Затем последовало несколько мгновений, в течение кото¬ рых Дункан считал мужественного юношу погибшим. Ничего нельзя было различить, кроме темных человече¬ ских фигур, носившихся по всем направлениям в невообра¬ зимом смятении. В воздухе мелькали поднятые руки, свер¬ кающие ножи и страшные дубины, но удары падали, види¬ мо, наудачу. Пронзительные крики женщин и свирепые завывания воинов еще больше усиливали ужасное впечат¬ ление, производимое этой сценой. Время от времени Дун¬ кану удавалось уловить взглядом легкую фигуру, рассекав¬ шую воздух отчаянными прыжками, и он скорее надеялся, чем верил, что пленник продолжает еще владеть своими удивительными мускулами. Вдруг толпа повернула назад и приблизилась к месту, где стоял Дункан. Чья-то тяжелая фигура врезалась сзади в группу женщин и детей, и мно¬ гие из них упали от толчка на землю. В общей суматохе опять появился пленник. Однако человеческие силы не могли дольше выдерживать такое суровое испытание. Каза¬ лось, незнакомец сознавал это. Воспользовавшись образо¬ вавшимся на мгновение проходом, он стрелой промчался мимо воинов и сделал отчаянную и, как показалось Дунка¬ ну, последнюю попытку достигнуть леса. Высокий, здоро¬ венный гурон бежал за ним почти по пятам, и его .поднятая рука была уже готова нанести удар, но Дункан подставил ему ногу, и бешено мчавшийся дикарь грохнулся на землю в нескольких футах от намеченной им жертвы. Хотя на все это ушло не больше мгновения, тем не менее пленник с вы¬ годой использовал этот момент; он повернулся, опять мелькнул, как метеор, перед глазами Дункана и в следую¬ щий момент уже стоял, спокойно прислонившись к тоте¬ му — маленькому раскрашенному столбу, врытому в землю перед главной хижиной. Боясь, чтобы участие, которое он принял в избавлении пленника от опасности, не оказалось роковым для него са¬ мого, Дункан тотчас же покинул это место. Он последовал за подходившей к хижине толпой индейцев, мрачной и молчаливой, как всякая толпа, разочаровавшаяся в своем ожидании зрелища смертной казни. Влекомый любопыт¬ ством или, может быть, другим, более благородным чув¬ ством, Дункан приблизился к незнакомцу. Последний стоял, обхватив одной рукой столб, и тяжело, с трудом дышал после сделанных им усилий, но ни одним жестом 731

не обнаруживал испытываемых страданий. Он был теперь под покровительством священного обычая до тех пор, пока племя на своем совете не обсудит и не решит его участи. Однако нетрудно было предсказать решение этого совета. Не было такого ругательства в словаре гуронов, кото¬ рого разочарованные женщины не бросили бы в лицо незна¬ комцу. Они насмехались над его усилиями, говорили, что его ноги лучше его рук, что ему надо бы иметь крылья, так как он незнаком с употреблением лука и ножа. На все эти оскорбления пленник не отвечал ни единым словом; его лицо выражало только чувство собственного достоинства и презрение. Ругательства женщин становились все более бессмысленными и сопровождались пронзительным, резким воем. Женщина, предусмотрительно зажегшая кучи хворо¬ ста, протиснулась через толпу и очистила себе место перед столбом, у которого стоял незнакомец. Отвратительная, иссохшая фигура этой женщины невольно наводила на мысль о том, что эта женщина — колдунья. Этой репута¬ цией она и пользовалась среди своего племени. Отки¬ нув свое покрывало, она с насмешкой вытянула костлявую руку, и, говоря на наречии ленапов, начала свои издева¬ тельства. — Послушай, делавар!—сказала она, щелкая пальцами перед его лицом. — Ваше племя — бабье племя, и мотыга больше годится для ваших рук, чем ружье. Ваши женщи¬ ны — матери оленей, и, если бы медведь, или дикая кошка, или змея родились между вами, вы бы обратились в бег¬ ство. Гуронские девушки сошьют тебе юбку, а мы отыщем тебе мужа... За этой выходкой последовал взрыв дикого смеха, во время которого более приятные, музыкальные голоса моло¬ дых женщин странным образом смешивались с надтресну¬ тым голосом их старой подруги. Но незнакомец пренебре¬ гал всеми этими издевательствами. Он точно не замечал, что окружен врагами. И только однажды его надменный взгляд обратился в сторону воинов, безмолвных и угрюмых свидетелей этой сцены, Самообладание пленника вызвало ярость женщины; она подбоченилась и снова разразилась потоком брани. Однако старуха напрасно тратила свой пыл. Хотя она славилась среди своих соплеменников необычайным умением ругаться 732

Незнакомец стоял у столба и тяжело, с трудом дышал.

и дошла до такой степени бешенства, что пена выступила у нее на губах, ни один мускул не дрогнул на неподвижном лице незнакомца. Действие, производимое его равноду¬ шием на старуху, начало распространяться и на зрителей. Какой-то подросток попробовал было помочь ведьме. Размахивая томагавком перед лицом жертвы, он присоеди¬ нил к ее ругательствам свои нелепые хвастливые слова. Пленник (это был Ункас) повернул лицо к свету и посмо¬ трел на мальчишку сверху вниз с выражением крайнего презрения. В следующее мгновение он уже овладел собой и по-прежнему спокойно стоял, прислонившись к столбу. Но в тот момент, когда пленник поворачивал голову, он взглянул прямо в глаза Дункану, и, поймав на себе этот .твердый, проницательный взгляд, Дункан понял, что перед ним был Ункас. Пораженный и глубоко опечаленный критическим поло¬ жением своего друга, Хейворд попятился, опасаясь, что их взгляд перехватят и это ускорит вынесение приговора. Тем це менее никакой основательной причины для подобных страхов не было. В это время один воин проложил себе путь в раздраженной толпе. Суровым жестом отодвинув в сторо¬ ну женщин и детей, он взял Ункаса за руку и повел его к двери хижины, где происходили советы племени. Туда по¬ следовали все вожди и большая часть знаменитых воинов; озабоченный Хейворд нашел способ войти туда с толпой индейцев, не привлекая к себе их внимания. В течение нескольких минут присутствующие разме¬ щались в хижине сообразно чину и влиянию, которым они пользовались в племени; в общем, соблюдался тот же поря¬ док, в котором происходил допрос Хейворда. Пожилые вои- иы и главные вожди заняли середину обширного помеще¬ ния, освещенную сильным светом пылающего факела, тогда как более молодые и низшие по чину поместились на заднем плане, где их смуглые раскрашенные лица состави¬ ли темный круг. В центре хижины, под самым отверстием в крыше, через которое видно было мерцание звезд, стоял Ункас, спокойный, высокий и сосредоточенный. Его высокомерный, надменный вид не мог остаться не¬ замеченным ею врагами; взоры их часто останавливались на его лице с выражением, которое хотя и свидетельство¬ вало о непреклонности их решения, но ясно выдавало их восхищение смелостью пленника. 734

Совсем иначе обстояло дело с человеком, которого Дун¬ кан видел рядом с Ункасом до его отчаянного прыжка. Сре¬ ди шума и суматохи, вызванных этим неожиданным бег¬ ством, он оставался неподвижным, словно статуя. Хотя ни одна рука не протянулась к нему, ни одна пара глаз не сле¬ дила за его движениями, он все же вошел в хижину, как бы вынуждаемый к этому роком, велениям которого он подчи¬ нялся, по-видимому, без борьбы. Хейворд воспользовался первым случаем, чтобы взглянуть ему в лицо, в глубине души опасаясь узнать в нем кого-нибудь из своих друзей. Но лицо оказалось незнакомым ему и, что было еще более необъяснимо, носило все отличительные признаки гуронов. Однако, вместо того чтобы смешаться со рвоими соплемен¬ никами, он сел в стороне в согбенной, униженной позе, точно стараясь занять как можно меньше места. Когда все индейцы уселись и в хижине наступила тишина, седовла¬ сый вождь, уже знакомый читателю, заговорил громким голосом на наречии ленни-ленапов. — Делавар, — сказал он, ^ хотя ты и принадлежишь к племени женщин, тем не менее ты вел себя как мужчина. Я накормил бы тебя, но тот, кто разделит свой обед с гуро- ном, должен стать его другом. Оставайся в мире до восхода солнца, когда мы сообщим тебе свое решение. — Семь ночей и столько же дней я постился, пресле¬ дуя гуронов, — холодно возразил Ункас. — Дети ленапов умеют шествовать стезею справедливости, не томясь по еде. — Дэое моих воинов преследуют твоего товарища, — продолжал вождь, не обращая внимания на похвальбу пленника. — Когда они вернутся назад, наши старейшины скажут тебе: жить или умереть. — Разве у гурона нет ушей? — презрительно восклик¬ нул Ункас. — Два раза с тех пор, как делавар стал вашим пленником, он слышал выстрел из знакомого ему ружья. Ваши воины никогда не вернутся назад. За этим смелым утверждением последовала короткая и угрюмая пауза. Дункан, понимавший, что могиканин наме¬ кает на роковое ружье разведчика, нагнулся вперед, внима¬ тельно наблюдая за впечатлением, которое этот намек мог произвести на победителей, но вождь удовлетворился про¬ стым возражением: — Если ленапы так искусны, то почему один из их храбрейших воинов находится здесь? 735

— Он следовал по пятам за убегавшим трусом и попал в западню. Мудрый бобр и тот может быть пойман. Говоря так, он указал пальцем на гурона, сидевшего в стороне. Взоры всех среди общего молчания устремились на этого человека, и тихий угрожающий ропот пронесся в толпе. Зловещие звуки привлекли в хижину женщин и детей; стало так тесно, что не оставалось ни одного промежутка между плечами присутствующих, откуда не выглядывало бы чье-нибудь смуглое лицо. Тем временем пожилые воины в центре хижины обме¬ нивались друг с другом короткими, отрывистыми фразами. Потом опять наступила продолжительная торжественная пауза. Все замерли в ожидании серьезного, важного реше¬ ния. Стоявшие сзади приподнялись на цыпочках, чтобы ви¬ деть происходящее, и даже преступник забыл свой стыд под влиянием еще более глубокого чувства и, подняв голо¬ ву, открыл взорам присутствующих презренные черты своего лица, чтобы бросить беспокойный, боязливый взгляд на мрачное собрание вождей. Наконец .молчание было нарушено вождем. Поднявшись с пола и пройдя мимо Ункаса, он встал перед преступником в позе, полной достоинства. В этот момент все та же ко¬ стлявая женщина медленно и как-то боком, подплясывая, вошла в середину собрания, держа в руках факел и бормо¬ ча какие-то невнятные слова... может быть, заклинания. Хотя ее появление являлось совершенно непрошеным вме¬ шательством в церемонию суда, на нее никто не обратил внимания. Приблизившись к Ункасу, она привела свою пылающую головню в такое положение, чтобы хорошенько осветить красноватым светом его лицо и сделать заметным проявле¬ ние малейшего волнения на нем. Могиканин сохранял свою твердую и высокомерную по¬ зу, и его глаза были неизменно устремлены в пространство, как будто они, преодолевая все препятствия, глядели в бу¬ дущее. Удовлетворенная своим осмотром, женщина отошла от Ункаса и осветила головней лицо своего провинившего¬ ся соплеменника. Гурон носил боевую окраску. Одежда едва прикрывала его прекрасно сложенную фигуру. При свете факела он был ясно виден весь, с головы до ног. Дункан в ужасе от¬ 736

вернулся, увидев, как судорожно тряслось его тело. Жен¬ щина при виде этого печального, постыдного зрелища изда¬ ла жалобный вопль, но в это время вождь, протянув вперед руку, тихо отстранил ее. — Шаткий Тростник, — сказал он, обращаясь к молодо¬ му преступнику на его родном языке и называя его по име¬ ни, — хотя Великий Дух дал тебе привлекательную внеш¬ ность, тем не менее было бы лучше, если бы ты не родился на свет. Твой голос громко раздается в деревне, в битве же он не слышен. Ни один из моих молодых воинов не всажи¬ вает томагавка глубже, чем ты, в столб для военных упраж¬ нений. Но неприятель знает, как выглядит твоя спина, и никогда не видел, какого цвета твои глаза. Три раза вызы¬ вали тебя на бой, и три раза ты забывал дать ответ. Твое имя никогда не будет произноситься людьми твоего племе¬ ни — оно уже забыто. В то время как вождь произносил эти слова, останавли¬ ваясь после каждой фразы, чтобы усилить их впечатление, престуцник из уважения к его рангу и возрасту поднял го¬ лову. Выражение стыда беспрестанно сменялось на его лице выражением ужаса и гордости. Сузившиеся от душевного страдания глаза блуждали, останавливаясь то на одном, то на другом из дикарей, от которых зависела его участь. Гордость в последнее мгновение взяла верх. Он встал и, обнажив грудь, твердо взглянул на острый сверкающий нож, уже занесенный над ним неумолимым судьей. Он да¬ же улыбнулся, когда оружие вонзилось ему в сердце, как бы радуясь, что смерть оказалась менее страшной, чем он предполагал, и тяжело упал ничком к ногам Ункаса, про¬ должавшего стоять сурово и непреклонно. Женщина вскрикнула и, затушив факел о землю, погрузила хижину во мрак. Толпа зрителей поспешно покинула судилище, и Дункану показалось, что в хижи¬ не не осталось никого, кроме него и трепещущего тела гурона.

Глава XXIV Тогда сказал мудрец: «Король, скорей! Не жди! Совет свой разгони — смирятся все вожди...» Поп, «Илиада» Но уже в следующее мгновение Дункан убедился в своей ошибке. Сильная рука легла на его плечо, и он услы¬ шал тихий голос Ункаса, шептавшего ему на ухо: — Гуроны — собаки. Зрелище крови не страшно воину. Седая Голова и сагамор невредимы, и ружье Соколиного Глаза бодрствует. Ступай! Ункас и Щедрая Рука незнако¬ мы друг с другом. Довольно. Хейворд был бы рад услышать больше, но легкий тол¬ чок руки друга заставил его направиться к двери и напом¬ нил ему об опасности, которую мог повлечь за собой их раз¬ говор, если бы он был обнаружен. Медленно и неохотно уступая необходимости, он покинул хижину и смешался с толпой, бродившей поблизости. Потухающие костры на просеке бросали тусклый, неверный свет на смуглые фигу¬ ры индейцев, в молчании прохаживавшихся около хижи¬ ны; случайно вспыхнувшее яркое пламя осветило хижину, и на мгновение стала видна фигура Ункаса около мертвого тела. Группа воинов вскоре опять вошла в хижину; они вы¬ несли оттуда труп и отнесли его в соседний лес. Дункан пошел бродить между хижинами, стараясь найти какие- нибудь следы той, ради которой он подвергался опасности. Никто не обращал на него внимания, он мог бы легко бе¬ жать и присоединиться к своим товарищам, если бы такое желание у него явилось. Но, не говоря уже о непрестанном беспокойстве за Алису, Хейворд волновался теперь и за Ункаса, и все это вместе удерживало его в лагере индейцев. Поэтому он продолжал бродить от хижины к хижине, за¬ глядывая в каждую из них только для того, чтобы убедить¬ ся в окончательной безуспешности своих поисков. Так обо¬ шел он всю деревню. Отказавшись от бесполезных розы¬ сков, он той же дорогой пошел обратно к хижине совета, решив отыскать Давида. Достигнув строения, которое оказалось одновременно и судилищем и местом казни, молодой человек увидел, что 738

возбуждение индейцев уже утихло. Воины опять собрались в хижине и теперь спокойно курили трубки, степенно разго¬ варивая о последнем походе к верховьям Хорикэна. Воз¬ вращение Дункана, вероятно, напомнило им о его профес¬ сии и о подозрительных обстоятельствах его появления, но они, казалось, не обратили на него внимания. До сих пор обстоятельства благоприятствовали планам Хейворда, и ему не нужно было никакого другого советчика, кроме его собственных чувств, чтобы убедиться в том, что настало время действовать. Не выдавая ничем своей неуверенности, он вошел в хи¬ жину и сел с важным видом, гармонировавшим с манерами его хозяев. Одного мгновенного, но пытливого взгляда было для него достаточно, чтобы убедиться в том, что хотя Ункас все еще оставался на том же месте, где покинул его, но Да¬ вид куда-то бесследно исчез. Никаких других стеснений, кроме бдительных взоров молодого гурона, расположивше¬ гося около него, пленник не испытывал, хотя вооруженный воин стоял, прислонившись к дверному косяку. Во всех других отношениях пленник, казалось, пользовался полной свободой; но он не принимал никакого участия в разговоре и походил гораздо больше на изваянную из камня прекрас¬ ную статую, чем на человека, обладающего жизнью й волей. Хейворд, еще так недавно наблюдавший, с какой бы¬ стротой индейцы расправляются со своими врагами, понял, что не должен привлекать к себе их внимания какой-ни- будь неосторожной выходкой. Поэтому он предпочитал больше молчать и размышлять, чем разговаривать; однако вскоре после того, как он сел на свое место, которое благо¬ разумно избрал в тени, один из пожилых вождей, говорив¬ ших по-французски, обратился к нему. — Мой канадский отец не забывает своих детей, — ска¬ зал вождь. — Я благодарен ему. Злой дух вселился в жену одного молодого воина. Может ли искусный чужестранец изгнать его? Хейворд знал некоторые приемы шарлатанского лече¬ ния, практикуемого индейцами в подобных случаях. Он по¬ нял сразу, что этим приглашением можно будет воспользо¬ ваться для достижения своей цели. Трудно было бы в на¬ стоящую минуту сделать предложение, которое доставило бы ему больше удовольствия. Однако, зная о необходимо¬ сти поддерживать достоинство своего мнимого звания, он 739