Какое для нас, революціонеров, лучшее средство достигнуть революціи? Развитіе человческаго достоинства, подъем нравственнаго уровня, развитіе в человк независимости и гордости, которыя заставляют его не подчиняться чужому произволу, сопротивляться всякому угнетенію, возставать против всего, что ему кажется ошибочным или нелпым. Вс окольные пути, вс мелочныя и унизительныя уловки, вс старанія обойти тот или другой пункт закона могут с нашей точки зрнія, только повредить пропаганд, только отдалить нас от цли. Они принуждают к таким низменным поступкам, которые мы, вообще, отвергаем, и вмсто того, чтобы возвышать характер человка, наоборот, портят и принижают его, пріучая употреблять всю свою энергію на мелочи. Мы одобряем, напримр, (и хотли бы, чтобы подобные факты повторялись чаще) человка, который, будучи поставлен нашей общественной организаціей в невозможность жить, открыто и силой захватывает то, что ему нужно, громко провозглашая свое право на существованіе; но мы относимся совершенно холодно и равнодушно к поступкам, входящим в категорію обыденнаго воровства, потому что в них нт того характера общественнаго протеста, который, по нашему мннію, должен быть ясно виден во всем, что длается с цлью пропаганды.

То же самое можно сказать и о «пропаганд длом». Чего только не говорилось по этому поводу, каких только нелпых взглядов не высказывалось, как со стороны защитников, так и со стороны противников этого пріема борьбы?

«Пропаганда длом» есть ничто иное, как мысль, перешедшая в дйствіе, а в предыдущей глав мы видли, что сильно чувствовать что-нибудь значит вмст с тм стремиться примнить свое чувство в практической жизни. Это – достаточный отвт противникам. Но, с другой стороны, мы встрчали и таких сильно увлекающихся, но мало думающих анархистов, которые хотли свести все к одной только пропаганд дйствіем; убивать буржуа, истреблять фабрикантов, поджигать фабрики, разрушать зданія – вн этого для них не существовало ничего. Всякій, кто не говорил об убійствах или поджогах, не был, в их глазах, достоин названія анархиста.

Мы вполн сочувствуем практическому длу вообще: дло, это, как мы уже говорили – цвт мысли. Но нужно все-таки, чтобы оно имло какую-нибудь цль, чтобы человк сознавал, что он длает: иначе его дйствіе обратится против него самого.

Представим себ, напримр, что сгорит какой-нибудь, находящійся в полном ходу, завод, на котором работают, скажем 50, 100, 200 или 300 – все равно, сколько – рабочих. Хозяин этого завода ничм не отличается от всх остальных: он не хорош, не дурен, ничего особеннаго сказать о нем нельзя. Ясно, что если кто-нибудь ни с того ни с сего подожжет этот завод, то из этого выйдет только то, что рабочіе окажутся выброшенными на улицу и, раздраженные бдственным положеніем, в котором они временно очутятся, несомннно не станут доискиваться мотивов, которые толкали поджигателя, а обратятся против него и против вдохновляющих его идей. Вот – послдствія необдуманнаго поступка.

Но допустим, что борьба между хозяевами и рабочими обострилась, что происходит стачка. В числ хозяев есть такіе, которые выдаются среди остальных своей жестокостью – которые вызвали своей особенно сильной эксплуатаціей эту стачку, или своим упорством затягивают ее, мшая другим хозяевам уступить; они, несомннно, навлекут на себя непріязнь рабочих. Представим себ теперь, что такого хозяина найдут гд-нибудь убитым, причем тут же будет записка, объясняющая, что его убили именно как эксплуататора, или допустим, что по тм же причинам подожгут его завод. Тут же уже сомннія в мотивах дйствія быть не может, и мы уврены, что рабочій мір встртит такой акт сочувственно. Это – поступок обдуманный. В каждом данном случа, слдовательно, нужно подчинять свои дйствія общему руководящему принципу.

«Цль оправдывает средства» – лозунг іезуитов. Правда, нкоторые из наших товарищей хотят примнить его к анархическому движенію, но в сущности он годится только для людей, которые ищут эгоистическаго удовлетворенія своих личных потребностей, не заботясь о тх, кого они могут оскорбить, или кому могут повредить по пути. Но когда человк ищет себ удовлетворенія в проведеніи в жизнь принципов солидарности и справедливости, употребляемыя им средства должны быть всегда подчинены цли; в противном случа они приведут к результатам, обратным тм, которых от них ожидают.

Это различіе во взглядах на пріемы борьбы зависит от того, что нкоторые увлекающіеся товарищи, мало задумываются над идеями и в сущности, имют в виду исключительно только революцію, даже тогда, когда им кажется, что они борятся за анархическій идеал. Они думают, что этот идеал цликом заключается в революціи, совершенно также, как республиканцы думали когда-то, что стоит только провозгласить республику, чтобы открылась эра всеобщаго счастья и благоденствія. Нам нечего напомнить читателю о тх разочарованіях, которыя пришлось испытать рабочей масс посл установленія республиканскаго правленія; постараемся же предотвратить т, не мене ужасныя, разочарованія, которых нам не миновать, если мы не отвыкнем ждать всего от революціи и длать из нея цль, когда она есть не боле как средство.

Наши товарищи исходят из той – может быть и очень рекомендующей их – мысли, что можно сгруппировать людей заране в виду революціи, и как только их соберется боле или мене значительное число, попытаться вызвать какое-нибудь возстаніе; они думают, что можно искусственно создать такое положеніе дл, при котором революція вспыхнет, а затм уже организованныя революціонныя группы постараются придать ей должное направленіе. Отсюда их сочувственное отношеніе к нкоторым пріемам борьбы, которые, как им кажется, могут приблизить этот момент; отсюда их старанія сгруппировать вс революціонныя силы вокруг одной смшанной революціонной программы, оставляя в сторон такія подробности и оттнки мнній, которые могут внести разногласія и отдалить нкоторых лиц, которых они считают обладающими революціонным темпераментом.

Мы же, наоборот, уврены в том, что революція придет сама и прежде, чм мы будем достаточно многочисленны чтобы ее вызвать; мы думаем, что современная общественная организація неизбжно ведет к этому и что если существующій экономическій кризис усложнится каким-нибудь политическим событіем, то это может явиться искрой, которая подожжет порох; то движеніе, которое наши товарищи хотят вызвать искусственно, вспыхнет, таким образом, само.

Всякому, кто не хочет закрывать глаз на дйствительность и прятать, как страус, голову под крыло, ясно, что настоящее положеніе не может продолжаться долго. Недовольство царит повсюду; именно ему буланжизм был обязан той силой, с которой он охватил Францію, и если это движеніе окончилось неудачей, то это зависло исключительно от глупости и трусости стоявших во глав его людей. Но то, что не удалось одним, может удастся другим.