подавил свои чувства и ответил с приличествующей таин¬ ственностью: — Духи бывают разные. Одни отступает перед мудро¬ стью, тогда как другие могут оказаться слишком силь¬ ными. — Мой брат — великий врачеватель, — сказал хитрый индеец, — пусть он попробует. Дункан ответил жестом согласия. Индеец удовольство¬ вался этим знаком и, закурив трубку, ждал момента, когда можно будет отправиться в путь, не теряя достоинства. Не¬ терпеливый Хейворд, проклиная в душе церемонные обы¬ чаи индейцев, вынужден был принять такой же равнодуш¬ ный вид, какой был у вождя. Минуты тянулись одна за другой и казались Хейворду часами. Наконец гурон отло¬ жил в сторону трубку и перекинул плащ через плечо, наме¬ реваясь направиться в жилище больной. В это самое время проход в дверях заслонила могучая фигура какого-то вои¬ на, который неслышной поступью молча прошел между насторожившимися воинами и сел на свободный конец низ¬ кой связки хвороста, на которой сидел Дункан. Последний бросил нетерпеливый взгляд на своего соседа и почувство¬ вал, как непреодолимый ужас овладевает им: рядом с ним сидел Магуа. Неожиданное возвращение коварного, страшного вождя задержало гурона. Несколько потухших трубок были за¬ жжены снова; вновь пришедший, не говоря ни слова, выта¬ щил из-за пояса свой томагавк и, наполнив табаком отвер¬ стие в его обухе, начал втягивать табачный дым через по¬ лую ручку томагавка с таким равнодушием, точно утоми¬ тельная охота, на которой он провел два последних дня, была для него сущим пустяком. Так прошло, может быть, минут десять, показавшихся Дункану веками. Воины были уже совершенно окутаны облаками белого дыма, прежде чем один из них решился наконец заговорить: — Добро пожаловать! Нашел ли мой друг дичь?. — Юноши шатаются под тяжестью своей ноши, — отве¬ тил Магуа. — Пусть Шаткий Тростник пойдет по охот¬ ничьей тропинке — он встретит их. Последовало глубокое и суеверное молчание. Все выну¬ ли изо рта свои трубки, как будто в это мгновение они вды¬ хали что-то нечистое. Дым тонкими струйками клубился над их головой и, свиваясь в кольца, поднимался через 740

отверстие в крыше, благодаря чему воздух в хижине очи¬ стился и смуглые лица индейцев стали отчетливо видны. Взоры большинства устремлены были на пол; некоторые из более молодых воинов скосили глаза в сторону седовласого индейца, сидевшего между двумя самыми уважаемыми вождями. Ни в осанке, ни в костюме этого индейца не было ничего, что могло бы дать ему право на такое исключитель¬ ное внимание. Осанка его, с точки зрения туземцев, не представляла ничего замечательного; одежда была такой, какую обыкновенно носили рядовые члены племени. Подоб¬ но большинству присутствующих, он больше минуты смо¬ трел в землю; когда же решился поднять глаза, чтобы украдкой взглянуть на окружающих, то увидел, что он со¬ ставляет предмет общего внимания. Среди полного безмол¬ вия индеец встал. Это была ложь, — сказал он. — У меня не было сына. Тот, кого так называли, забыт: у него была бледная кровь, это не кровь гурона. Злой, лукавый чиппевей обольстил мою жену. Великий Дух сказал, что род Уисс-ентуша дол¬ жен окончиться. Уисс-ентуш счастлив, что зло его рода кончится вместе с ним. Я кончил. Это был отец трусливого молодого индейца. Он оглянул¬ ся вокруг, как бы ища одобрения своему стоицизму в глазах своих слушателей. Но суровые обычаи индейцев ставили требования, слишком тяжелые для слабого старика. Выра¬ жение его глаз противоречило образным и хвастливым словам: каждый мускул его морщинистого лица дрожал от муки. Простояв минуту, как бы наслаждаясь своим горьким триумфом, он повернулся, точно ослабев от взглядов людей, и, закрыв лицо плащом, бесшумной поступью вышел из хи- жины, чтобы в тишине своего жилища найти сочувствие со стороны такого же старого, несчастного существа — его жены. Индейцы, верящие в наследственную передачу добро¬ детелей и недостатков характера, предоставили ему воз¬ можность уйти среди общего молчания. Затем один из вож¬ дей отвлек внимание присутствующих от этого тягостного зрелища и сказал веселым голосом, обращаясь из вежливо¬ сти к Магуа, как к вновь пришедшему: — Делавары бродят вокруг моей деревни, как медведи около горшков с медом. Но разве кому-нибудь удавалось застать гурона спящим? 741

Лицо Магуа было мрачнее тучи, когда он воскликнул: — Делавары с озер? — Нет. Те, которые живут на своей родной реке. Один из них вышел за пределы своего племени. — Сняли с него скальп мои юноши? — Его ноги оказались выносливыми, хотя его руки луч¬ ше работают мотыгой, чем томагавком, — ответил другой, указывая на неподвижную фигуру Ункаса. Вместо того чтобы проявить любопытство и поспешить насладиться лицезрением пленника, Магуа продолжал ку¬ рить с задумчивым видом. Хотя его удивляли факты, кото¬ рые сообщил в своей речи старик отец, тем не менее он не позволил себе задавать вопросы, отложив это до более под¬ ходящего момента. Только после того, как прошел значи¬ тельный промежуток времени, он вытряхнул пепел из своей трубки, засунул томагавк за пояс и встал с места, первый раз бросив взгляд в сторону пленника, который стоял немного позади него. Бдительный, хотя и казавший¬ ся задумчивым Ункас заметил это движение; он внезапно повернулся к свету; взгляды их встретились. Почти целую минуту оба смелых и неукротимых воина твердо смотрели друг другу в глаза, и ни тот, ни другой не испытал ни ма¬ лейшего смущения перед свирепым взглядом противника. Фигура Ункаса стала как бы еще больше, а ноздри его рас¬ ширились, как у загнанного зверя, приготовившегося к отчаянной защите; но так непоколебима была его поза, что воображению зрителей нетрудно было бы превратить его в превосходное изображение бога войны его племени. Вызы¬ вающее выражение на лице Магуа сменилось выражением злорадства, и он громко произнес грозное имя: —* Быстроногий Олень! Все воины вскочили на ноги, когда было произнесено это хорошо им известное имя, и на некоторое время удивле¬ ние взяло верх над стоическим спокойствием индейцев. Ненавистное и тем не менее уважаемое имя было повторе¬ но всеми воинами и прозвучало даже за пределами хижи¬ ны. Женщины и дети, ожидавшие у входа в хижину, под¬ хватили его дружным эхом, за которым последовал пронзи¬ тельный, жалобный вой. Этот вой не затих еще окончательно, когда волнение мужчин уже совершенно улеглось. Все снова сели на свои места, как бы стыдясь того чувства изумления, которое они 742

выказали, но прошло еще много времени, преждр чем выра¬ зительные взгляды перестали обращаться в сторону плен¬ ника; все с любопытством рассматривали воина, который так часто доказывал свою доблесть в битвах с гуронами. Ункас наслаждался своей победой, но торжество его не выражалось ничем, кроме спокойной презрительной улыбки. Магуа заметил эту улыбку и, подняв руку, потряс ею перед пленником; серебряные украшения, подвешенные к его браслету, бренчали, когда голосом, полным мстительно¬ го чувства, он воскликнул по-английски: — Могиканин, ты умрешь! — Целебные воды никогда не вернут к жизни мертвых гуронов, — ответил Ункас делаварским певучим говором,— быстрая река омывает их кости; их мужчины — бабы, их женщины — совы. Ступай позоеи своих гуронских собак, чтобы они могли посмотреть на воина. Мое обоняние оскорблено — оно слышит запах крови труса. Последний намек глубоко задел индейцев — обида была велика. Многие понимали странный язык, на котором гово¬ рил пленник. Хитрый Магуа понял выгодность момента и немедленно использовал его. Сбросив со своего плеча лег¬ кую одежду из кожи, он простер руку вперед, и его опасное, коварное красноречие полилось бурным потоком. Как бы ни было ослаблено влияние Магуа на племя случайными промахами и дезертирством из рядов племени, его муже¬ ство и ораторский талант были велики. У него всегда нахо¬ дились слушатели, и ему редко не удавалось убедить их. Теперь же талант подкреплялся охватившей его жаждой мести. Сперва он рассказал о событиях, сопровождавших напа¬ дение на остров у Гленна, о смерти своих товарищей и бег¬ стве самых опасных врагов племени. Затем он описал при¬ роду и расположение горы, куда он отвел тех пленников, которые попали в их руки. О своих собственных зверских намерениях по отношению к девушкам и о своем неудав- шемся коварстве он не упомянул, но рассказал о неожидан¬ ном нападении отряда Длинного Карабина и его роковом исходе. Здесь он сделал паузу и оглянулся вокруг. Как все¬ гда, глаза всех были устремлены на него. Все эти смуглые фигуры казались статуями: так неподвижны были их позы и так напряженно внимание. 743

Затем Магу а понизил голос, до сих пор сильный и звон¬ кий, и коснулся заслуг умерших. Ни одного качества, кото¬ рое было бы способно возбудить симпатию в индейцах, он не упустил из виду. Один никогда не возвращался'с охоты с пустыми руками, другой был неутомим в погоне за не¬ приятелем. Этот храбр, тот щедр... Словом, он так искусно давал характеристики умершим, что сумел возбудить со¬ чувствие в каждом из членов племени. — Лежат ли кости моих юношей, — заключил он, — на кладбище гуронов? Вы знаете, что нет. Их души ушли в сторону заходящего солнца и уже пересекают великие воды на пути к счастливой стране вечной охоты. Но они отпра¬ вились в путь без запасов пищи, без ружей, без ножей, без мокасин, нагие и нищие. Можно ли это допустить? Долж¬ ны ли их души войти в страну справедливости подобно го¬ лодным ирокезам и трусливым делаварам или они встретят своих друзей с оружием в руках и с одеждой на плечах? Что подумают наши отцы, увидев, чем стали племена вей- андотов? Они окинут наших детей мрачным взглядом и ска¬ жут им: «Ступайте! Под именем гуронов пришли сюда чиппевеи». Братья, мы не должны забывать умерших! На¬ грузим спину этого могиканина, пока он не зашатается под тяжестью наших даров, и пошлем его вслед за моими юно¬ шами. Они взывают к нам о помощи; они говорят: «Не за¬ бывайте нас». Когда они увидят душу этого могиканина, идущую вслед за ними, изнемогая под своею ношей, они поймут наши намерения. Тогда они будут продолжать свой путь счастливые, и наши друзья скажут: «Так поступали наши отцы <^о своими друзьями, так же и мы должны по¬ ступить с ними». Что значит один ингиз? Мы убили много ингизов, но земля все еще не напиталась их кровью. Пятно на имени гурона может быть смыто только кровью индейца. Этот делавар должен умереть! Магуа так искусно затронул своей речью симпатии слу¬ шателей, что всякое чувство гуманности было окончательно подавлено жаждой мести. Один воин с дикой и свирепой наружностью проявлял особенно горячее внимание к сло¬ вам оратора. На лице его попеременно отражались все вол¬ новавшие его чувства, уступившие наконец место выраже¬ нию смертельной злобы. Когда Магуа кончил, воин поднял-* ся со своего места, вскрикнул, и в то же мгновение при свете факела сверкнул его маленький блестящий топор, 744

которым он быстро взмахнул над своей головой. Его движе¬ ние и крик были так неожиданны, что словами уже нельзя было помешать его намерениям. Казалось, будто яркий луч света вдруг сверкнул из его руки, и в тот же момент его пересекла какая-то темная резкая линия. Это гурон мет¬ нул свой томагавк, а Магуа отклонил его от цели. Быстрое и ловкое движение вождя не запоздало. Острое оружие пе¬ рерубило боевое перо на головном уборе Ункаса и прошло через хрупкую стену хижины, как будто оно было пущено какой-нибудь страшной метательной машиной. Дункан, видя угрожающий жест индейца, вскочил на ноги, преисполненный самых благородных намерений по отношению к своему другу. Ему было достаточно одного взгляда, чтобы убедиться, что удар не достиг цели, и его ужас сменился восхищением: Ункас спокойцо стоял, глядя в глаза своему врагу холодно и твердо. Затем, как бы со¬ жалея, что враг так неискусен, он улыбнулся и пробормо¬ тал несколько презрительных слов на своем языке. — Нет, — сказал Магуа, удостоверившись, что его плен¬ ник невредим, — солнце должно осветить его позор, жен¬ щины должны видеть, как будет трепетать его плоть, иначе наша месть будет подобна ребяческой забаве. Уведите его туда, где царит безмолвие. Посмотрим, может ли делавар спокойно проспать ночь, зная, что на следующее утро он должен умереть! Молодые люди, на обязанности которых лежало стеречь пленника, немедленно связали ему руки ивовыми прутьями и повели его из хижины посреди глубокого, зловещего мол¬ чания. Только в тот момент, когда Ункас был уже в две¬ рях, он слегка замедлил свою твердую поступь, и в быстром и высокомерном взгляде, которым он окинул врагов, Дун¬ кан с радостью заметил выражение, свидетельствующее о том, что надежда на спасение не окончательно покину¬ ла его. Магуа был слишком доволен успехом и занят своими тайными планами, чтобы продолжать расспросы; запахнув плащ на груди, он также ушел из хижины, не продолжая разговора, который мог оказаться таким роковым для его соседа. Несмотря на все возрастающее негодование, природ¬ ную твердость и беспокойство об участи Ункаса, у Хейвор¬ да все-таки отлегло от сердца, когда этот опасный и хитрый' враг исчез. 745

Возбуждение, вызванное речью Магуа, постепенно улеглось. Воины заняли свои места, и облака дыма снова наполнили хижину. Прошло с полчаса. Никто не произнес ни слова, почти никто не повернул головы. Царило важное, сосредоточенное молчание, всегда наступающее после бур¬ ной сцены среди этих людей, которые были так пылки и в то же время отличались большим самообладанием. Когда вождь, просивший помощи Дункана, выкурил свою трубку, он сделал окончательную и на этот раз успеш¬ ную попытку уйти из хижины, пригласив молчаливым же¬ стом мнимого лекаря следовать за ним. Пройдя сквозь клубы дыма, Дункан с радостью вдохнул свежий воздух прохладного летнего вечера. Вместо того чтобы пойти между хижинами, где Хейворд производил свои безуспешные поиски, спутник его свернул в сторону и пошел прямо к подошве горы, господствовав¬ шей над поселком; подниматься на гору приходилось по извилистой узкой тропинке. На прогалине мальчики возоб¬ новили свои игры. Пламя костров осветило путь вождя и Дункана, придавая еще более мрачный характер суровому пейзажу. Они вошли в расселину, поросшую, кустарником. Как раз в этот момент вспыхнувшее могучее йламя костра ярко осветило всю окрестность, и какое-то темное, таинст¬ венное существо неожиданно встало на их пути. Индеец остановился. Большой черный шар начал двигаться совершенно не¬ объяснимо для Дункана. Пламя снова усилилось, его свет упал на таинственное существо. Теперь даже Дункан узнал его по беспокойным и неуклюжим телодвижениям. Это был медведь. Он громко и свирепо завыл, но не выказывал дру¬ гих признаков враждебности. Гурон был, по-видимому, уверен в мирных намерениях странного пришельца; вни¬ мательно посмотрев на него, он спокойно продолжал свой путь. Дункан знал, что ручные медведи часто живут у индей¬ цев, и тоже спокойно следовал за своим спутником, пред¬ полагая, что этот медведь — любимец племени. Гурон про¬ шел мимо зверя, не теряя времени на дальнейшие наблюде¬ ния. Но Хейворд невольно оглядывался на медведя, боясь нападения сзади. Его беспокойство нисколько не уменьши¬ лось, когда он увидел, что медведь бежит за ними по тро¬ пинке. Он хотел заговорить, но в эту минуту индеец, отво¬ 746

рив дверь из древесной коры, вошел в пещеру, находив¬ шуюся в глубине горы. Дункан шагнул вслед за ним, радуясь возможности по¬ ставить хотя бы легкую преграду между собой и медведем, как вдруг почувствовал, что дверь вырывают из его рук; и опять увидел косматую фигуру. Они находились теперь в узкой длинной галерее среди двух скал; уйти оттуда, не встретившись с животным, было невозможно. Молодой че¬ ловек быстро шел вперед, стараясь держаться как можно ближе к своему проводнику. Медведь ревел время от вре¬ мени, идя за ним, и раза два клал ему на плечи свои гро¬ мадные лапы. Трудно сказать, как долго выдержали бы нервы Хей¬ ворда, попавшего в такое необыкновенное положение, но, к счастью, перед глазами его замерцал слабый свет, и вско¬ ре они дошли до места, откуда он исходил. Огромная пещера в глубине скалы была кое-как приспо¬ соблена для жилья. Перегородки были сделаны из камней, ветвей и древесной коры. Отверстия наверху помещений давали доступ дневному свету, а ночью жилища освеща¬ лись кострами и факелами, которые сменяли дневной свет. Сюда гуроны складывали большую часть своих ценных ве¬ щей, общее достояние всего племени. Сюда же, как оказа¬ лось, была перенесена и больная женщина, которую счи^ тали жертвой сверхъестественных сил. Думали, что мучив¬ шему ее бесу будет труднее совершать свои нападения на нее через каменные стены, чем через крыши хижин, сделанные из ветвей. Помещение, в которое попали Дункан и его проводник, было целиком отведено для больной. Проводник подошел к ложу больной; около нее стояло несколько женщин. Среди них Хейворд с удивлением уви¬ дел Давида. Одного взгляда на больную было достаточно для мни¬ мого врача, чтобы убедиться, что ее болезнь требует на¬ стоящих медицинских познаний. Она лежала как бы в па¬ раличе, равнодушная ко всему окружающему. Хейворд не испытывал чувства стыда, так как видел, что жизнь боль¬ ной нисколько не зависит от успеха или неудачи его ле¬ чения. Легкие угрызения совести, которые он чувствовал раньше, сразу утихли, и он стал подготавливаться к выпол¬ нению своей роли. Однако Дункан заметил, что его 747