С указанной здесь точки зрения чувственное есть не только что-то эмпирически первое, но пребывает, как если бы оно должно было быть подлинно субстанциальной основой.

Равным образом, если деятельности духа рассматриваются только как обнаружения, как силы вообще, с определением их, скажем, по их полезности, т. е. как целесообразные в отношении какого-либо другого интереса головы или сердца вообще, то тогда не окажется налицо никакой конечной цели. Эта последняя может быть только самим понятием, а деятельность понятия только само же это понятие и может иметь своею целью, другими словами, может снять форму непосредственности, или субъективности, достигнуть себя и овладеть собой, освободить себя в отношении самого себя. Так называемые способности духа в их различенности надо рассматривать, таким образом, лишь как ступени этого освобождения. И только это и следует считать за разумный способ рассмотрения духа и его различных деятельностей.

{235}

Прибавление. Существование духа, знание, есть абсолютная форма, т. е. форма, имеющая содержание внутри себя самой, или существующее в качестве понятия понятие, самому себе сообщающее свою реальность. То обстоятельство, что содержание или предмет есть нечто данное знанию, приходящее к нему извне, есть поэтому лишь видимость, посредством снятия которой дух раскрывается как то, что он есть в себе, — именно как абсолютное самоопределение, бесконечная отрицательность того, что внешне и ему и самому себе, как нечто идеальное, порождающее из себя всю реальность. Прогресс духа имеет, следовательно, лишь тот смысл, чтобы упомянутая видимость была снята, чтобы знание оправдало себя в качестве формы, из себя развивающей всякое содержание.

Деятельность духа не только не ограничивается поэтому простым принятием в себя данного, но скорее, напротив, ее надлежит назвать творческой деятельностью, хотя продукты духа, поскольку он есть только субъективный дух, не обретают еще формы непосредственной действительности, но остаются более или менее идеальными.

{§ 443}

Подобно тому как сознание имеет своим предметом предшествующую себе ступень— природную душу (

{§ 413}

), так и дух имеет или, скорее, делает сознание своим предметом; другими словами, в то время как это последнее только в себе есть тождество «я» со своим другим (

{§ 415}

), дух полагает это тождество для себя, чтобы он теперь знал его, это конкретное единство. Его продукты существуют согласно тому определению разума, что содержание, как в себе сущее, так и сообразно свободе разума, есть его принадлежность.

Поскольку разум определен, таким образом, в своем начале, эта определенность его оказывается удвоенной определенностью, — сущего и его принадлежности; — первая состоит в том, чтобы нечто открывать внутри себя как сущее, вторая в том, чтобы нечто полагать только как свое. Путь духа состоит поэтому в том, чтобы быть: a) теоретическим — иметь дело с разумным, как со своей непосредственной определенностью, но и это разумное полагать как свое; или освобождать знание от его предпосылки и тем самым от его абстракции, и делать определенность субъективной.

Поскольку определенность полагается как его собственная, — знание, следовательно, как внутри себя в-себе-и-для-себя-определенное, и тем самым как свободная интеллигенция, постольку знание есть b) воля, практический дух, который первоначально точно так же формален, обладает содержанием только как своим, непосредственно хочет и освобождает свое определение воли от ее субъективности как односторонней формы своего содержания, так что этот дух c) в качестве свободного духа становится для себя предметным, таким, в котором снята всякая удвоенная односторонность.

{236}

Прибавление. Тогда как о сознании, — ибо оно имеет объект непосредственно данным, — нельзя, собственно, сказать, что оно обладает влечением, дух, напротив, должен быть понят как влечение, потому что он по существу есть деятельность, и именно прежде всего 1) та деятельность, посредством которой объект, кажущийся чуждым, вместо облика чего-то данного, разрозненного и случайного, приобретает форму чего-то ставшего внутренним, субъективного, всеобщего, необходимого и разумного. Благодаря тому, что дух начинает производить в объекте это изменение, он реагирует на односторонность сознания, относящегося к объектам, как к непосредственно сущим, не знающего их как субъективные, — и есть таким образом теоретический дух. В нем господствует влечение к знанию — тяга к познаниям. О содержании познаний я знаю, что оно есть, обладает объективностью и в то же время, что оно есть во мне и, следовательно, субъективно. Объект не имеет здесь, следовательно, уже более — как на ступени сознания — определения чего-то отрицательного по отношению к «я».

2) Практический дух отправляется от противоположного исходного пункта; он начинает не с кажущегося самостоятельным объекта, подобно теоретическому духу, а со своих целей и интересов, следовательно, с субъективных определений, и только отсюда продвигается дальше, к тому, чтобы превратить их в нечто объективное. Делая это, он в такой же мере реагирует против односторонней субъективности замкнутого в себе самом само- сознания, в какой теоретический дух реагирует против сознания, зависящего от данного предмета.

Теоретический и практический дух взаимно восполняют поэтому друг друга, именно потому, что они в указанном смысле отличны друг от друга. Это различие не является, однако, абсолютным, ибо и теоретический дух имеет дело со своими собственными определениями, с мыслями; и, наоборот, цели разумной воли не суть что-либо принадлежащее особому субъекту, но нечто в-себе- и-для-себя-сущее. Оба способа проявления духа суть формы разума; ибо как в теоретическом, так и в практическом духе — хотя и различными путями — порождается то самое, в чем состоит разум, — единство субъективного и объективного. — В то же время, однако, упомянутые выше двойственные формы субъективного духа имеют тот общий недостаток, что и в той и в другой приходится исходить из кажущейся разобщенности субъективного и объективного, и единство этих противоположных определений только еще должно быть раскрыто; недостаток, который заложен в природе духа, так как этот последний не есть нечто сущее, непосредственно завершенное, но скорее нечто само себя порождающее, — чистая деятельность, — снятие им же самим сделанной предпосылки о противоположности субъективного и объективного.