Сочинения. В 2-х томах
вернуться

Клюев Николай Алексеевич
Шрифт:

(1919)

369

ЛОВЦЫ

Скалы — мозоли земли, Волны — ловецкие жилы, Ваши черны корабли, Путь до бесславной могилы. Наш буреломен баркас, В вымпеле солнце гнездится, Груз — огнезарый атлас — Брачному миру рядиться. Спрут и морской огнезуб Стали бесстрашных добычей. Дали, прибрежный уступ Помнят кровавый обычай: — С рубки низринуть раба В снедь брюхоротым акулам… Наша ли, братья, судьба Ввериться пушечным дулам! В вымпеле солнце-орел Вывело красную стаю; Мачты почуяли мол, Снасти — причальную сваю. Скоро родной материк Ветром борта поцелует; Будет ничтожный — велик, Нищий в венке запирует. Светлый восстанет певец Звукам прибоем научен, И не изранит сердец Скрип стихотворных уключин.

(1919)

370

БОГАТЫРКА

Моя родная богатырка — Сестра в досуге и в борьбе Недаром огненная стирка Прошла булатом по тебе! Стирал тебя Колчак в Сибири Братоубийственным штыком, И голод на поволжской шири Костлявым гладил утюгом. Старуха мурманская вьюга, Ворча, крахмалила испод, Чтоб от Алтая и до Буга Взыграл железный ледоход. Ты мой чумазый осьмилеток, Пропахший потом боевым, Тебе венок из лучших веток Плетет Вайгач и теплый Крым. Мне двадцать пять, крут подбородок, И бровь моздокских ямщиков, Гнездится крепкий зимородок Под карим бархатом усов. В лихом бою, над зыбкой в хате, За яровою бороздой, Я помню о суконном брате С неодолимою звездой. В груди, в виске ли будет дырка — Ее напевом не заткнешь… Моя родная богатырка, С тобой и в смерти я пригож! Лишь станут пасмурнее брови, Суровее твоя звезда… У богатырских изголовий Шумит степная лебеда. И улыбаются курганы Из-под отеческих усов На ослепительные раны Прекрасных внуков и сынов.

1925.

371

Наша собачка у ворот отлаяла,

Наша собачка у ворот отлаяла, Замело пургою башмачок Светланы, А давно ли нянюшка ворожила-баяла Поваренкой вычерпать поморья-океаны. А давно ли Россия избою куталась, — В подголовнике бисеры, шелка багдадские, Кичкою кичилась, тулупом тулупилась, Слушая акафисты, да бунчуки казацкие. Жировалось, бытилось братанам Елисеевым, Налимьей ухой текла Молога синяя, Не было помехи игрищам затейливым, Саянам-сарафанам, тройкам в лунном инее. Хороша была Настенька у купца Чапурина, За ресницей рыбица глотала глубь глубокую, Аль опоена, аль окурена, Только сгибла краса волоокая. Налетела на хоромы преукрашены Птица мертвая — поганый вран, Оттого от Пинеги до Кашина Вьюгой разоткался Настин сарафан. У матёрой матери Мамёлфы Тимофеевны Сказка-печень вспорота и сосцы откушены, Люди обезлюдены, звери обеззверены… Глядь, березка ранняя мерит серьги Лушины! Глядь, за красной азбукой, мглицею потуплена, Словно ива в озеро, празелень ресниц, Струнным тесом крытая и из песен рублена Видится хоромина в глубине страниц. За оконцем Настенька в пяльцы душу впялила — Вышить небывалое кровью, да огнем… Наша карнаухая у ворот отлаяла На гаданье нянино с вещим башмачком.

(1926)

372

ЛЕНИНГРАД

В излуке Балтийского моря, Где невские волны шумят, С косматыми тучами споря, Стоит богатырь-Ленинград. Зимой на нем снежные латы, Метель голубая в усах, Запутался месяц щербатый В карельских густых волосах. Румянит мороз ему щеки, И ладожский ветер поет О том, что Апрель светлоокий Ломает по заводям лед. Что скоро сирень на бульваре Оденет лиловую шаль, И сладко в матросской гитаре Заноет горячий «Трансваль». Когда же заря молодая Багряное вздует горно — Великое Первое Мая В рабочее стукнет окно. Взвалив себе на спину трубы, На площади выйдет завод, За ним Комсомол красногубый — Республики пламенный мед. И Армии Красной колонны, Наш флот — океану собрат, Пучиной стальной, непреклонной На Марсово поле спешат. Там дремлют в суровом покое Товарищей подвиг и труд, И с яркой гвоздикой левкои Из ран благородных растут. Плющом Володарского речи Обвили могильный гранит… Печаль об ушедшем далече, Как шум придорожных ракит. Люблю Ленинград в богатырке На каменном тяжком коне, — Пускай у луны-поводырки Мильоны сестер в вышине. Звезда Октября величавей Стожаров и гордых комет… Шлет Ладога смуглой Мораве С гусиной станицей привет. И слушает Рим семихолмный, Египет в пустынной пыли, Как плавят рабочие домны Упорную печень земли. Как с волчьей метелицей споря, По-лоцмански зорко лобат, У лысины хмурого моря Стоит богатырь Ленинград. Гудят ему волны о крае Где юность и Мая краса, И ветер лапландский вздувает В гранитных зрачках паруса.

(1926)

373

ЗАСТОЛЬНАЯ

Мои застольные стихи Свежей подснежников и хмеля, Знать, недалеко до апреля, Когда цветут лесные мхи… Мои подснежные стихи. Не говори, что ночь темна, Что дик и взмылен конь метели, И наш малютка в колыбели Не встрепенется ото сна… Не говори, что жизнь темна! О, позабудь глухие дни, Подвал обглоданный и нищий, Взгляни, дорога и кладбище В сосновой нежатся тени… О, позабудь глухие дни! Наш мальчуган, как ручеек Журчит и вьется медуницей, И красным галстухом гордится — Октябрьский яростный дичок… Наш мальчуган, как ручеек! Ах, в сердце ноет, как вино, Стрела семнадцатого года, Когда весельем ледохода Пахнуло в девичье окно… Ах, сердце — лютое вино! Не говори, моя Сусанна, Что мы старей на восемь лет, Что оплешивел твой поэт От революции изъяна… Не опускай ресниц, Сусанна! В твою серебряную свадьбу, У обветшалых клавесин, Тебе споет красавец-сын Не про Татьянину усадьбу — Про годы бурь и славных ран, Про человеческие муки, Когда как бор шумели руки, Расплескивая океан… Наш сын — усатый мальчуган! Друзья, прибой гудит в бокалах За трудовые хлеб и соль, Пускай уйдет старуха-боль В своих дырявых покрывалах… Друзья, прибой гудит в бокалах! Нам труд — широкоплечий брат Украсил пир простой гвоздикой, Чтоб в нашей радости великой, Как знамя рдел октябрьский сад… Нам труд — широкоплечий брат. Чу! Неспроста напев звучит Подоблачной орлиной дракой, И крыльями в бессильном мраке Взлетают волны на гранит, — Орлиный мир, то знает всякий, Нам жизнь в грядущем подарит!

(1926)

374

Сегодня празднество у домен,

Сегодня празднество у домен, С рудой целуется багрец, И в глубине каменоломен Запел базальтовый скворец. У антрацита лоска кожа, — Он — юный негр, любовью пьян; Клубится дымная рогожа Из труб за облачный бурьян. Есть у завода явь и небыль, Железный трепет, чернь бровей… Портретом Маркс, листовкой Бебель Гостят у звонких слесарей. О, неизведанных Бразилий Живая новь — упругость губ!.. Люблю на наковальном рыле Ковать борьбы горящий зуб. Лебедок когти, схваты, слазы, Сады из яблонь гвоздяных, Чтобы орленком черномазым Тонуть в пучинах городских. Играть страницей жизнетома От Повенца до Сиракуз, Как бородою Совнаркома Мир — краснощекий карапуз.

(1926)

375

Я, кузнец Вавила,

Я, кузнец Вавила, Кличка Железня, Рудовая сила В жилах у меня! По мозольной блузе Всяк дознать охоч: Сын-красавец в Вузе, В комсомоле дочь. Младший пионером — Красногубый мак… Дедам-староверам Лапти на армяк. Ленинцам негожи Посох и брада, Выбродили дрожжи Вольного труда. Будет и коврига — Пламенный испод… С наковальней книга Водят хоровод. Глядь, и молот бравый Заодно с серпом, Золотые павы Плещут за горном. Все звончей, напевней Трудовые сны, Радости деревни Лениным красны. Он глядит зарницей В продухи берез: На гумне сторицей Сыченый овес. Труд забыл засухи В зелени ракит, Трактор стальнобрюхий На задворках спит. И над всем, что мило Ярому вождю, Я, кузнец Вавила, С молотом стою.

(1926)

376

ЮНОСТЬ

Мой красный галстук так хорош, Я на гвоздику в нем похож! Гвоздика — радостный цветок Тому, кто старости далек, И у кого на юной шее, Весенних яблонь розовее, Горит малиновый платок. Гвоздика — яростный цветок! Мой буйный галстук — стая птиц, Багряных зябликов, синиц! Поет с весною заодно, Что парус вьюг упал на дно Во мглу скрипучего баркаса, Что синь небесного атласа Не раздерут клыки зарниц. Мой рдяный галстук — стая птиц! Пусть ворон каркает в ночи, Ворчат овражные ключи, И волк выходит на опушку, — Козлятами в свою хлевушку Загнал я песни и лучи… Пусть в темень ухают сычи! Любимый мир — суровый дуб, И бора пихтовый тулуп, Отары, буйволы в сто пуд В лугах зрачков моих живут! Моим румянцем под горой Цветет шиповник молодой, И крепкогрудая скала Упорство мышц моих взяла! Мой галстук с зябликами схож, Румян от яблонных порош, От рдяных листьев Октября И от тебя, моя заря, Что над родимою страной Вздымаешь молот золотой!