Кстати сказать — надо сходить в храм Драганоса и кинуть монетку в жертвенник — тут это положено делать, надо вживаться в шкуру местного жителя. Методом погружения скорее поймёшь здешнюю жизнь...заодно можно будет присмотреться — кто туда ходит, да и Заркун ведь обязательно принесёт жертву богу Войны...может там и повстречаемся.

Выкинув второстепенные мысли и уворачиваясь от огромных телег, вползающих на территорию порта, я зашагал к центру города — мне нужно было сделать две вещи: а) позавтракать и в харчевне распустить слухи, что я ищу Заркуна. б) найти эту чёртову школу боевых искусств и повысить свой статус воина, хотя бы до третьего уровня, раз на большее денег нет.

Начал я с первого пункта, и скоро уплетал кусок горячей, только что испечённой лепёшки, обмакивая её в мясной соус — мясо я уже быстренько подобрал, и теперь вылизывал чашку, усмехаясь и вспоминая, что мама меня ругала, когда я как колхозник подбирал с тарелки соус, вытирая горбушкой. Я подсмотрел, как это делала бабушка, когда я был у неё в гостях в деревне.

Доев и допив, подошёл к бармену и спросил, не бывает ли здесь Заркун, а то я хочу отдать ему должок. Бармен ответил — бывает, но очень редко, уже год его не видал. Потом бармен хотел спросить меня о чём-то, но не решился. Следующим моим вопросом была просьба рассказать о дороге к школе боевых искусств — бармен охотно откликнулся и подробно объяснил мне, как туда пройти.

Школа оказалась не в центре, а почти у самого въезда в город — длинное, приземистое серое здание из грубо обтёсанного камня, скреплённого между собой известковым раствором. Окна здания были заделаны прутьями железного дерева, а у входа стоял скучающий часовой, в полном боевом вооружении, меланхолично поигрывающий своим мечом.

Он напомнил мне виденного однажды постового милиционера, который от скуки вертел свою дубинку, закручивая её то так, то эдак — жара, пыль, мухи, скука... На неотягощённом интеллектом лице часового читалось: «Мне скучно, мне мало платят, вы все твари неблагодарные, я вас не люблю, и это взаимно!»

— Приветствую, уважаемый! — обратился я к этому стражу ворот — к кому мне обратиться, чтобы пройти экзамен на статус?

Страж помолчал, чтобы дать понять мне ничтожность моего безстатусного состояния, потом нехотя сказал:

— Закрыто ещё. Главный настоятель школы позавтракает, тогда вывесят флаг, что приём претендентов начат. Жди.

— А когда, примерно, произойдёт это великое событие?

Страж оглядел меня, подозревая, что я над ним стебаюсь, но не нашёл к чему бы придраться и сообщил, едва разлепляя толстые губы:

— Сказано тебе — жди! Нечего беспокоить глупыми вопросами! Как позавтракает, так и вывесят! Ходют тут дикари всякие, службу нести мешают!

Пожав плечами, я отошёл в сторону, перешёл дорогу и уселся на большой камень, лежащий на обочине и какими-то судьбами заброшенный к этому перекрёстку дорог. Отсюда мне хорошо было видно и школу, и город, спускающийся к морю, и само море, зеленеющее под лучами утреннего солнца. Ждать — так ждать, мне не привыкать...

Моё ожидание не затянулось — уже минут через пятнадцать, из дверей школы вышел атлетически сложенный молодой человек лет двадцати и воткнул в держатель для флага небольшой алый флажок.

Это выглядело для меня немного смешно — как будто учреждение готовилось к какому-то коммунистическому празднику — сразу вспомнились фото улиц городов на демонстрациях трудящихся в советское время.

Я встал, подошёл к выходу из школы и обращаясь к «флагоносцу» спросил:

— К кому мне обратиться, чтобы сдать экзамены на воинский статус?

Парень внимательно, холодно и отстранённо осмотрел меня и сказал:

— Пойдём со мной.

После этого, ни говоря больше ни слова повернулся и вошёл в здание. Я зашагал за ним, пройдя мимо угрюмо косящегося охранника, сделавшего вид, что ему глубоко неинтересен и противен какой-то приблудный акома.

В здании было сумрачно и прохладно, тяжёлые каменные стены не пропускали жару с улицы и было такое ощущение, что я спустился в погреб. Это ощущение быстро ушло, когда я, следом за моим провожатым, попал в канцелярию школы — за столами сидели трое писарей, перебиравших пергаменты, оформлявших какие-то записи в большие связки, похожие на связки шкур норок, только без шерсти.

Работа шла полным ходом — естественно, я сразу же ехидно произнёс про себя чеканный афоризм: «Контора пишет!»

— Иди вон к тому молодому бездельнику, он запишет твоё имя на пергамент. Надеюсь, у тебя есть деньги? За пергамент цена отдельная — десять монет лист. Первый экзамен тридцать монет — без стоимости пергамента, второй пятьдесят, третий сто монет, ну и так далее. Ты сколько хочешь сдать экзаменов?

— Пока что три — на большее нет денег (про себя с досадой подумал — какого чёрта я так быстро сбежал из дома купца?! Как обухом из головы вышибло, что в повозке остались трофеи, взятые мной у бандитов. Этого бы ещё экзамена на три хватило, минимум. Придётся снова возвращаться к Риле. Может зря я уничтожил сетку для ловли рабов, продал бы — деньги имел. Но нет — продать, чтобы потом ей какой-то урод опять ловил людей? Это не по мне. Плохо, что ночных охотников денег почти не было...а их дубинки никому нафиг не нужны)