— Умеешь ты договариваться, дикарская твоя морда! Развяжи, скотина, покажу! Тут недалеко. Точно отпустишь?

— Сказал же — отпущу.

Я развязал ему ноги и поднял, схватив за волосы. Парень зашипел от боли и от злости:

— Если бы не были руки связаны!

На что я флегматично сказал:

— Потому и не развязываю. Не хотелось бы тебя калечить. Пошли давай — болтаешь много, давно бы показал, да свалил по своим делам. Язык твой — враг твой.

— Вот уж действительно — всю жизнь из-за языка страдаю — сокрушённо пробурчал парень. Как выпью кружку вина, так меня и несёт — всё выболтаю, ничего не держится. Пошли за мной.

Я двинулся следом за наёмником, зорко следя, чтобы он не выкинул какой-нибудь штуки — мне и правда его не хотелось убивать — зачем лишние смерти?

Через минут десять мы подошли к длинному двухэтажному зданию, на котором висела вывеска с надписью «Жёлтый загар», а для иностранцев и дикарей вывеска была проиллюстрирована довольно весёлым и толстым загаром, весь вид которого говорил о довольстве и весёлой жизни, как бы намекая, что посетитель тут разжиреет на харчах заведения и будет так же весел, как этот рогатый лимонный жеребец.

— Вот тут они два дня гуляли — скорее всего тут и остались — а чего им уходить? Жрачка хорошая, вино тоже — так что, думаю, тут они зависли. Всё, давай, отпускай меня!

— Отпущу. После того, как проверю, не обманул ли ты меня.

— Вот ты скотина! — с сожалением протянул парень — так и знал, что обманешь. Да пошёл ты!

Он бросился бежать в темноту, виляя на ходу, как будто ожидал удара сзади, связанные руки нимало не мешали ему бежать. Поразмыслив долю секунды, я сорвал с рюкзачка щит и метнул его вслед, подбив бегуна под ноги, после чего тот проехался по мостовой, как скутер.

— Давай-ка, подожди тут у забора, в кустиках — говорил я наёмнику, снова стягивая ему ноги и затыкая рот — отпущу, конечно, отпущу! Вот сейчас проверю, и отпущу. Я тебе не доверяю, твоя репутация в моих глазах слишком мала — как я могу тебе верить? Всё — лежи, не рыпайся, и молись, чтобы со мной всё было нормально — вернусь — развяжу. Не вернусь — передай привет тем рабам, которых ты ловил раньше — уверен, охотники сочтут тебя приличной добычей — лес пойдёшь рубить, дороги мостить — крепкий парень!

Оставив в кустах глухо мычащего и извивающегося наёмника, я пошёл к двери гостиницы и открыл дверь в помещение питейной.

Меня встретил обычный кухонный чад и копоть светильников, но народа в зале было очень немного — за столиками сидели человека три посетителей, и из них два уткнулись в тарелки, побеждённые зелёным змием. Из угла комнаты ко мне вяло двинулся вышибала, который сделал странный жест большими пальцами рук — таким жестом тут отгоняли злых духов.

— Акома, как я рад! Да не тебе рад, а рад тому, что Заркун со своими ребятами свалил отсюда! Если бы не это — сейчас бы уже отскребали тебя от пола — а я так не люблю запах кишок, выпотрошенных на чисто вымытый пол! И принёс же тебя сюда злой дух! Завтра сделай жертву Богу Удачи Одакому — он уберёг тебя от смерти. Что, решил тут комнату снять? Не советую — дорого. Лучше иди к городским воротам — там гостиницы дешевле, чем у рынка и у порта.

— А куда Заркун ушёл, не знаешь? — спросил я, не обращая внимания на болтовню вышибалы — мне хотелось его увидеть и поговорить о смерти его брата.

— А я откуда знаю — куда! Мне он что, докладывает? Свалил, и всё тут. Похоже, опять куда-то в набег отправились. Вернутся, дня через четыре-пять, куда они денутся. Заркун удачливый охотник. Ну, хватит болтовни — будешь снимать комнату, или заказывать ужин? Правда сказать — заркуновцы всё сожрали, мало что осталось. Ну решай, что ли — я спать хочу. Если не надо ничего — я дверь сейчас закрою, пора и нам отдохнуть.

— А Заркун всегда тут живёт. Когда из набега приходит?

— Когда тут, а когда в других местах. Лучше бы в других — мне с ними одни хлопоты — то подрежут кого, то морду набьют посетителю, а им ничего не скажи — наглухо больные на голову, одно слово — головорезы. Ну всё, всё — шагай отсюда. Вижу — не надо тебе ничего — и вышибала широко зевнул, пошлёпав толстыми, изуродованными шрамами губами.

Я вышел из гостиницы и отправился к лежащему в кустах наёмнику. Подойдя, склонился над ним и молча развязал ему рот, руки и ноги.

— Ушёл Заркун, но был там — не соврал ты. Так что — вали на все четыре стороны, отпускаю, как обещал.

— Да пошёл ты — с горечью сказал наёмник и исчез в темноте. Я немного подумал и крикнул ему:

— Увидишь Заркуна или кого-то из его придурков, скажи, что я его разыскиваю, чтобы поговорить о смерти брата.

Я рассудил так — не вышло найти Заркуна, значит надо сделать так, чтобы он сам меня нашёл . Завтра ещё пойду по харчевням и в каждой буду говорить, что ищу его. Смерть брата для него, как красная тряпка для быка — услышав, что его ищет какой-то акома, он сложит два и два, и тут уже...тут уже надо будет решать, как выудить из него информацию. Убить-то его несложно, и даже вполне безнаказанно — я был уверен в своих силах, а вот получить информацию... тут я спросил себя: «Вася, ты реально готов пытать это человека? Ты, который треснул камнем по голове пацана, мучившего котёнка на заднем дворе школы? Куда делся твой гуманизм, твоя жалость к живым существам? Куда? Он остался в рабских казармах. Всё, что плохого получают рабовладельцы, охотники за рабами — они заслужили. Как заслужили ацтеки и майя гибель своей цивилизации — нельзя быть такими зверями, и рассчитывать на гуманное отношение к себе!»