«Наверное, я не в ее вкусе. Алискеру бы повезло больше,» – с горечью подумал незадачливый Валера, мысленно прощаясь со своими смелыми упованиями.

– Посиди, – встрепенулась Анжелика, – я сама схожу.

Она стремительно поднялась и вышла из приемной. Света застыла на месте. Толкушкин не ожидал такого разворота событий.

– А хотите я вам одну интересную вещь скажу, – Светлана сделала попытку привлечь к себе внимание.

– Какую? – Толкушкин замер в ожидании, тупо уставясь на дверь.

– Может быть, это вам не покажется странным… – начала издалека Светлана, – я работала здесь четвертого мая вместо Анжелики, у нее отгул был. Так вот…

В этот момент дверь распахнулась и в приемную влетела Анжелика.

– Записывайте адрес: Кизлярская семьдесят восемь, квартира тридцать три.

– Прямо, возраст Христа, – обиженно и иронично заметила Светлана, сделав умную физиономию.

– Отлично, – записав адрес в блокнот, Толкушкин с удвоенной благодарностью взирал на Анжелику.

– Ну так как насчет шампанского? – впервые за все время разговора улыбнулась Анжелика.

Конечно, Толкушкин не мог ни подивиться про себя произошедшей с «гурией» метаморфозе. Он еще верил в лучшие побуждения, поэтому, наперекор трезвой очевидности, перемену в поведении Анжелики склонен был приписать чему угодно, только не обещанию презентовать ей за услуги бутылку напитка, изобретенного веселым аббатом Бургиньоном. Что поделать, если молодые люди предпочтение отдают не душевным сокровищам, а физическому совершенству? И даже такой начитанный малый, как Толкушкин!

– С превеликим удовольствием. Может, мы полчасика где-нибудь посидим?

Толкушкин был, что называется, на седьмом небе, поэтому послал к черту деликатность. Он забыл ни только о Светланиной любезности, но даже о ее присутствии.

– Свет, я быстренько… Все равно Константиныча нет, а? – Анжелика уже открыла шкаф и снимала с плечиков элегантное черное пальто.

– Иди уж, – махнула рукой Света и зарылась в бумаги.

– А что вы мне хотели сказать? – выйдя из счастливого забытья, обратился к ней Толкушкин.

– Ничего особенного, – усмехнулась она, – думаю, для вас это не будет иметь никакого значения.

– И все же? – настаивал Толкушкин.

– Я же сказала, что это не имеет к делу никакого отношения, – резко ответила раздосадованная Света.

– В таком случае, до свидания и спасибо за помощь, – Толкушкин пропустил вперед себя Анжелику.

– Всего, – сухо отозвалась Светлана.

Алискер полулежал в постели. Его многострадальная голова покоилась на высоко взбитой подушке. Валандра в белом халате стояла рядом с тумбочкой и деловито выгружала из пакета продукты.

– Так, вот тебе сок, ты же ананасовый любишь? Болдырев тут еще томатный купил и нектар…

Вскоре на тумбочке уже громоздилась гора фруктов и деликатесов.

– Заставь дурака молиться… – усмехнулся Алискер, – зачем он столько всего накупил?

– Как это зачем? Ты поправляться-то думаешь? – Вершинина села на стул. – Что врачи говорят, серьезно это? – она кивнула головой, показывая на забинтованную руку Мамедова.

– Да нет. Скоро буду как новенький! – Алискер сглотнул слюну.

– Тошнит? – сочувственно спросила Валандра, поглаживая его по здоровой руке.

– Немного. Не очень приятно, конечно. – Алискер улыбнулся.

Сидя рядом с Алискером, Вершинина ловила на себе заинтересованные взгляды его соратников по палате.

– А народищу-то! – Валандра окинула взглядом комнату, – как сельди в бочке! Может, с врачами поговорить, перевести тебя в люкс?

– Не стоит беспокоиться, Валентина Андреевна, я уже здесь со всеми перезнакомился. А потом, я думаю, что надолго я здесь не задержусь…

– Врачам виднее…

– Я с ума сойду… – Алискер прикрыл веки.

– Не надо так отчаиваться! – Вершинина потрепала Мамедова по плечу. – Выглядишь ты неплохо, бледный только…

Она внимательно посмотрела на Алискера.

– Толку-то! Валяться здесь, в то время, как…

– Расследование идет своим чередом.

– Но я как бы ни при чем! – с досадой в голосе произнес Мамедов.

– Перестань, Алискер, а то я заплачу! – рассмеялась Вершинина, смахнув несуществующую слезу, – ты уже принял участие… – на ее лице вновь появилось серьезное выражение. – … жизнью рисковал.