Зульфикаров Тимур
Шрифт:
И я всего лишь тихий кочевой бухарский еврей эпохи исхода евреев из распада Русской необъятной империи…
И вот мой народ кочевой бредет под пулями к небесному кораблю спасенья что унесет его на землю предков его…
Но воздушный корабль не летит и в народе моем бредущем вспять под пулями я вижу много голубоглазых доброликих людей русских…
Два великих народа кочевали по земле — китайский народ кочевал и встал у святой своей Великой Китайской Стены и смирился в гнезде своем…
«Надо слышать пенье петуха у соседа но никогда не ходить друг к другу в гости…»
А иначе будет зависть ненависть война резня…
Так говорит мудрец Китая…
Иудейский народ печальник странник мой кочевал веками и встал у святой Стены Плача и обрел божью тишь…
…Или, Или лама савахвани?..
Боже мой! Боже мой!.. для чего Ты меня оставил?..
И только этот только этот клич все носится над русскими заброшенными деревнями городами головами…
Ай Русская империя необъятна безбрежна…
Но нынче и русский Народ мечется мучится под пулями в поисках брега…
И нет у Него Великой Китайской Стены?..
И нет у Него Стены Плача?..
И нет у Него тысячелетнего гнезда храма в Империи кровавой?..
Иль Церковь мать двухтысячелетняя не зовёт Его?..
О Боже! Что говорю я в страхе живота моего?..
Но!..
…Но сплоченные ярые народы которые раньше называли себя Твоими сынами — нынче рвут расхищают Тебя как пенные тли тати аки одинокого заблудшего волка грызут волкодавы…
А заблудшая овца становится волком…
И вот овцы пожирают пастуха своего удивленного смиренного…
Ах доктор Рошковецкий ах заблудший брат иудей мой!..
И что не идешь ты к Стене Плача своей из империи Русской где словно горностай в клетке вьется мечется русский народ?..
Потому что в клетке нельзя жить а можно только умирать…
Ай дервиш Ходжа Зульфикар!..
Мусульманский брат мой!.. нынче осень златопадная виноградная царит в Душанбе…
Нынче гражданская война резня бой убийц автоматчиков в Душанбе…
Но я не хочу держать в руках автомат…
Я хочу держать в руках книгу…
Мой народ — Народ Книги…
И я забрёл средь пуль в городскую пустынную Библиотеку…
И я один средь древних святых забытых книг сижу брожу в пустынной огромной Библиотеке Душанбе словно мумия фараона ожившая во чреве пустынной хладной пирамиды…
Один я блаженно читаю брожу витаю средь тысяч забытых книг средь кладбища усопших мудрецов и поэтов с которыми в войну никто не говорит…
И если я уйду к Стене Плача моей то совсем одиноки останутся тысячи книг в пустынной заметенной холодной золотой златопадной листвой Библиотеке…
И одиноки будут древние мудрецы и поэты заметенные золотым погребальным неистовым душанбинским листопадом…
…Ах доктор Рошковецкий хранитель тысяч забытых книг…
И ты их трогаешь тишайшими влюбленными перстами и бездонными очами…
Ты ль последний читатель в Библиотеке чрез широкие разбитые пулями окна заметенной неистовым златотканым злато-летучим листопадом листопадом листопадом…
Элохим! О Господь! VHWH! Адонай!..
Пусть одного блаженного листопадного иудея пусть одной душанбинской далекой слезы не досчитаются у возлюбленной Стены Плача!..
…И я плачу хотя я далек от Стены Плача…
Но из слез моих таджикских матерей жен детей и мужей можно сотворить поставить неоглядные текучие Стены — водопады прозрачные…
…Аллах! а стены из слез более вечны чем стены из камня?..
О Боже!..
И в стенах текучих я вспомнил моего дальнего усопшего древнекитайского поэта-брата Ду Фу который тоже рыдал у Великой Китайской Стены…
…Когда я ем — оставляю еду мышам
Я не жгу лучину в ночи чтоб не обжечь слепых мотыльков…
…Брат мой Ду Фу…
Ты утонченно страждешь о мотыльках и мышах…
А я грубо рыдаю о человеках…
…Брат мой ты уже два тысячелетия плачешь у Стены а в моем городе Душанбе опять ночной бой…
О бой…
Глава XXXIX
НОЧНОЙ БОЙ
О ночной бой автоматчиков у стен ветхого сонного дома моего!..