Том 1. Стихотворения 1906-1920
вернуться

Цветаева Марина Ивановна
Шрифт:

19 марта 1920

«Она подкрадётся неслышно…»

Она подкрадётся неслышно — Как полночь в дремучем лесу. Я знаю: в передничке пышном Я голубя Вам принесу. Так: встану в дверях — и ни с места! Свинцовыми гирями — стыд. Но птице в переднике — тесно, И птица — сама полетит!

19 марта 1920

Старинное благоговенье

Двух нежных рук оттолкновенье — В ответ на ангельские плутни. У нежных ног отдохновенье, Перебирая струны лютни. Где звонкий говорок бассейна, В цветочной чаше откровенье, Где перед робостью весенней Старинное благоговенье? Окно, светящееся долго, И гаснущий фонарь дорожный… Вздох торжествующего долга Где непреложное: «не можно»… В последний раз — из мглы осенней — Любезной ручки мановенье… Где перед крепостью кисейной Старинное благоговенье? Он пишет кратко — и не часто… Она, Психеи бестелесней, Читает стих Экклезиаста И не читает Песни Песней. А песнь все та же, без сомненья, Но, — в Боге все мое именье — Где перед Библией семейной Старинное благоговенье?

Между 19 марта и 2 апреля 1920

«Та ж молодость, и те же дыры…»

Та ж молодость, и те же дыры, И те же ночи у костра… Моя божественная лира С твоей гитарою — сестра. Нам дар один на долю выпал: Кружить по душам, как метель. — Грабительница душ! — Сей титул И мне опущен в колыбель! В тоске заламывая руки, Знай: не одна в тумане дней Цыганским варевом разлуки Дурманишь молодых князей. Знай: не одна на ножик вострый Глядишь с томлением в крови, — Знай, что еще одна… — Что сестры В великой низости любви.

<Март 1920>

«Люблю ли вас…»

Люблю ли вас? Задумалась. Глаза большие сделались. В лесах — река, В кудрях — рука — Упрямая — запуталась. Любовь. — Старо. Грызу перо. Темно, — а свечку лень зажечь. Быть — повести! На то ведь и Поэтом — в мир рождаешься! На час дала, Назад взяла. (Уже перо летит в потемках!) Так. Справимся. Знак равенства Между любовь — и Бог с тобой. Что страсть? — Старо. Вот страсть! — Перо! — Вдруг — розовая роща — в дом! Есть запахи — Как заповедь… Лоб уронила нá руки.

Вербное воскресенье

22 марта 1920

«От семи и до семи…»

От семи и до семи Мы справляли новоселье. Высоко было веселье — От семи и до семи! Между юными людьми — С глазу на глаз — в темной келье Что бывает? (— Не томи! Лучше душу отними!) Нет! — Подобного бесчинства Не творили мы (не поздно — Сотворить!) — В сердцах — единство, Ну а руки были розно! Двух голов над колыбелью Избежал — убереглась! — Только хлебом — не постелью В полночь дружную делясь. Еженощная повинность, Бог с тобою, рай условный! Нет — да здравствует невинность Ночи — все равно любовной! В той же келье новоселье — От семи и до семи Без «. . . . .» и «обними», — Благоправное веселье От семи и до семи!

Март 1920

«Я страшно нищ, Вы так бедны…»

«Я страшно нищ, Вы так бедны, Так одинок и так один. Так оба проданы за грош. Так хороши — и так хорош… Но нету у меня жезла…» — Запиской печку разожгла…

Вербное воскресенье 1920

«На царевича похож он…»

На царевича похож он. — Чем? — Да чересчур хорош он: На простого не похож. Семилетняя сболтнула, А большая — вслед вздохнула… Дуры обе. — Да и где ж Ждать ума от светлоглазых? Обе начитались сказок, — Ночь от дня не отличат. А царевичу в поддевке Вот совет наш: по головке Семилетнюю погладь. Раз за дочку, раз за мать. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Впрочем, можно и однажды.

Март 1920

«Буду жалеть, умирая, цыганские песни…»

Буду жалеть, умирая, цыганские песни, Буду жалеть, умирая . . . . . . . .перстни, Дым папиросный — бессонницу — легкую стаю Строк под рукой. Бедных писаний своих Вавилонскую башню, Писем — своих и чужих — огнедышащий холмик. Дым папиросный — бессонницу — легкую смуту Лбов под рукой.

3-й день Пасхи 1920

Баллада о проходимке

Когда малюткою была — Шальной девчонкой полуголой — Не липла — Господу хвала! — Я к материнскому подолу. Нет, — через пни и частоколы — Сады ломать! — Коней ковать! — А по ночам — в чужие села: — «Пустите переночевать!» Расту — прямая как стрела. Однажды — день клонился долу — Под дубом — черный, как смола — Бродячий музыкант с виолой. Спят . . . . . ., спят цветы и пчелы… Ну словом — как сие назвать? Я женский стыд переборола: — «Пустите переночевать!» Мои бессонные дела! Кто не спрягал со мной глаголу: . . . . . .? Кого-то не звала В опустошительную школу? Ах, чуть закутаешься в полы Плаща — прощайте, рвань и знать! — Как по лбу — молотом тяжелым: — «Пустите переночевать!»