— Конечно, ведь мы были невидимы, Рон!

— Да. но всё что он говорил о тех мантиях, которые продаются по десять Кнатов за штуку — это правда. Я не единожды слышал истории о мантиях, которые изнашивались, или когда магия переставала действовать, на них появлялись дыры, прожженные заклинаниями. Гарри получил свою мантию от отца, так что она точно не новая, но… она великолепна!

— Да, здесь ты прав, Рон. Но вот камень…

Пока они шёпотом спорили, Гарри обошёл комнату и направился к винтовой лестнице. Когда он дошёл до неё и поднял глаза, чтобы посмотреть на следующий этаж дома, до был шокирован. На него смотрело его собственное лицо. После секундного замешательства он понял, что это не зеркало, а рисунок. Заинтересованный, он стал подниматься по лестнице.

— Гарри, что ты делаешь? Мне кажется, нам не следует изучать его дом, пока его самого здесь нет!

Но Гарри уже поднялся на верхний этаж. Луна украсила потолок своей спальни пятью красиво нарисованными лицами: Гарри, Рон, Гермиона, Джинни и Невилл. Они не двигались, как двигаются портреты в Хогвартсе, но всё-таки какая-то магия здесь была — Гарри показалось, что они дышали. Вокруг рисунка обвивалась золотая цепь, как бы связывая все лица воедино. Гарри после минутного разглядывания понял, что это не цепь, а слово «друзья», написанное тысячи раз: друзья… друзья… друзья… Гарри почувствовал сильную симпатию к Луне. Он оглядел комнату. Возле кровати была большая фотография. На ней была Луна и очень похожая на нее женщина. На этой фотографии Луна была такой веселой и счастливой, какой Гарри её никогда не видел. Но картине был слой пыли. Это почему-то заинтересовало Гарри. Он стал оглядываться вокруг. Что-то здесь было не так. На ковре тоже был слой пыли, в шкафу не было одежды. Кровать выглядела так, как будто на ней никто не спал несколько недель. А вид из окна на кроваво-красное небо был затянут паутиной.

— Что случилось? — спросила Гермиона, когда Гарри спустился вниз. Но прежде, чем он успел ответить, Ксенофилиус поднялся по лестнице из кухни. В руках у него был поднос с чашками.

— Мистер Лавгуд, — сказал Гарри, — А где Луна?

— Простите?

— Где Луна?

Ксенофилиус остановился на верхней ступеньке.

— Я… Я уже говорил вам, что она внизу на мосту Боушенс, ловит Плимпов.

— А почему вы тогда несёте на подносе только четыре прибора?

Ксенофилиус хотел что-то сказать, но не произнёс ни звука. Единственным, что нарушало тишину, было постоянное пыхтение печатного станка и звон посуды на подносе, так как у Ксенофилиуса дрожали руки.

— Я думаю, что Луна не была здесь несколько недель, — сказал Гарри. Её одежда исчезла, в её кровати долго никто не спал. Где она? и почему вы всё время смотрели в окно?

Ксенофилиус уронил поднос. Чашки упали и разбились. Гарри Рон и Гермиона выхватили свои палочки. Ксенофилиус замер, держа руку возле кармана. В этот момент из печатного станка стали вываливаться свежие номера «Придиры», а сам станок затих. Несметное количество журналов рассыпалось по всей комнате. Гермиона отошла чуть в сторонку, всё ещё держа палочку нацеленной на Ксенофилиуса, и подняла один из них.

— Ты только взгляни, Гарри!

Он повернулся к ней так быстро, как только мог. На обложке «Придиры» была собственная фотография и надпись "Ненавистный Номер Один" и сумма вознаграждения за него.

— "Придира" сменила точку зрения на происходящее? — спросил Гарри холодно, его мозг работал в лихорадочном темпе. — Так вот зачем вы выходили в сад, мистер Лавгуд. Посылали сову в Министерство?

Ксенофилиус облизнул губы, — Они забрали мою Луну. Они забрали её из-за того, что я писал в журнале. Теперь я не знаю где она и что они с ней сделали. Но они пообещали вернуть её, если я… Если я…

— Сдашь им Гарри? — закончила за него Гермиона.

— Так не пойдёт, — сказал Рон. — Отваливай с дороги, мы уходим.

Ксенофилиус резко постарел, его губы были плотно сжаты, — Они вот-вот будут здесь и я должен сделать всё чтобы спасти Луну. Я сделаю всё… Вы не уйдёте.

Он расставил руки перед лестницей, и у Гарри в голове мелькнула мысль, что его мать тоже стояла вот так перед его кроваткой, чтобы спасти его.

— Не заставляйте нас применять силу, — произнёс Гарри. — Отойдите с дороги, Мистер Лавгуд.

— ГАРРИ! — закричала Гермиона. Мимо окна пролетели фигуры на мётлах. Ксенофилиус выхватил палочку, как только они отвернулись от него.

Гарри понял их ошибку как раз во время. Он толкнул Рона и Гермиону, что бы в них не попал Сногсшибатель Ксенофилиуса. Он пролетело через всю комнату и попало в рог Эрумпента. Рог взорвался с чудовищной силой. От звука взрыва, казалось, начала рушиться комната. Куски дерева, бумага и осколки камней разлетелись в разные стороны. Поднялась непроглядная завеса пыли. Гарри взрывом отбросило на пол, где его завалило обломками.

Он услышал крик Гермионы, стон Рона и звук, который говорил о том, что Ксенофилиус не устоял на ногах и сейчас катиться вниз по лестнице. Наполовину засыпанный мусором, Гарри попытался самостоятельно выбраться. Он с трудом дышал и абсолютно ничего не видел из-за пыли. Половина потолка обрушилась и надпись Луны была видна в дыре. Бюст Ровены Когтевран лежал перед ним, в воздухе кружили обрывки пергамента, а печатный станок упал так, что заблокировал лестницу на кухню. Возле Гарри завозилась какая-то белая фигура, и он понял, что это Гермиона, сейчас она была похожа на статую. Она приложила палец к губам. Тем временем внизу с грохотом открылась дверь.