– Верный вопрос. А ответ не знаешь, что ли?

– Я просто так спросил, – замкнулся Enter.

– Чего просто так-то?

– Ничего. Просто спросил. Вопрос такой. Которому ответа не требуется.

– Риторический, что ли?

– Он самый.

Серафим поцарапал ногтем стену. Старая краска не отдиралась и вообще никак на прикосновение не реагировала. А чего ей реагировать? Она же краска мёртвая.

– Ты как толстым слоем краски покрыт, – сказал Серафим, не оборачиваясь к Денису. – Краска мёртвая. Но ты ж всё равно живой пока. От царапин твоей краске ничего не сделается. Её молотком надо сбивать. Или хоть стамеской. Да и самому пошевелиться надо, чтоб краска разлопалась. А то ты будто гипсовая статуя в парке.

– Чего это – статуя? – обиделся почему-то Денис.

– Да такая же застывшая, блёклая и пустая.

Денис помолчал. Ему по-настоящему стало обидно. Это он-то блёклый и пустой?! Да он такие цивилизации создавал! Он таких монстров мочил! Он такие лабиринты проходил! Он такие ходы придумывал! Так хитро от полиции и ФБР убегал! Одерживал такие победы! Этому дураку Кедрашу и не снилось!

Enter повернулся к Серафиму, чтобы брякнуть что-нибудь обидное и злое, и увидел близко светлые глаза – невероятно яркие, сильные, без единой тени насмешки. И вообще задней мысли. Раздражение Дениса странным образом смягчилось, и он лишь буркнул:

– Сам такой. Статуй гипсовый.

Серафим легонько похлопал его по плечу.

– Ладно тебе, не злись. Я вообще думаю, что тебя скоро мама вызволит. Я обязательно за тебя Богу помолюсь... Если хочешь, – после паузы добавил он и вопросительно поглядел.

Денис неловко пожал плечами. Он не имел понятия, хочет ли, чтоб о нём кто-то молился. Разве это обязательно, чтобы жить?

Мама, между прочим, о нём не молилась. Ей некогда. А отец…ему сынок до ничейной подъездной лампочки. Вспоминает, когда зарплату получает с вычетами алиментов, или когда напьётся и приползает под дверь, матерясь и пытаясь «воспитывать» брошенного сынка. Он с новой тёлкой недавно расстался, теперь отрывается по полной.

А чего? Никаких обязательств. Класс! Денису бы так. Он бы сутками просиживал в сети, геймерил, и больше ему ничего не надо. Разве что пошамать иногда, раза четыре в сутки.

Денис снова подумал, что, если б ему позволили в интернате погружаться в вирт, он бы… потерпел бы разлуку с матерью. Запросто. А вот и без компа, и без мамы совсем худо. Хоть вой. И в карцер вон засунули. Издевательство над ребёнком, между прочим!

И как это он поверил ювенальной сказке?! Во дурень! А всё этот Вовка Дракин. Встречу – поколочу сразу. Пусть слезами умоется. Или ещё чем. Покраснее.

– Ты не злись, – сказала Серафим. – Вернёшься домой, не переживай. Скорее всего, не завтра и не через неделю… но всё равно дома будешь.

Денис закусил губу. Так, с закушенной губой, походили по карцеру. Серафим размахивал руками, нагибался, приседал, будто на зарядке. Денис поёжился.

– Холодно.

– Карцер, – объяснил Серафим. – Ничего. Ты зарядку делай, чтоб не замёрзнуть. Мне отец говорил, что главное – ноги тёплые. Тогда не заболеешь.

– Когда нас выпустят?

– Скоро. Потерпи.

Денис походил, вяло помахал руками.

– Надоело.

– Ты об этом не думай, хуже получится, – посоветовал Серафим.

– А о чём думать?

– Что любишь, о том и думай.

И Денис стал в уме играть в мочилку. Только почему-то игралось в уме не так увлекательно, как на компе.

Глава 13. НАКАЗАНИЯ И ИНВЕНТАРИЗАЦИЯ

Дверь открыли неожиданно, мальчики вздрогнули и обернулись. Ренат качнул головой.

– На выход, гамадрилы. Кедраш, в спальню. А ты, голубь мой ощипанный, притормози.

Серафим набрал воздуха, чтобы возмутиться, но Ренат подтолкнул его вперёд.

– Иди давай, не геройствуй. Ничего с твоим обалдуем не случится.

– Он не обалдуй, Ренат Абдуллович, – всё же напоследок кинул Серафим, – у него разве справка такая есть?

– Нет, так будет, недолго состряпать, – огрызнулся Ренат, но наглец убежал.

Мухаметшин погрозил ему пальцем безо всякой досады.

– Дурной попёнок, – пробормотал он. – Ну, ладно, этот гриб неисправим. Начнём с тебя.

– Почему? – пискнул Денис, вспомнив, как его обливали водой, секли розгой и держали два часа в карцере в течение всего двух дней; а, кажется, месяц прошёл.

– Потому что: а – ты слабак, бэ – с тобой не закончили. Информация допёрла? Отвечай! Или снова в карцере посидеть возмечтал? Это я быстро тебе организую!

– Допёрло, – поспешно пискнул Денис.

Они поднялись к кабинету Пугинского и остановились.

– А теперь глаза раскрой и уши распахни, – приглушённо велел Ренат. – Тебе надо подписать один документ внутреннего действия. Понял?