Шрифт:
Люк-ван [1471] — теснина зеленых туч
(Семнадцатый день третьей луны двадцать пятого года правления Хонг-дык)
В бездне глубокой теснины Люк-ван лазоревых скал переливы. В далекой вселенной — суетный прах, пространства здесь молчаливы. Потоки, скалы — в косых лучах, радужны всюду цветы, Тополь цветет, птицы поют, шумны тенистые ивы. Кровля нависла, светит фонарь, холоден каменный сон, Журчанье ручья омывает слух, в сердце уснули порывы. Душу мою не тревожит ничто, не с кем ее просветлить. Светилам праздности не одолеть, в чайнике — мир счастливый. [1472]1471
Люк-ваннаходится в современной Тхань-хоа.
1472
…в чайнике — мир счастливый. — Образ, заимствованный из даосских преданий. Некий маг в китайском царстве Лу превращал чайник в подобие мира, с землей, небесами и светилами, и вешал его у себя в опочивальне. Здесь: образ иного мира, обители бессмертных.
Лыонг Тхе Винь
Перевод А. Ревича
Следуя за государем в походе на запад, вторю начертанному высочайшей рукой «Воину, тоскующему по дому»
Служебный долг и сердечные чувства легко ль воедино спаять? Гляжу с горы: одинокая тучка тревожит небесную гладь. Гонг прозвучал, считаю удары, глухие, будто во сне. В заезжем доме ночлег печален, погода — осенней под стать. Заслышу вдали лошадиное ржанье — тоска потянется нитью. Еще вчера отлетели гуси, писем все не видать. Задумал желанье: мальчик родится, и впрямь повесили лук. [1473] Летит от столицы ветер прохладный, дом вспоминаю опять. 1473
Задумал желание: мальчик родится, // и впрямь повесили лук… — В Древнем Китае был обычай вешать у входа в дом боевой лук, если в семье рождался сын.
До Нюан
Перевод А. Ревича
Следуя за государем в походе на запад, вторю начертанному высочайшей рукой «Воину, тоскующему по дому»
С другом дрожать под одним одеялом — лучше с супругой спать. Луна озаряет западный стан, дремлет усталая рать. Зеленые травы тоску смягчают, боль постепенно проходит. Высокие думы на небе осеннем искрятся росе под стать. Пропел рожок, барабаны рокочут, глухо гудят. Затихли. Мне бы письмо, хотя б иероглиф. Нету вестей опять. Переживать не стоит в походе, горечь разлуки — пустое. Много ли раз с государем рядом тебе доведется бывать? Дам Тхэн Хюи
Перевод А. Ревича
Вторю начертанному высочайшей рукой «Воину, тоскующему по дому»
Кто ступает рядом со мною? Некому рядом шагать. Лишь тень моя под холодной луною, тишь повсюду да гладь. Душа трепещет подобно стягу, охвачена ветром студеным. Когда протрезвишься, воля твердеет, сердце железу под стать. Тоска бесконечная — шелковый кокон, долго тянется нитка. За тысячи ли посланье отправил, ответного нет опять. Когда же наступит срок возвращенья? — думаю все, гадаю. Поход закончим, вернусь в столицу, родных смогу повидать. Тхэн Нян Чунг
Перевод А. Ревича
Сопровождая государя в прогулке по ущелью Люк-ван, вторю написанному высочайшей рукой
По древней пещере брожу, опираясь о каменные наплывы, В крохотном чайнике небо таится, вселенной простор прихотливый. После дождя на гранитных уступах гуще зеленый мох, Ветер подул — в лесистом ущелье слышатся струн переливы. Сон отлетел — туманится зорька, холодно ложе сна, Все времена — в дыму воскурений, судеб сплелись извивы. Строки властителя молча читаю, суетный мир исчез. Горных цветов колеблются тени, птицы вокруг молчаливы. Тхай Тхуан
Перевод А. Ревича
Над рекой Муон
Берег пологий затопила лазурная гладь. Рано крестьяне в поле выходят пахать. Быков понукая, белых птиц распугали. Ветер промчится, эхо далеко слыхать. Плач жены воина
Двор порос густою травой, свесила пряжу ива. Когда из похода вернешься ты? Жду тебя терпеливо. Сквозь редкую штору светит луна, сердце исходит печалью. Слезы лью по ночам, когда кричит коростель сиротливо. На севере вижу в густых облаках тень одинокого гуся, У Южной реки увядает весна, и я теперь не красива. Последние ночи ты столько раз мне являлся во сне. Были счастливы мы с тобой. Кончилось это диво. Хоанг Дык Лыонг
Перевод А. Ревича
В пути
Дорога длинна, вернее — она бесконечна. Люди проходят, так было древле и ныне. Ныне живущие не отдыхают в дороге, Шившие древле — где они? Нет их в помине.