Еропка никак не мог примириться, не верилось ему, что зерна лингко исчезли. Он упорно искал. Не веря глазам своим, он все ощупывал и ощупывал пол и стены и углы землянки, и даже невысокий потолок. При этом он что-то тихо беспрерывно приговаривал: и жаловался, и ругался и грозил кому-то, но никаких следов зерен найти не мог.

Когда лешие вышли из землянки, Ставр по-прежнему сидел на траве. Он смотрел на них со слабой надеждой. Знал, что ничего они в землянке не найдут. И все-таки в глубине души надеялся: а вдруг. Никакого "вдруг" не произошло. Растерянный, пытаясь сообразить, как такое могло случиться, Могута, угрюмо скреб затылок, унылый Еропка перебирал волосики жидкой бороденки, что-то бормотал себе под нос, братья же просто молчали. Они не могли еще по-настоящему оценить трагедию, которая произошла.

– Это что же это такое!
– взвыл вдруг, во весь голос Еропка, и теперь его причитания пришлись к месту.
– Это куда же мы идем?! Дожили! Ничего положить нельзя, упрут не глядя! Когда же это видано было, чтобы в нашем Лесу...

– Да помолчи ты, - положил Могута ему на плечо тяжелую руку и Еропка послушно замолчал, не закончив фразы.
– На кого грешишь?
– спросил он у Ставра.

– Так ведь не на кого, - пожаловался Ставр.

– Верно, не на кого, - согласился Могута.
– Искать надо! Весь Лес обшарить, а найти. Уж я его тогда, - он потряс кулачищем.
– Ох, я его... Гром небесный!

– И что ты своим кулачищем сделаешь!
– прикрикнул на него Еропка.
– Где ты искать станешь?! Пока под каждый куст заглянешь, сто лет пройдет. А до полной луны два дня осталось: сегодня да завтра.

Братья с недоумением посмотрели на него.

– Луна здесь причем?
– несмело спросил Бурята. Понимал, что не вовремя суется со своим вопросом, но удержаться не смог.

– Объясни им про защиту, - попросил Ставр Могуту. Старому лешему было совсем плохо, ни думать, ни разговаривать ему не хотелось.

– Лес у нас зона закрытая, - стал рассказывать тот.
– Вокруг всего Леса защита стоит. Сюда никто попасть не может, и выйти отсюда не может.

– Щур рубежи охраняет, - догадался Бурята.

– Щур, конечно, тоже. Только у него окромя нашего Леса и других дел много. Не все время ему здесь торчать. В помощь Щуру вокруг всего Леса надежная защита поставлена. А в первую ночь полной луны она снимается: от заката солнца до восхода. В эту ночь каждый может и войти и выйти. Тот, кто взял зерна здесь хранить их не станет. Здесь они ему ни к чему, постарается в полнолуние унести. А пока защита стоит, он из Леса не выйдет. У нас два дня есть. За эти дни вора надо поймать. Не найдем, считай все.

– Кто ее поставил, эту защиту?
– спросил Бурята.
– Вы сами, чтобы чужих не пускать?

– Э-э, ребята, знал бы Еропка, кто защиту поставил, да как ее снимать, так он бы сейчас самым знаменитым в нашем Лесу персонажем был. Сидел бы в холодке на мягком табурете и с удовольствием ядреный квасок с хреном попивал, а не бегал как шальной по кордону на больных ногах, да не горбатился над дневниками, глаза свои не расходовал бы при тусклой свече, - встрял в разговор Еропка.

– Никто не знает, - подтвердил Могута.
– Принято считать, что она вместе с Лесом появилась. Для него и предназначена, чтобы, значит, охранять, чтобы кому не нужно сюда не шастали. Так оно, должно быть, и есть.

– Стена что ли?

– Стены-то и нет никакой. Просто дойдешь до края, а там крайнее место, и воздух сразу густой становится. Шаг-другой сделаешь, а дальше никак, не пускает. Хуже всякой стены. Любую стенку подвинуть можно, сломать можно, - Могута повел широким плечом, как бы показывая, что он сделает с мешающей ему стенкой.
– А здесь ничего не поправишь, не подвинешь, вязнешь, как в сырой глине.

– Как же мы сюда пришли? И полнолуния не было, и в защите мы не вязли, - заинтересовался Гудим.

– Вас Никодим привел. У домового постоянный персональный проход есть. Для перманентной связи с внешним миром и особо экстренных случаев, - объяснил Еропка.
– Прямо из школы, из крайнего подвала налево поворачиваешь и проходи.

– Так по этому проходу кто хочет без всякого полнолуния зерна унести может.

– Нет, по этому проходу без Никодима никто пройти не может, - стал объяснять Могута.
– Не пустит его земля. Тут такой запрет наложен, что с Никодимом можно там пройти, а без него нельзя.

Братья молчали, обдумывая сказанное. Хранители Леса тоже задумались. Первым нарушил молчание Еропка.

– Вот я и говорю...
– проворчал он и замолчал. И непонятно было, просто так сказанул, как это у него иногда случалось, или хотел напомнить о чем-то важном.

А Еропка потеребил русую бородку, потом пригладил ее.

– На Никодима намекаешь?
– спросил он.

– Ни на кого я не намекаю, - отказался Могута.
– Но, только, Никодим не из нашего племени. Домовой, это не леший.