Впрочем, такие мысли он тоже старался в себя не пускать.

– ...Финики не сюда! Финики вон на того, белоухого! На белоухого, я сказал, ишачий сын, о незаконнорожденные, о бессмысленные, о враги веры!

Громкие вопли командующего рабами Халида отвлекли каида от тягостных воспоминаний.

Вольноотпущенник куфанца нагнал их два дня назад - уже умытый, одетый и при шести мулах. "Я погонщиком был", охотно тараторил Халид, "а войску разве не нужны погонщики при мулах?". Ушлый васитец пустил в оборот подаренные деньги - и в благодарность вез их поклажу и припасы. Ну и держался рядышком - а то мало ли что, кто их, этих местных знает, убредешь подальше от войсковой колонны, а они тебя тут же обратно на цепь пристегнут...

– Дирхем за хукку груза!
– надрывался Халид.
– Дирхем за хукку груза, за груз от шести хукк - скидка! Подходите, правоверные, не уподобляйтесь ишакам и вьючной скотине, мулы Халида ибн Мамдуха отвезут вашу поклажу в целости и сохранности, подходите, Халид сделает вам гибкую скидку!..

Жители Фида'а доброжелательно толклись вокруг, в дверях лавок стояли и призывно размахивали руками торговцы, с перил верхних галерей на балконах свисали черные ткани - в знак приветствия халифу из рода Умейя.

Богатый - впрочем, бедных они здесь не встретили, - большой вилаят. В ярком голубом небе белела стрела башни-аталайи - остроконечная, свежеоштукатуренная, с узким черным стягом на железном шпиле.

– А вот кому хурма! Не вяжет, не кислит, мягкая, не вязкая, хурма, кому хурма!

Морщась и щурясь на солнце, Марваз решился: хватит сидеть, как одинокая птица на ветке. Надо пойти и выпить чаю - вот как раз чайхана напротив, народу полно, но у перил террасы еще есть на коврах пара местечек.

Каид сделал шаг - и замер.

Сначала замер, потом понял, почему.

Халид больше не кричал.

Марваз обернулся, и увидел, что васитец застыл с открытым ртом. Лицо Халида стремительно теряло цвет, глаза стеклянели и темнели, как тухнущей на солнце рыбы.

– Во имя...

Васитец медленно, молча поднял руку. Грязный палец уперся во что-то за спиной Марваза. Ошалевший каид обернулся и посмотрел туда, куда указывал обкусанный нечищеный ноготь.

И тоже замер.

Под потолком террасы чайханы, среди лент и бахромы, вертелось на ветру колечко из сплетенных веток. Тоненькое, неприметное. Перечеркивающую плетенку палочку Марваз не видел. Но то, что она там есть, понимал - неотвратимо, медленно, так же медленно, как катилась по спине холодная капля пота.

Под потолком гостеприимной чайханы болтался "глаз аль-Лат".

Халид взвыл и замахал руками, криво распялив рот и задыхась от животного страха. Васитец пятился и кхекал, отмахиваясь, отмахиваясь, словно прогоняя призрак.

Марваз глянул в сторону террасы - там сидели четверо парсов, хорошо, у них кафтаны яркие, приметные.

– Молчи!
– каид резко залепил раззявленный рот ладонью.

Халид дико вытаращился, пытаясь дышать - нос Марваз ему тоже прихлопнул. Подержав, отпустил, и страшно приказал:

– Молчи, не ори!

К ним обернулась пара лиц, каид красноречиво пожал плечами и скривился - ничего страшного, мол, приятелю башку напекло, бывает.

Они стояли посреди базарной площади, полной местных. Он, Халид, четверо парсов в чайхане, остальных не видно - все ж без броней.

– Хурма, лучшая хурма аль-Ахсы, подходите берите, хурма!..

Пронзительный, нечеловечески звонкий и высокий вопль заставил подпрыгнуть на месте обоих.

Сумеречный крик завершился вполне знакомым:

– Дорогу-уууу!..

Марваз шарахнулся в одну, потом в другую сторону, потом просто прижал Халида к себе.

Сумеречники проскакали, забросав всех грязью, в каида врезался отскочивший у них с дороги лоточник. С подноса у него посыпались гребешки и мотки лент.

Лоточник - молодой парнишка в одной шапочке на макушке - заохал и принялся собирать раскатившийся в пыли товар, Марваз бросился помогать, цапнул размотавшуюся ярко-зеленую сафьяновую ленту.

И даже сквозь крики и базарный гам услышал - свист и глухой удар.

На ленту быстро закапало густым и красным. Марваз поднял глаза, парнишка смотрел вперед, из груди торчал длинный трехгранный наконечник - стрела.

Каид припал к земле, дернул обмякшего Халида, и тут же подкочил: