Наконец она решила что делать. Быстро спустилась по лестнице, вышла на улицу и пошла туда, где часа два назад погибла ее рота. За деревней брусчатка кончилась, и она шла босиком, держа в руках туфли и узелок со своими вещами, по горячей мягкой пыли.

Началась гроза - моментальная, хлесткая. Дина безостановочно шла под до­ждем, ускоряя шаг. Место гибели роты оказалось ближе, чем она рассчитывала. Издали она увидела огромное количество убитых солдатиков - как бежали по полю вправо от дороги, к лесу, так их и положили.

Дождь кончился. Застрекотали кузнечики, зазвенели жаворонки, но она словно ничего не слышала, шла в смертельной тишине, наклоняясь, всматриваясь в лица убитых. Капитан лежал близко от дороги, рядом с ним человек пятнадцать. Вид­но, они пытались организовать оборону. Да куда там - с винтовочками в чистом поле против бронетехники и пулеметов. Остальные бежали, спасаясь, в лес. До­бежал ли хоть один? Дина обошла всех, но Софы нигде не было. Здесь, на поле, ее не было! Не увидела Дина среди убитых и того чернявого солдатика-украинца, который держал в своих больших крестьянских руках девчоночью ладошку, как неслыханную драгоценность, и говорил Софке о ее длинной линии жизни.

Значит, они спаслись? Но где их искать? Идти в лес, кричать, звать? Она до­шла до леса. Прошлась по его краю, далеко не заходила, боялась заблудиться. Немного покричала. А в ответ ей только птицы пели в этом счастливом, мирном, июньском лесу. Постояла в сомнении, послушала и направилась назад. И вдруг Дина увидела на повороте дороги - в этом не было сомнения!
– свою Софку! Это она, ее платье!

– Софа!
– крикнула что есть сил и бросилась бежать напрямик по полю к ней навстречу.
– Софка!

Фигура на дороге остановилась, издала щенячье-рыдающий звук и бросилась с дороги навстречу Дине прямо по полю.

Они кинулись друг другу в объятья, словно родные после долгой разлуки. Они рыдали, словно внезапно получившие жизнь и свободу приговоренные к смерт­ной казни узники. Дина, осознавая, что опасность вовсе не миновала, потащила подругу к лесу, и уже там, скрывшись за кустами и деревьями от глаз, которые могли бы их видеть с дороги, они рассказали друг другу свои истории. Конечно же, первой потребовала объяснений Дина.

– Рассказывай, рассказывай же поскорее, что с тобой произошло, почему ты одна, как все было? Ну, говори!..

Утирая слезы, Софа робко улыбалась.

– Рассказывать нечего, Дина.
– Она покраснела и опустила глаза.
– Как вы уе­хали, я сходила на пруд, постирала свое белье, искупалась, вернулась на хутор и легла поспать на сеновале.

– Как же они тебя забыли?

– Не знаю, я ведь никому не сказала, что пойду на сеновал. Проснулась, когда танки немецкие мимо проезжали. И побежала следом.

– А твой солдатик этот, где он? Среди убитых его нет. Я, во всяком случае, его не видела.

– Васенька?
– просияла лицом Софка.

– А! Его зовут Васенька. Ты что, влюбилась?

– Когда мы вернулись с пруда, его старшина позвал.

– Так вы вместе ходили на пруд - вдвоем?

– Да. Но ты не подумай ничего такого!

– И вместе купались?

Софа опустила голову, и по ее щекам покатились крупные слезы.

– Что ж теперь плакать.
– жестко сказала Дина.
– Нашли время. Такая война началась, столько людей гибнет, а они тут - «линия любви», «линия любви».

– Он такой ласковый, такой нежный и такой сильный.
– Софа закрыла лицо ладонями и говорила, давясь слезами.
– Он мне такие нежные слова говорил, как никто никогда в жизни. Он меня звал «лапушка» и «Сонюшка-солнышко».
– И, счастливо улыбаясь, робко поглядела на Дину.

Дина передернула плечами. Помолчала, подумала.

– Может, вы и правы.
– раздумчиво сказала. Но о себе знала, что пока идет война, пока эти фашистские убийцы есть на белом свете, ни о каких «амурах» и всяких там «шурах-мурах» не может быть и речи.

– Ну ладно!
– сказала, поднимаясь с земли.
– Пойдешь смотреть на наших?

Софа отрицательно покачала головой.

– Нет, я опять плакать буду. Мне жалко их.

– А твой Васенька, наверное, спасся. Слышишь? Нет его среди убитых.

– Да, - сказала Софа, лицо ее при этом нежно посветлело, а в глазах засияло счастье.
– Я знаю, я душой чувствую, что он жив.

Удивленная ответом, всей реакцией Софки на упоминание имени этого малоиз­вестного им солдата, Дина долго потом недоумевала: когда та успела влюбиться, втюриться до такой степени - ведь не более суток они побыли рядом друг с дру­гом, да притом на глазах двух сотен человек?