— С кем это ты говорила? — спросил Бранд, оглядывая кухню, словно ожидал найти здесь толпу гостей. — Уж не прячешь ли ты нашего друга Гари под кроватью?

— Говорила сама с собой.

Она искоса посмотрела на него. Он задал вопрос как бы из простого любопытства, словно присутствие Гари Роузбоя в их квартире его совсем не трогало.

Не трогает, так не трогает, решила Изабелла. Он не боится Гари. Совсем не боится. Все его мысли об ужине. Однако, подумав, что неплохо все-таки его проверить, Изабелла сказала:

— Я нравлюсь Гари. Но он несерьезно относится ко мне. Заходит, когда ему скучно.

— Не будь дурочкой.

Изабелла прижала руку к груди.

— Я не дурочка. Он знает, что я замужем.

Бранд показал на гвоздики, которые Гари поставил в пластмассовый кувшин.

— Откуда у нас цветы?

— А… Гари принес. Он хотел меня повеселить.

Бранд покачал головой и уставился в потолок.

Изабелла помрачнела.

— Тебе не нравится, что он ходит сюда?

— Почему? — Бранд подошел к раковине и принялся мыть руки. — Просто будь осторожна. Когда дело касается женщин, Гари Роузбой точно знает, чего хочет.

— А я нет?

Бранд взялся за полотенце.

— Ты еще очень молода. И очень доверчива.

— Что значит «доверчива»?

Бранд оставил полотенце в покое. Помолчав, он сказал:

— Красивая.

И стал снимать пиджак.

Изабелла не поверила своим ушам.

На другое утро, когда Бранд ушел на работу, она взяла словарь и посмотрела заинтересовавшее ее слово.

— Доверчивая, — прочитала она вслух, — значит невинная, наивная.

Вот, выходит, как он обо мне думает.

А она-то совсем не наивная. И хорошо понимает, зачем Гари ходит к ней. Хосе точно так же на нее смотрел. А Бранду она сказала, что их сосед безобиден, потому что он безобиден, если дело в ней. Зачем ей Гари, когда у нее есть Бранд?

Если бы так! Изабелла поставила локти на стол и руками подперла подбородок. Он уже несколько раз говорил ей, чтобы она была осторожнее с Гари. Не значит ли это… Немножко…

Закрывая словарь, она нахмурилась. Все ей говорят, что она очень молодая. Сначала дома, теперь Бранд… даже Мэйрид. Молодая или нет, но надо менять отношения с мужем. Впрочем, это она знает давно. Вопрос в том как.

А, может… Может, попробовать?

Холодный июль сменился жарким августом. Бранд, не обращая внимания на жару, работал как черт. Изабелла все так же сетовала на его занятость и равнодушие. А потом в один прекрасный день он пришел домой растрепанный, с развязавшимся галстуком и странным блеском в глазах.

— Бранд! Что случилось? Твои дела в порядке? Ничего страшного?

К ее удивлению, Бранд не отмахнулся от нее, а даже обнял за талию. Еще секунда — и он закружил ее по кухне. Когда она задела ногой стул и перевернула его, он поставил ее на пол.

— Нет. Нет, моя Беллеца. «Авиалинии Райдера» в порядке. Более того. Еще немного, и мы навсегда уедем из этой дыры.

— Прекрасно, — рассмеялась Изабелла, вновь обретая надежду. — И ты сможешь больше времени проводить со мной?

У Бранда мгновенно потемнело лицо.

— Не особенно рассчитывай на это, — сказал он и исчез в спальне.

Теперь Изабелла твердо знала, что пора приводить план в действие.

Бранд смотрел, как маленький самолетик исчезает в облаках. Потом он неохотно перевел взгляд на часы. Шесть. Пора домой.

Вчера Изабелла ужасно разозлилась на него, и теперь он не знал, как она его встретит — улыбкой или упреками. Она почти ничего не сказала, но он-то знал, что обидел ее. Правда, он не хотел. Черт возьми, должна же она понять… Нет. А почему, собственно, должна? Одно он знал наверняка: чем дольше он живет с Изабеллой под одной крышей, тем чаще ему надо напоминать себе, что ей нет еще восемнадцати.

Он пожал плечами и принялся складывать бумаги. Очень скоро, буквально на днях, у него будет свой офис, и он сможет делать в нем все, что ему заблагорассудится.

Через полчаса, натянуто улыбаясь, Бранд открыл дверь своей квартиры. Никаких упреков, никаких надутых губ. От плиты исходил вкусный запах… и рядом с Изабеллой на кухне сидел Гари Роузбой.

Она улыбалась ему как настоящая южноамериканская красавица. Изогнутые в ласковой улыбке губы и легкий взмах длинных ресниц, наверное, рассмешили бы Бранда, если бы он не боролся с мучительным желанием схватить ее и отнести на кровать, а там поцелуями стереть с ее лица эту дурацкую улыбку.