В начале он не увидел ничего интересного. Вводное вступление было длинным и скучным. Монах пробежал глазами по строчкам, привыкая к незнакомому почерку.

– Вот уж действительно - "Вне разума", - пробормотал он недовольно, пролистывая страницу за страницей.

Автор подробно останавливался на описании ритуалов канов, их почитании культов предков и животного рода. Потом перешел к быту и влиянию суеверий на повседневную жизнь народа. Дарвей почерпнул из тетради немало интересных, но совершенно бесполезных сведений.

– Слишком примитивно, - сказал он, пропуская добрых полсотни страниц.
– И за что я заплатил такие огромные деньги?

Вторая часть этого научного изыскания была посвящена более позднему периоду мировоззрения канов. Их философия была очень своеобразна, сочетая в себе не сочетаемые вещи: безграничный фатализм и внутреннюю борьбу души со злом.

Их жизненный путь был предопределен от самого рождения, тело было лишь послушной марионеткой рока, и только душе предоставлялось право выбирать какую сторону принять - добра или зла. Причем в последствии от этого выбора зависло ее дальнейшая жизнь в следующем теле. Каны свято верили в реинкарнацию, считая, что те души, которые раз за разом будут выбирать путь добра, выполнят свой долг перед Создателем, и впоследствии будут вовсе лишены тел, и необходимости слепо следовать предназначению судьбы. А те же, кто последует на зов Пустынных Птиц - исчезнет навсегда.

– Пустынные Птицы... Это уже интересней. "И поют они ложь, и чернеет сердце, покоряясь власти ничтожного праха. Подобно золотой пыли, подобно слову врага. И возжигают в душах желание повелевать другими".

– Красиво, - прокомментировал Клифф, появляясь в комнате.
– Что это?

– Отрывок из заупокойной молитвы.

– Хм... Какая-то она странная. Слишком мрачная для молитвы.

– Слушай дальше: "Но не слышит душа твоя, согретая любовью и светом. Все проходит - ложь, ненависть, зависть, а любовь остается навсегда. О, Боже, не оставь верную душу, отринувшую прах земной, направь в страну покоя. Не отпуская ее сердца, даруй жизнь вечную в себе. Только верным правде виден свет истинный. Близкие солнца, далекие звезды меркнут в ее сиянии, сгорают пороки, а душа божья проходит, преград не зная".

– Это каны такое написали?
– уважительно спросил Клифф.

– Если быть точным, то эльмиры. Канами их назвали те, что позже заняли их место.

– То есть мы. Хорошо, я запомню.

– Угадай, во сколько мне обошелся данный опус?
– монах потряс тетрадью.

– Даже предположить боюсь. Здесь все очень дорого, - сокрушенно покачал головой маг.

– К такому выводу ты пришел после посещения лавок?
– рассмеялся Дарвей.

– О, да! Мне совестно, что я потратил столько денег. Пять золотых пришлось отдать только за сапоги - это же настоящий грабеж. А куртка?
– Клифф опустился на кровать.
– Обещаю, я все верну до последнего медика. Как только найду нормальную работу.

– Не сомневаюсь. Но не мог же я оставить тебя в лохмотьях, а сам скрипеть новенькой кожей.

По поводу денег вчера вечером у них произошел спор. Дарвей, обменявший у ювелира несколько сапфиров, располагал достаточно крупной суммой и пытался часть ее дать Клиффу, у которого не было ни гроша. Парень отказывался, заявив, что не имеет никакого права брать деньги, но Дарвей был очень настойчив.

Наконец, после целого часа препирательств маг согласился с его доводами и взял монеты, но только с условием, что обязательно выплатит этот долг. Дарвей согласился. На самом деле, он не хотел унижать Клиффа и не желал, чтобы тот чувствовал себя ему обязанным. Но раз жизнь так распорядилась, что он сейчас богат и мог позволить себе любые траты, то почему бы не поделиться деньгами? Какой в них толк, если они лежат мертвым грузом, и ты ими не пользуешься? Возможно, завтра их не станет, или не станет тебя, и тогда обладание ими было лишено всякого смысла.

Клифф допил его пиво и с довольным видом откинулся на кровать. Дарвей взглянул на него поверх тетради. На губах юноши играла улыбка.

– Чему ты так радуешься?

– О, я сыт, чист, молод и в относительной безопасности. Почему у меня должно быть дурное настроение?

– Я просто так спросил... Видел в городе что-нибудь интересное?

– Бродячих актеров на площади. Я немного постоял, посмотрел - они играли сценку о "Жадном купце". Кроме того, встретил занимательную троицу: служителей огня.

– Жрецы гномов?
– удивился Дарвей.
– Что им здесь делать? Они никогда не покидают подземных городов.

– Я раньше тоже так думал, но это были именно они. В синих до самых пят накидках, без бород. Они были одинаковы на первый взгляд, но все равно чем-то отличались. Не могу внятно объяснить.

– Танцующий в пламени, Поющий в пламени и Смотрящий в пламя - все трое, - задумчиво сказал монах.
– Раз они здесь, то наверняка по важному делу. Куда они направлялись?

– Ну, я не знаю...
– маг пожал плечами.
– Воровка с обворожительной внешностью попыталась срезать мой кошелек, и я отвлекся. Когда обернулся, то их уже и след простыл.

– Полагаю, кошелек на месте?

Клифф только ухмыльнулся в ответ.

– Вы собираетесь читать весь день? Не сомневаюсь, это интересно...

– А ты хочешь предложить мне что-нибудь более стоящее?
– с пониманием спросил Дарвей.

– Пойдемте, посмотрим город. Нечего сидеть здесь запертым, когда за окном такая замечательная погода.