– Эти деревья, ни в какой другой местности не приживаются, только здесь растут. И поросли не дают. И прививки засыхают.

Бурята потянулся, хотел взять зернышко, рассмотреть его.

– Не трогай, - остановил лешака Ставр.
– Смотри, сколько хочешь, а руками не трогай.

– И в руки взять нельзя?
– удивился Бурята.
– Да я же ему ничего не сделаю.

– Я и сам не знаю, что с этими зернами делать можно, а чего нельзя. Сколько лет бьемся с ними, стараемся понять, но пока не очень многого добились. Один берет зерно в руки и ничего. А другой только дотронется до бобка, тот сразу чернеет и уже ни на что не годен.

– К какому они виду относятся, эти лингко?
– спросил Бурята.

– К какому виду?.. Да ни к какому. Ничего подобного нам, лешим, встречать не приходилось.

– Почему название у них такое странное - лингко?
– не унимался Бурята.

– Мы и этого не знаем, - сказал Ставр с сожалением.
– Так ведь, Еропка?

– Так-так, - подтвердил Еропка.
– Старики от стариков слышали, что дерево так называется. Те - от своих стариков узнали. А дальше уже и заглянуть, никакой возможности нет.

– Мы что делать будем?
– спросил Гудим.

– Вы как раз и будете за такими деревьями наблюдать. Дневники вести будете.

– Иех!
– довольно воскликнул Еропка.
– Это же здорово. Они же молодые. Им весь вечер за дневником сидеть - сплошное удовольствие.

– Все вечера за дневником сидеть?
– пришел в ужас Бурята.

– Так интереснейшая работа!
– стал врать Еропка.
– Некоторые так до утра и сидят. Вы как втянетесь, и про русалок забудете, и про полудниц. Вас тогда березовым соком не пои, дай за дневником посидеть. Там не только записывать происходящее надо, там еще, Ставр требует, чтобы каждый леший свои мысли высказывал. А у вас, молодых, мыслей - не обхватишь. Верно, я говорю?

– У нас Еропка так шутит, - успокоил оторопевшую молодежь Могута.
– За дневником днем сидеть устраивайтесь и вечера у вас будут свободными. Сможете хоть к русалкам сбегать, хоть еще к кому-нибудь.

– Вообще-то вы сюда пришли не с русалками хороводиться, а делом заниматься, - напомнил братьям Ставр, который был молодым в незапамятные времена и кое-что из тех своих молодых времен успел накрепко позабыть.
– Поменьше к девкам бегайте и побольше ума набирайтесь.

Высказав такую важную рекомендацию, он собрал красные зерна, бережно опустил их в холщовые мешочки, в один девять, в другой двенадцать, встал и ушел в землянку.

– Слышали!
– подмигнул лешакам Еропка: "Ума, - говорит, - набирайтесь". Правильно говорит. Вы пока молодые, у вас память хорошая, вот и занимайтесь науками. К русалкам ни шагу.
– Еропка что-то припомнил, ухмыльнулся и погладил бородку.
– Русалка, она такое существо, что от научных мыслей отвлекает полностью и неотвратимо.

– Когда стариками станем, тогда к русалкам идти?
– вопросил Бурята. И по тону его было понятно, что советами старших он воспользоваться не намерен.

– Да что ты, милый, когда старыми станете, это уж точно не пойдете...

– Да не слушайте его, - снова вмешался Могута.
– Работы в Лесу, конечно, много. Но если по-умному, и на русалок времени хватит, да и поспать успеете. А не успеете, так и не выспитесь - не беда...
– Он поглядел на вышедшего из землянки Ставра, и замолчал.

И Еропка, который, хотел что-то сказать, тоже ни слова не вымолвил, уставился на старого лешего.

Никогда они не видели Ставра таким. Он стоял на пороге землянки как истукан, не шевелился, не двигался. Глаза у лешего были широко открыты, но он, казалось, никого и ничего не видел. Лицо у него стало темным, как кора у старого дуба. И застыло, как будто деревянное.

– Что такое?
– с неожиданной легкостью для громадного тела вскочил Могута и ухватил старого лешего за плечо.
– Что случилось? Говори!

Ставр как будто и не почувствовал, тяжелой руки Могуты и как будто не видел его.

Еропка тоже быстро поднялся, досеменил до Ставра, повел у него перед глазами рукой. Тот не шелохнулся, даже не моргнул, будто и не было здесь ни Еропки, ни его руки.

– Поморок, - пробормотал Еропка, - ей-ей поморок... Это от нервного переживания. Помоги нам, заступница наша, Мокоша! Шибануть его надо, как следует и все пройдет.

Братья с надеждой смотрели на Еропку.

– Давай, шибани!
– потребовал Могута.
– Чего тянешь!

– Не сумею, - Еропка прикусил губу и потряс головой.
– Очень сильный поморок. Я такой сильный поморок шибануть не сумею. Банника надо звать, Каливар должен смочь. Ну, чего стоишь, варежку раззявил!
– сердито прикрикнул он на Могуту.
– Бегом за банником! Тащи его сюда, да побыстрей. А то, как бы наш дед не задервянел.

По всему, большой солидный Могута не должен был послушаться хлипкого Еропку, самого за банником послать. Так нет. Крякнул могучий леший, так что листва на дубе зашелестела, рванул с места, топоча тяжелыми ножищами, и скрылся за деревьями. Да не по тропинке рванул, а прямо через заросли.