Неистовая страсть уже всплывала, отключая логику и туманя картинку перед глазами. Он резко обернулся, обнял ее, жадно скользя руками по голому телу.

– Лешик… не тут… в койке…

– Да-да, конечно…

… Они лежали, прижавшись друг к другу, и в голове у него плыл тонкий стеклянный звон, а в глазах неуловимо плавали размытые цветные пятна, сквозь которые проступало ее лицо.

– Юля, Юль…

– М?

– Ты сыта?

Она чуть улыбнулась.

– Кошки сытыми не бывают. Тем более навки… Но повторять мы не будем, ладно? Во всяком случае, не сейчас… Ты очнешься, а меня уже нет – чего хорошего?

– Хм… а ты не выпускай меня из объятий… прилепись как пиявка…

Пауза.

– А я и так как пиявка, Лешик. Ты просто привык, и уже не чувствуешь… Ведь ты и сейчас понемногу отдаешь мне свою жизненную силу, просто так, прижавшись.

Она вздохнула, осторожно высвобождаясь из его рук.

– Давай-ка лучше поговорим, Леша. Ибо койка не единственное, что нас объединяет, к счастью.

Она рылась в шкафу, нимало не стесняясь его прямого взгляда.

– Где-то тут был тот халат, с хризантемами… ага, вот…

– Юля, Юль…

– М?

– Что я хотел спросить…

– В данный момент ничего. Тебе просто хочется услышать мое «М?»

– Это правда, – признал он, чуть улыбнувшись. – А если расширить вопрос?

– Если расширить, говоришь… – она уже подвязывала тонкую талию пояском. – Тебя еще терзают смутные сомнения, Лешик. Не слишком ли ты мельчишь, используя свой грандиозный дар в низменных бытовых целях.

– Это даже не просто рентген, – он улыбнулся, – прямо-таки томография какая-то…

– И даже еще хуже, Лешик. Ты думал, жить с навкой, это будет так просто?

Она обернулась к нему.

– Однако вернемся к терзающему тебя вопросу. Извини, но лучшего решения я не вижу. Все остальные варианты требуют сумм, которых у тебя нет. Разумеется, деньги как таковые для тебя тоже не стали бы непреодолимой проблемой… Но тогда вместо попутного наказания злодеев тебе самому пришлось бы совершить не слишком святое деяние. Насколько именно не святое, вопрос второй.

– Можно подумать, это деяние преисполнено святости…

Ее глаза грустны и печальны.

– Можешь смеяться, но именно так. Злодеи наказаны собственными руками, как говорится, мне возмездие, и аз воздам. И ни одно животное, как говорится, в ходе не пострадало. Гражданка Обдергаева получила пусть весьма скромную и неблагоустроенную, но зато отдельную квартирку в Яхроме, гражданину Чушмо место на нарах предоставлено государством, остальные так и так намерены были свою жилплощадь пропить. Извини, Лешик, если что не так сказала…

– Я всегда знал, что моя жена невероятно мудра, но чтобы настолько? – глубокомысленно произнес Алексей.

– Жена… – ее улыбка на сей раз была горькой. – Жена, да…

– Да, – неожиданно жестко возразил Чекалов. – Жена, и все остальное несущественные детали. Ладно, вопрос о душевных терзаниях по поводу присвоения жилплощади будем считать закрытым. Нужно решать следующий. Как мне восполнять жизненную силу в необходимых объемах, не причиняя при этом невосполнимого ущерба окружающим?

– Да ты прикинь, это ж не УАЗ какой-нибудь раздолбанный, это же «Лэндкрузер»! Мощь! Танк снаружи, дворец изнутри!

Алексей только молча кивал, соглашаясь. Действительно, японский джип впечатлял, более того – подавлял. От черного лакированного чудовища так и веяло лощеностью и презрением к окружающим. Недаром в народе уже успели окрестить их «урковозами», по аналогии с «членовозами» советских времен. Поскольку на таких вот джипах катаются в основном бандюки…

– И все-таки ты лишнего загнул.

– Что значит «загнул»? Не, ты не вник, похоже, брателло. Это ж полный комплект, плюс перегон, плюс растаможка… Ну хорошо, чисто для тебя – тридцать девять тонн «зелени».

Чекалов присвистнул.

– А ежели совесть включить? Ему как-никак одиннадцать лет. И мятый мало-мало, не отпирайся.

Продавец, плотный чернявый парень в черных очках, явно косящий под «терминатора», ухмыльнулся.

– Насчет совести, ну нету такой опции, брателло. Хоть весь базар обойди.

Чекалов чуть улыбнулся.

– Ты прав.

Он еще раз обошел буржуинский аппарат кругом. Ну что, сделать себе подарок, что ли? Парнишка-то ушлый, и потеря сорока тысяч долларов для него отнюдь не станет жизненной катастрофой…