Санин Евгений Георгиевич
Шрифт:
– Сам знаю, Куман! – остановил его хан и прищурился на Славку: - А тебе это откуда извес-стно?
– Так я ведь с обозом откуда ехал! – выдержав до конца его взгляд, напомнил Славко.
– Из Переяславля!
– Не верь ему, хан! Из Киева мы! – подал голос купеческий сын, решив, что пришел и его черед своей игрой поддержать Славку.
И Белдуз попался на эту удочку!
– Молчи! – прикрикнул он на Звенислава.
– Теперь я знаю, кому верить! Ты все время нарочно меня путаеш-шь! Слушай приказ! Гаси костер! Расседлать коней! До вечера будем здес-сь! С темнотой уйдем!
– А с этими что делать?
– кивнул на отроков старый половец.
– Дозволь, хан, я их сейчас… - подался вперед Узлюк.
– Нет, этих - связать! – приказал Белдуз. – Поедут с нами в Степь! Вместо грамоты теперь будут!
– Меня-то зачем? – не понял Славко, когда крепкие руки принялись связывать его сыромятным бичом.
– Я и так не уйду, ты мне еще ддвадцать златников должен!
– Зато у тебя десять за пазухой! – коротко бросил ему хан и усмехнулся: - Вдруг ты захочешь лучше иметь, как это у вас говорится, синицу в руке, чем журавля в небе?
3
– Ай да хан! – восторженно закричали половцы.
Половцы, то и дело в страхе оглядываясь по сторонам, быстро погасили костер и разлеглись вкруг его остывающего тепла. А отроков, связав, бросили рядом. Тупларь, доживающий не то, что свои последние часы, но уже и минуты, сжалившись, принес им две большие охапки еловых веток. На них было куда теплее и мягче, чем просто на снегу.
Славко лежал молча, отдыхая, словно человек, выполнивший нелегкую работу – вспахавший поле, выкосивший луг или построивший дом... А Звенислав, качая головой, только и делал, что повторял одно и то же: «Ну, Славко!.. Ну, Славко!..»
– Ну, Славко! – в который раз сказал он.
– Как же ты додумался до всего этого?
Славко недоуменно посмотрел на него и устало ответил:
– Я и сам не знаю. Сначала, как мы и договорились, хотел просто вырвать у хана грамоту да бросить в костер. А когда этот Узлюк…
– Кто-кто?
– Да во-он тот половец, который все: «Одной стрелой, одной стрелой двоих…»
– Ох, и надоел же он мне! – поморщился Звенислав.
– Мне тоже! – согласно кивнул Славко и продолжил: - Так вот, когда он опять это сказал, то я и смекнул: а почему бы мне самому так не сделать? Как говорят у нас, одной стрелой - тьфу! – одним ударом двух зайцев убить!
– То есть и грамоту сжечь, и про Корсунь сказать?
– Ну да!
– Здорово…
– Только, думаю, не сразу. А чтоб хан поверил! Он золото любит, вот я и торговаться стал!
– Да, ты так торговался, что мой отец, наверное, позавидовал бы!
Славко усмехнулся, умалчивая, что научился так торговаться в споре со Звениславом об одолень-траве, и только сказал:
– Ну, а когда грамота, считай, уже в моих руках была, дальше требовалось, чтобы хан в каждое ее слово поверил… А как это было сделать? Он ведь не одну грамоту от князей получал! А я кроме этой, ни одной и в глаза-то не видел! Тут я и вспомнил про гонца… хм-мм… гонца… гонца…
– Ты что это замолчал?
– заторопил Звенислав.
– Да так… ничего, - словно очнувшись, посмотрел на него Славко.
– На чем я остановился?
– На гонце! – удивленно напомнил тот.
– Ах, да! Гонце… гонце…
– Да что с тобой, наконец? – не на шутку встревожился Звенислав.
– Я говорю, вот и стал тогда повторять то, что твердил он в бреду!
– А я-то подумал, что ты, и правда…
– За тридцать – златников Русь решил продать? – насмешливо уточнил Славко.
– Да!.. – виновато вздохнул Звенислав.
– Аж в глазах темно стало. Даже не помню, как и драться полез! Ты уж прости, вон, как кулаками тебя отходил…
– Да мне только того и надо было! – усмехнулся Славко.
– Как только ты на меня кинулся, да еще и убить захотел - видел бы ты тогда свои глаза - тут хан совсем нам поверил! Вон слышишь, как теперь радуется?
Славко кивнул на хана, который с довольным видом разговаривал с воинами, делясь своими богатыми планами. И оба отрока, прервав разговор, невольно стали прислушиваться к его словам.
А хан тем временем радостно приговаривал:
– Вот она, где была правда – в грамоте! Не зря мы за ней поехали! Купца, так уж и быть, отпущ-щу!
– Слыхал, это же он – про твоего отца! – шепнул Славко.
– Слава Богу! – откликнулся влажным голосом Звенислав. – Не будь я связан – сто земных поклонов бы положил!
– А этого дважды предателя, князя-изгоя… - гневно продолжал между тем Белдуз.
– Хан, позволь мне, когда вернемся, я его одного – двумя стрелами! – умоляющим тоном попросил Узлюк.