– От чего это у него?
– спросил банник.
– Как случилось?

Лешие молчали. Им и сказать было нечего.

– Я не из любопытства спрашиваю, - настаивал банник.
– Я с медицинской точки зрения интересуюсь, чтобы правильное лечение произвести.

– Мы понимаем, - отозвался Еропка.
– Пошел, значит, Ставр в землянку, зерна отнести, - стал он объяснять.
– А потом вышел оттуда, - Еропка развел руками, - встал и все.

– Какое-нибудь сильное переживание у него перед этим случилось?

– Да нет, никаких переживаний.

– Березка, - подсказал Гудим.

– Березка, конечно, это да, - согласился Еропка.
– Кто-то вершинку обломал. Жалел он березку. Переживал.

– М-да, не думаю, что сломанная березка могла его в такой сильный ступор вогнать. Наверно еще что-нибудь было и очень сильно на него подействовало. Крупное волнение у него произошло, - решил Каливар.
– Больше ничего не припомните? Подумайте хорошенько.

– Вроде ничего особо ординарного не произошло, - ответил за всех Еропка.

– Ладно. Лечить будем.

Каливар заглянул в баул и стал рыться в нем.

– Эта не пойдет, - бубнил он, - и эта не пойдет... И эта нам не нужна... Где же она? Должна быть... Должна, да нет ее... Чего же это ее нет?.. Ага, вот и она, та самая, что нужна, появилась. Ну, давай, не яри, доброе дело сотвори!

Банник достал скрученную спиралью неширокую фиолетовую травку в густых белесых крапинках и сунул ее под нос старому лешему. Лицо у Ставра сморщилось, глаза расширились, он раскрыл рот и стал жадно заглатывать воздух. Потом леший прищурил глаза, еще шире разинул рот, пару раз всхлипнул и оглушительно чихнул.

– Да поможет твоей милости чих-трава, да выведет она тебя из ступора, да просветит она твой разум, да вернет она тебе силу и окрылит твои мысли, - быстро-быстро забормотал Каливар.
– От Леса зеленого, от влаги живительной и от заступницы нашей Мокоши. Давай еще разок!

Ставр снова часто задышал и послушно чихнул.

– И еще!
– приказал Каливар.

Ставр опять чихнул, затем, отдышавшись, еще раз.

Молодые лешаки с изумлением и испугом смотрели на происходящее, и ничего понять не могли. Могута тоже пристально глядел на старого лешего. Но не вмешивался, не мешал баннику. А тот выглядел деловым и спокойным.

– Четыре, - считал он.
– Пять. Еще разочек...

– Ставр послушно чихал, и от этого оглушительного натужного чиха явно начинал изнемогать.

– Шесть считал Каливар.

– А-а, а я-а-а, - хотел что-то сказать старый леший, но не успел ничего вымолвить, потому, как опять накатил на него чих.

– Что ты с ним делаешь?!
– возмутился Гудим.

– Помолчи, - отмахнулся Каливар.
– Семь. Не мешай.

– Останови, не издевайся над стариком!
– потребовал Бурята.

– Восемь!
– продолжал отсчитывать Каливар.
– Еропка, уйми волчат, пусть не мешают.

– Нельзя его сейчас останавливать, - стал объяснять Еропка.
– Он в сильном ступоре из землянки вышел. От такого поморока обеспамятеть можно насовсем. Каливар ему мозги поправляет. Слышал, Мокошу на помощь позвал. А чих у этой травки лечебный. Мозги от хорошего чиха на место становятся, в голове светлеет. Семнадцать раз чихнет и оздоровеет.

– Почему семнадцать?
– спросил Бурята.

– Корявое число. Его даже разделить ни на что нельзя, только на самое себя, - Еропка многозначительно поднял указательный палец.
– Целительность только с такими корявыми числами и осуществляется.

В перерыве между двумя чихами Ставр показал баннику здоровенный кулак.

– Одиннадцать! Он уже и оклемался, - обрадовался Каливар.
– Видели, кулак показал! Ну и силен! С благодарностью тебе, Мокоша, выручательница наша, - поклонился он в сторону зарослей.
– Почтение тебе от нас и любовь.

– Так останови его!
– потребовал Гудим.
– Раз оклемался, перестань мучить.

– Нельзя его сейчас останавливать, - отказался Каливар.
– Чих-трава для лешего имеет силу на семнадцать чихов. Это чтобы наверняка вылечить. А если семнадцать чихов не помогут, то все, кранты, списывать надо лешего на инвалидность, уже ни на что не годен. Ваш-то силен!
– с уважением отметил он.
– На одиннадцатом чихе мозги на место встали... Кулаком погрозил... Тринадцать, - не забывал он между тем считать...