Что такое в самом дл всеобщее избирательное право, как не право управляемаго выбирать того человка, который будет им управлять, право выбирать ту розгу, которая будет его счь? Избиратель свободен... в выбор себ господина, но он не имет права не хотть никакого господина, потому что иначе им будет править тот, кого выберут его сосди. В тот момент, когда он упустил в урну свой избирательный бюллетень, он подписал свое отреченіе: он должен теперь подчиняться всм капризам избранных им правителей; они будут создавать законы, будут прилагать их к нему, а если он будет противиться – посадят его в тюрьму.

Мы не имем намренія ни критиковать здсь систему всеобщаго избирательнаго права, ни разсматривать вс т поправки, которыя стремятся в нее внести с цлью заставить выборных исполнять свои общанія и таким образом оградить избирателя от их капризов и дать ему возможность свободно проявлять свою верховную власть. Это завело бы нас слишком далеко, да кром того и не имло бы для нас значенія, потому что мы хотим показать, что ни власти большинства, ни власти «божественнаго права» существовать не должно и что вообще личность не должна подчиняться никакому другому закону кром своей собственной воли. Кром того, если мы разберем механизм правленія большинства, то увидим, что нами в сущности управляет даже не большинство, а самое ничтожное меньшинство, взятое из состава другого меньшинства, которое, в свою очередь, есть опять таки меньшинство всей управляемой массы.

Во-первых, права принимать участіе в голосованіи лишены, совершенно произвольно, женщины и дти, которыя однако подчиняются законам, как и вс. Если, кром того, мы вычтем всх тх, кто по тм или другим причинам не пользуется этим «правом», то у нас останется меньшинство, которое совершенно произвольно считается единственно способным выбирать правителей для всх.

Во-вторых, когда происходят выборы, то теоретически вопрос о том или другом избранном должен зависть от ршенія большинства; на практик же всегда бывает нсколько – шесть, восемь, десять и иногда и больше – кандидатов, и голоса избирателей распредляются между ними, не говоря уже о тх избирателях, которые, не находя среди толпы кандидатов представителя своего мннія, подают голос в противорчіи сами с собою. Таким образом, избранный является здсь представителем опять таки меньшинства, уже второго.

В-третьих, когда избранные соберутся вмст, то, теоретически, вопросы должны точно также ршаться среди них большинством, но на практик и здсь мннія дробятся на множество групп и подраздленій и, в результат, ршающій голос остается за маленькими кучками честолюбцев, которые держатся посередин между крайними мнніями и отдают свои голоса то тм, то другим, смотря по тому, что для них оказывается боле выгодным.

Мы видим, таким образом, к каким скромным размрам сводится пресловутое всемогущество избирателя; замтим при этом, что для того, чтобы не запутывать читателя, мы упростили вопрос и предположили, что каждый поступает честно и послдовательно. Если же мы примем в разсчет вс связанные с этим интриги, обманы, личные разсчеты, если мы вспомним, что, прежде чм стать окончательными, проэкты законов должны пройти через другое законодательное собраніе – Сенат, избираемый другою категоріею избирателей, если мы подумаем о том, что в Палат находится пятьсот с лишним депутатов, а каждый избиратель выбирает только одного, так что его воля представляет не боле, как одну-пятисотую общей воли, да и то Сенат может ее еще сократить, то мы увидим, что участіе каждаго в управленіи так ничтожно, что его нельзя и вычислить.

Мало того: всеобщее избирательное право имет еще и другія вредныя послдствія в том отношеніи, что оно ведет к царству ничтожества и посредственности. Мы сейчас это докажем.

Всякая новая идея, идущая впереди своего времени, уже по этому одному имет за себя вначал только меньшинство. Широких умов, способных ее воспринять и стать ея защитниками, бывает очень немного. Это – общеизвстная истина, из которой прямо слдует, что люди дйствительно развитые и обладающіе широким умом всегда бывают в меньшинств. Большинство же стоит за среднія, общепринятыя идеи и выбирает того депутата, который, именно с цлью быть избранным, старается не идти наперекор предразсудкам и привычным взглядам избирателей. Чтобы сгруппировать вокруг себя как можно больше лиц, ему нужно, наоборот, сгладить нкоторые острые углы и приготовить цлый запас общих мст для разговоров с тми, чьих голосов он добивается. Чтобы не испугать их, ему придется показаться еще глупе, чм они, и чм он будет безцвтне, ничтожне и посредственне, тм больше будет у него вроятности быть избранным.

Посмотрите на то, как идет жизнь всевозможных обществ – комитетов, профессіональных рабочих союзов, обществ взаимопомощи, различных обществ художников, литераторов и т. подобное: в их іерархической организаціи, основанной на избраніи, вс должности оказываются занятыми наиболе посредственными личностями – такими, которыя стоят ниже других по своему тщеславію, желанію выдвинуться и стать извстными или создать себ положеніе на счет других, по своей большей или меньшей склонности к интригам. Всякій независимый ум, стремящійся только к осуществленію своего идеала, всегда будет непріятно поражать тх многочисленных людей, которые слдуют только рутин, и всегда такіе люди будут его травить. Тому, кто ищет правды и стремится к ея распространенію, некогда унижаться до мелких закулисных интриг, и его всегда побьет в избирательной борьб тот, кто не имет за душою ничего своего, живет общепринятыми идеями и поэтому очень легко может сгладить различные острые углы (которых у него, впрочем, и нт), так чтобы не вооружать против себя никого. Чм больше мы будем стремиться удовлетворить всх, тм ниже должен будет быть уровень наших идей, тм полне должны мы будем отбросить все новое и оригинальное, тм наши мысли будут ничтожне, блдне и посредственне. Вот к чему сводится вся избирательная система; это – ничто иное, как натянутая ослиная шкура, издающая звук только тогда, когда ее хотят заставить звучать.

К несчастью, несмотря на то, что власть уже подвергается критик, что ее уже осуждают и осмивают, самый принцип еще крпко держится в наших нравах. Люди так привыкли, чтобы ими руководили, что им кажется, что они пропадут, если только не будет никого, кто бы вел их на помочах. Они так привыкли встрчать во всх случаях жизни жандарма, мэра, надодливых и грубых чиновников, лисьи физіономіи полицейскаго и судьи, что приспособились в конц концов к этому отвратительному общенію и стали думать, что все это – учрежденія, конечно, непріятныя, которыя при случа недурно как-нибудь надуть, но обойтись без них нечего даже и думать, потому что тогда человчество сразу погибло бы. Странное противорчіе человческаго ума! Люди с неудовольствіем переносят эту власть, насмхаются над ней, стараются гд возможно обмануть ее – и вмст с тм считают себя погибшими, как только рчь заходит об ея уничтоженіи! Все, должно быть, зависит от привычки.

Это тм боле нелогично, скажем больше: тм боле безсмысленно, что для каждаго отдльнаго человка идеал хорошаго правительства, это – такое правительство, которое бы он всегда мог прогнать, если только оно помшает ему длать что он хочет. И вот для того-то, чтобы поддлаться под этот идеал, буржуазія и выдумала так называемое «всеобщее» избирательное право.

Если идея республики так популярна среди рабочих, если, несмотря на столько разочарованій, они все-таки смотрят на всеобщее избирательное право как на орудіе своего освобожденія, то это происходит от того, что им внушили, что, замнив одних людей, стоящих у власти, другими, они смогут замнить угнетающую нас систему эксплуатаціи другим общественным строем, который даст всм довольство и счастье. Это – глубокая ошибка – ошибка, благодаря которой разным интригам удается увлечь рабочих на путь достиженія якобы реформ, которыя нисколько не могут измнить их положенія, а только пріучают их ждать всего от перемн в состав лиц того, созданнаго для нашего угнетенія, механизма, который называется Государством. Эта ошибка повела к тому, что во всх революціях различные интриганы обращали в свою пользу побду народа, занимали синекуры прежних правителей, снесенных революціонной бурей, и образовывали новый слой эксплуататоров, с новыми интересами, которые, раз утвердившись, заставляли замолчать и подчиняться тх самых наивных людей, которые имли глупость предоставить им власть.