— Что с тобой? — спросила ее мать и добавила, обращаясь к Катринке: — Обычно она совсем не такая робкая. Ты бы видела ее вчера, когда она узнала о твоем приезде…

Если другие просто любили Катринку как члена семьи, то Милена искренне боготворила ее. Смутившись, девочка убежала делать уроки.

Кристиан с разочарованием воспринял ее уход, но ему недолго пришлось ждать ее возвращения. Очарование Катринки было слишком сильным, и девочка не могла противиться ему. Катринка принялась помогать готовить ужин.

— Ты мне мешаешь, милый. Пошел бы в комнату и там почитал, — предложила она сыну, в очередной раз проносясь мимо него. — Или посмотри телевизор. Если, конечно, не хочешь помочь тете Зденке лущить горох!

— Пожалуй, пойду посмотрю телевизор, — лениво потянулся Кристиан. — Милена не хочет попрактиковаться в английском?

— Нет, спасибо, — поспешно ответила Милена тоже по-английски. Она боялась остаться наедине с этим молодым человеком. Что-то в нем тревожило ее. Он совсем не был похож на ее братьев, она не знала, о чем говорить с ним. — Я останусь и накрою на стол.

— Ты очень хорошо говоришь по-английски, — заметила Катринка.

— Правда, — подтвердил Кристиан и улыбнулся. — Может быть, ты потом научишь меня нескольким фразам по-чешски? — Милена нервно кивнула. — Прекрасно, — Кристиан извинился и вышел из комнаты.

Ужин в тот вечер был точной копией обеда — полный смеха и разговоров. Когда говорила Катринка, Милена с жадностью наблюдала за ней, а Кристиан, в свою очередь, не отрываясь, смотрел на Милену. «Красивая, но очень робкая», — подумал он.

Когда они поужинали и убрали посуду, — Франтишек вынес гитары, одну из которых передал Катринке. Милена исчезла на несколько минут и вскоре появилась с мандолиной в руках. Как всегда по вечерам, они уселись вокруг очага, стали играть старинные народные песни, вальсы и польки и петь. Но вскоре Катринка заметила нечто необычное и перестала играть. За ней остановился Франтишек, потом Олинка и Зденка. Пела одна Милена, голосом чистым и нежным, иногда тихим, иногда сильным. Она не сразу обратила внимание, что все слушают ее одну. Кровь бросилась девушке в лицо, и она перестала петь.

— Что же ты, продолжай! — попросил Кристиан.

— Ты прекрасно поешь, — похвалила Катринка.

— У нее ангельский голосок, — сказала обожающая внучку бабушка.

— Я мечтаю стать певицей, — сказала Милена с неясной тоской в голосе.

— Эта профессия не для девушки из приличной семьи, — строго сказал Франтишек. — Тоже мне, Мадонна, — он покачал головой.

— Не все же такие, как Мадонна, — возразила Катринка.

— Ты когда-нибудь была на ее концерте? — спросил Кристиан.

— Нет, — ответила Милена. — Здесь не устраивают концертов, а больше я нигде не была. — Она прикусила губу, не зная, стоит ли продолжать, но, сообразив, что это ее последний шанс, решилась. — Катринка сказала, что я когда-нибудь смогу приехать к ней в Нью-Йорк…

— Прекрасная идея, — обрадовался Кристиан.

— Вы это о чем? — спросила Катринка, снова обращаясь к молодым людям.

— О том, что Милена приедет к тебе в Нью-Йорк. Ты же обещала ей!

— Да, обещала. Я сказала, что она сможет приехать ко мне, когда станет немного постарше. — Катринка улыбнулась Милене. — Ну, я думаю, ты уже стала немного старше.

Милена кивнула головой.

— Мне скоро исполнится восемнадцать.

— Осенью она пойдет учиться в университет, — сказал Франтишек, которому вовсе не нравилось такое направление разговора.

— Прекрасно! — воскликнул Кристиан. — До начала занятий она сможет несколько недель провести в Нью-Йорке.

Он обратился к Милене:

— Как ты на это смотришь?

— С удовольствием, — сказала она.

Кристиан выжидающе обернулся к захваченной врасплох Катринке. Наконец она заявила:

— Если твои родители согласны, я буду рада видеть тебя у себя в Нью-Йорке.

Забыв свою робость, Милена вскочила со стула и бросилась к ней на шею:

— О, я так вам благодарна!

— А разве я не заслуживаю хоть толики от этой благодарности? — поинтересовался Кристиан, и Милена снова вспыхнула.