все боялись рассердить человека, и без того взбешенно¬ го до безумия. Когда прошло достаточно времени; самый старший из вождей решился заговорить. — Мой друг встретил врага, — сказал он. — Скажи, где он находится, чтобы гуроны могли ему отомстить. — Пусть делавар умрет! — громовым голосом прогово¬ рил Магуа. Снова наступило долгое, выразительное молчание, пре¬ рванное через несколько времени с должной осторожно¬ стью тем же .вождем. — У молодого могиканина быстрые ноги, но мои воины идут по его следу. — Разве он ушел? — спросил Магуа глубоким гор¬ танным голосом, как бы выходившим из самой глубины груди. — Злой дух появился между нами и ослепил наши глаза. — «Злой дух»! — насмешливо повторил Магуа. — Это дух, который взял жизнь стольких гуронов, дух, который убил моих воинов у водопада, который скальпировал их у целебного источника и связал теперь руки Хитрой Лисице! — О ком говорит мой друг? — О собаке, у которой под белой кожей скрывается сердце и хитрый ум гуронов, — о Длинном Карабине. Это ужасное имя произвело сильное впечатление на слушателей. После нескольких минут размышления, когда воины сообразили, что грозный, смелый враг только что был в их лагере, изумление уступило место ярости, и все 772