Свора ищеек Лугэз набросилась на лес из плоти Мрака, как на обычный лес набрасывается в жаркую пору огонь, по чьей-то неосторожности вышедший из-под контроля. В отличие от обычных деревьев, выращенные мной имели, что противопоставить атакам. А дыхание Хоровода Грёз делало их стократ смертоноснее. Заманив передовую часть своры мнимой податливостью поглубже, лес внезапно предстал дымным, тысячеруким, бесконечно голодным и стремительным в своей жадности чудищем. Он не просто приобрёл свойства кошмарного видения – но сам, вместе с частью своры, стал единым визжащим и бьющимся в судорогах кошмаром.

И без толку ищейки раз за разом пытались отбиться от окружившего их хохочущего ужаса. Могущественные маги, некогда соблазнённые выгодами нового служения, химеры множества диковинных обличий, любимые Лугэз твари Света – все они оказались равно беспомощны, когда угодили в анклав реальности, подчинённый Схетте и существующий по её правилам. Чтобы изменить эти правила в свою пользу, нужно было владеть высшей магией… но в своре не числилось существ, способных похвастать столь высоким достижением. Сопротивляясь или замирая в оцепенелом бессилии, творя защитные чары или извергая клубы магического яда, полыхая самоубийственным сиянием или пытаясь спастись бегством – ищейки умирали.

И умирали. И умирали…

А потом Лугэз оживила свою проекцию Меча Тени. Многокилометровый жемчужно-серый проблеск, на мгновение окрасившись ядовитой сернистой желтизной, рассёк Мрак неудержимым зигзагом – и этот проблеск освободил тех пленников кошмара, которые к тому времени ещё могли дышать. Собравшись над челом Лугэз, словно изломанная корона, проекция Меча засияла белым безумием, как четыре нелюдских глаза её хозяйки – и ударила снова, быстрая, как мысль. …Однако к подобному ходу мы подготовились. Не требовалось много ума, чтобы понять: коль скоро мы встретимся в бою с лучшей ищейкой Теффора, встречи с её оружием мы тоже никак не избежим. И ещё до того, как вернуться в Ирван, взять Сейвела и устроить скачку через домены, мы со Схеттой не поленились подобраться к тайнам, хранимым у самого дна Глубины. А в первую очередь интересовало нас великое заклятье, именуемое Мечом Тени: то самое орудие, которое, по смутным слухам, оборвало связи между телом и Силой самого Владыки Демонов.

У самых корней реальности, там, куда сошли мы, две дерзкие букашки, – плавали странные сущности, чуждые не только нам, но и всему, что мы считали для себя привычным. По признанию Схетты, даже на Дороге Сна ей не приходилось ни сталкиваться с подобным, ни хотя бы слышать о чём-то таком… а ведь я в своей наивности полагал многообразие миров Дороги неисчерпаемым! Магия сущностей со дна Глубины, обжигающая ледяным жаром даже на немалом расстоянии, яростно отрицала всякий намёк на плотность. Сгустки чистой, как слеза, Силы, бессмысленной и непередаваемо могущественной – вот каковы были обитатели и стражи Глубины. При этом меня мучило неуловимое ощущение родства этих гигантов… со мной. Точнее, с Предвечной Ночью. Враждебность сущностей Схетте (если бы не простёртая мной маскировка, её в считанные мгновения растерзали бы, принявшись за меня лишь во вторую очередь) и общее их число также дразнили разгадкой, не открывая сути. Почему стражей Глубины ровно семьсот сорок два, в точности по числу доменов? Что они собой представляют и обладают ли сознанием? Как они связаны с риллу? Все эти вопросы остались для нас безответными, да и не ради них мы спускались сюда – в пространство, безмерной чуждостью своей способное потягаться даже с недрами звёзд.

Как и следовало ожидать, Меч Тени походил на меч ничуть не больше, чем Труба Времени, охватывающая его своеобразными ножнами, – на трубу. У корней Глубины размеры и формы становились условны, менялись и искажались; например, сущности-охранники напоминали скорее бутылки Клейна, чем овоиды или иные фигуры с определённым объёмом. Вот и Труба Времени походила на бутылку Клейна: великанскую плоскость, отсекающую дно Глубины от пустоты небытия, плоскость, не имеющую краёв и имеющую только одну сторону. Ну а Меч Тени не имел ни сторон, ни протяжённости, зато имел три края: первый его край принадлежал пустоте, второй касался Трубы Времени изнутри(совершенно жуткое, попирающее законы здравого смысла зрелище: ведь толщина Трубы равнялась нулю!), третий же край распределённой вероятностной волной касался сразу всех сущностей-стражей. При этом сущности и Меч Тени, похоже, как-то взаимодействовали – но в этом царстве реализованных абстракций даже понятие взаимодействия менялось на что-то иное, чуждое до бессмысленности.

"А задача-то сложнее, чем ты думал, не так ли?" "Ай, Схетта! Не трави душу. Лучше помогай".

"Как? Ты сам запретил мне светить здесь мою Силу".

"Зато светить твой ум я не запрещал. Я буду ставить мысленные эксперименты, вопрошая вероятности – а ты помогай мне сводить данные в единую картину".

"О! Это мне нравится…" И вот теперь, подумал я в мгновение перед ударом, мы узнаем, чего стоят наши теории, касающиеся природы Меча Тени.

Младшая проекция развернулась снова – быстрее, чем что бы то ни было, норовя поразить свои цели ещё до того, как эти цели будут помечены как подлежащие уничтожению. Но это мы уже проходили: Схетта перемещается почти так же, как бьёт Меч, и истоки такой стремительности ей хорошо известны. Проекция ударила чистым отрицанием, дуновением с изнанки бытия, приветом той пустоты, от которой ограждало Глубину физико-логическое проявление Трубы Времени. Но и начало, разрушающее своим прикосновением всё и вся, не испугало нас: всё же Бездна по части разрушительности изрядно превосходит пустоту обыкновенного небытия, да и моя Предвечная Ночь – тоже тот ещё проглот…

И было так: проекция Меча, зажатая в тисках воли Лугэз, ярилась, раз за разом уничтожая элементы леса, норовя добраться до меня и Схетты… но мой лес разрастался лишь немногим медленнее, чем его крушила ищейка. Потому что большая часть того, что крушили, оказывалась ложным видением, миражом настоящих целей, а эти последние усилиями моей любимой жены получили щиты утверждения, которые отрицание Меча пробивало – но лишь ценой утраты почти всей вложенной в удар Силы. А уж мелкие повреждения лес легко реинтегрировал сам.

Так могло продолжаться довольно долго, что Лугэз никоим образом не устраивало. Ей хотелось победы быстрой, показательной, даже – почему бы нет? – красивой.

И тогда она раскрыла Тихие Крылья…

Реверс привёл Сейвела на специально выделенный пятачок неподалёку от арсенальной башни, перед "гостевым" крылом. В боевом режиме (а именно на него он перешёл ещё в "Крылатом мече") не составило бы особого труда пробить охранные барьеры резиденции и выйти из перемещения почти где угодно; весьма вероятно, что получилось бы попасть даже в личные апартаменты тарра или в лабораторный блок. Но зачем выкладывать старшие козыри раньше времени и начинать сразу с конфронтации? Не-е-ет, в гости надо просачиваться постепенно (одно из странноватых высказываний Рина Бродяги, поневоле запавшее в память).