Качая головой, он отступил дальше с мечом в дрожащей руке.

— Ты можешь сделать это! — сказал Гарри — Ты можешь! Ты только что достал меч, я знаю, что это ты должен использовать его! Пожалуйста, просто давай избавимся от этого, Рон.

Звук его имени подействовал на Рона как стимулятор. Он сглотнул, и, всё ещё тяжело дыша, шагнул к камню.

— Скажи мне, когда, — прохрипел он.

— На счёт три, — произнёс Гарри, снова взглянул на медальон и прищуривая глаза, чтобы сконцентрироваться на букве «S», изображавшей змею. Содержимое медальона трепыхалось, как пойманный таракан. Можно было бы испытать к нему жалость, если бы не порез вокруг шеи Гарри, до сих пор пылавший огнём.

— Один… Два… Три… Откройся!

Последнее слово прозвучало как шипение, и медальон, щёлкнув, раскрылся на золотые половинки.

За каждым из стеклянных окошек скрывалось по живому, мигающему глазу, тёмному и красивому, какими были глаза Тома Риддла до того, как они стали красными и щелевидными.

— Бей! — сказал Гарри, держа медальон наготове на поверхности камня.

Рон поднял меч дрожащими руками. Глаза медальона отчаянно вращались, а Гарри, упершись, надёжно схватил его, уже представляя, как хлынет кровь из пустых окон. Тогда из хоркрукса раздался шипящий голос.

— Я видел твоё сердце, и оно принадлежит мне.

— Не слушай его! — резко вскрикнул Гарри — Бей!

— Я видел твои мечты, Рональд Уизли, и видел твои страхи. Всё, чего ты желаешь — возможно, но то, чего ты боишься — так же может произойти…

— Бей! — прокричал Гарри, и его голос эхом отразился через окружавшие их деревья. Кончик меча вздрогнул, и Рон уставился прямо в глаза Риддла.

— Всегда менее любимый матерью, желавшей дочь… Сейчас, менее любимый девушкой, которая предпочитает твоего друга… Всегда второй, вечно в тени…

— Рон, бей! — заорал Гарри. Он чувствовал как медальон дрожит в его руках и боялся того, что сейчас произойдёт. Рон поднял меч выше, и, когда он сделал это, глаза Риддла вспыхнули красным.

Из двух окошек медальона, из глаз, как два гротескных пузыря выплыли причудливо искаженные головы Гарри и Гермионы.

Рон в шоке вскрикнул и отступил назад, когда фигуры полностью вышли из амулета, сначала плечи, потом тела, ноги — пока они полностью не встали внутри амулета, плечо к плечу, как деревья с одним корнем, глядя на Рона и настоящего Гарри, отдёрнувшего руки от медальона так, как будто он был раскален добела.

— Рон! — крикнул он, но Риддл-Гарри сейчас говорил голосом Волдеморта и Рон, как заворожённый, смотрел ему в лицо.

— Зачем ты вернулся? Нам было лучше без тебя, мы были счастливее без тебя, рады твоему отсутствию… Мы смеялись над твоей глупостью, твоей трусостью, твоими комплексами…

— Комплексами! — эхом повторила Гермиона-Риддл, которая была более красива и более опасна, чем настоящая. Она, причитая, закачалась перед Роном: — Кто посмотрит на тебя, кто обратит на тебя хоть какое-то внимание, когда рядом Гарри Поттер? Что ты вообще сделал, в сравнении с Избранным? Кто ты такой в сравнении с Мальчиком, Который Выжил?

— Рон! Бей! БЕЙ! — кричал Гарри, но Рон не шелохнулся. В его широко открытых глазах отражались Гарри-Риддл и Гермиона-Риддл, их волосы кружились, словно огонь, глаза сияли красным, и голоса звучали высоким страшным дуэтом.

— Твоя мать призналась, — засмеялся Риддл-Гарри, а Риддл-Гермиона ухмыльнулась, — Что она предпочла бы меня в качестве сына, была бы рада поменять…

— Кто не предпочтёт его? Какой женщине ты нужен? Ты никто, никто, никто рядом с ним! — пропела Гермиона-Риддл, и, вытянувшись как змея, обвилась вокруг Гарри-Риддла в тесном объятии: их губы встретились.

Лицо Рона наполнилось болью, смотря на них. Дрожащими руками он высоко поднял меч.

— Сделай это, Рон! — прокричал Гарри.

Рон взглянул на него, и Гарри показалось, что он увидел алый отблеск в его глазах.

— Рон…?

Блеснув, меч опустился: Гарри отскочил в сторону, раздался лязг металла и долгий, протяжный крик. Гарри обернулся, скользя на снегу, с палочкой в руке, готовый защищаться — но воевать было не с кем.

Чудовищные варианты его и Гермионы пропали, остался только Рон, стоящий с мечом, не крепко вложенным в руку, смотрящий на разбитые остатки амулета, разбросанные по плоской поверхности камня.

Медленно, Гарри подошёл к нему, не зная, что сказать и что сделать. Рон тяжело дышал: его глаза больше не были красными — к ним вернулся обычный синий цвет. И они были влажными. Гарри наклонился, притворившись, что этого не видит, и поднял уничтоженный хоркрукс. Рон разбил стекла в обоих окошках: глаз Риддла больше не было, а запятнанный шёлк внутри медальона слегка дымился. То, что жило внутри хоркрукса — исчезло, пытка Рона была последним, что оно сделало. Меч с лязгом выпал из руки Рона. Он упал на колени, обхватив голову руками, Рон дрожал, но, как Гарри понимал, не от холода. Гарри запихнул разбитый медальон себе в карман, присел рядом с Роном и осторожно положил руку ему на плечо. Как хороший знак он воспринял то, что Рон не оттолкнул его.