– Кети, – вскричала она, – ты играешь, занимаешься музыкою, а между тмъ ни разу не дотронулась до клавишей?

– Ты видишь, что рояль стоитъ возл кабинета Флоры; могла ли я безпокоить ее своею игрой? – отвтила Кети спокойно, – мн и самой часто хотлось поиграть на этомъ чудномъ инструмент; мой піанино въ Дрезден далеко не такъ хорошъ. Онъ купленъ уже подержаннымъ. Докторша нсколько разъ собиралась писать къ Морицу и просить его купить мн новый, но я всегда была противъ этого. Однако теперь, когда Морицъ показалъ мн извстный шкафъ, застнчивостъ моя прошла и я желаю имть точно такой же рояль, какъ этотъ.

– Онъ стоитъ тысячу талеровъ! Такую сумму нельзя необдуманно употребить на свою прихоть, Кети!

– Кто-же у васъ играетъ на этомъ инструмент? – спросила Кети съ чувствомъ оскорбленнаго самолюбія, – кому оно доставляетъ наслажденіе? На немъ разыгрываютъ только гости. Неужели-же нельзя употребить капиталъ для своей собственной личности?

Совтникъ подошелъ къ ней и взялъ ее за руку, онъ въ первый разъ замтилъ на лиц Кети выраженіе полной энергіи и твердости.

– Не волнуйся, дитя мое, – сказалъ онъ, – вдь ты не можешь назвать меня скупымъ опекуномъ. Поди, съиграй намъ что нибудь и докажи что ты дйствительно занимаешься музыкою и любишь ее; большаго я не требую, и тогда ты получишь желаемый инструментъ.

– Посл всего вышесказаннаго, я, конечно, неохотно исполню твое требованіе, Морицъ, но не люблю тоже заставлять себя просить, – сказала Кети, взявъ съ рояля ноты и садясь на стулъ.

– Къ чему же ты взяла ноты? Съиграй намъ что нибудь изъ твоихъ произведеній, – сказала Флора съ сардоническою улыбкою на губахъ.

– Я и свои сочиненія не помню наизусть, – сказала Кети, выходя изъ комнаты. Минуту спустя она вернулась съ нотами въ рукахъ и разложила ихъ на пюпитр.

– Чье это сочиненіе? – спросила Флора, перелистывая тетрадь.

– Вдь ты сама просила меня съиграть что либо изъ моихъ произведеній?

– Врно, но ты конечно ошиблась – эта піэса напечатана?

– Такъ что-жь такое, что напечатана? Разв это кажется для тебя страннымъ? Вдь твои сочиненія являются въ печати, – отвчала Кети придвигая стулъ къ роялю. – Мои учителя напечатали эту фантазію не сказавъ мн ни слова, желая сдлать мн сюрпризъ ко дню моего рожденія.

– Да, это можно было только вообразить себ, – сказала Флора небрежнымъ тономъ.

Между тмъ Генріэтта нагнулась черезъ плечо Кети и сказала, указывая на заголовокъ:

– Посмотри, Флора, это изданіе Шатъ и сыновья, эта фирма не будетъ заниматься пустыми шутками. Кети, скажу правду! Твои сочиненія знакомы публик, ихъ покупаютъ?

Молодая двушка покраснла и утвердительно кивнула головою.

– Правда то, что первый печатный выпускъ моихъ произведеній былъ поднесенъ мн въ день моего рожденья, – сказала она твердымъ голосомъ и начала играть.

Это была тихая, простая мелодія, проникавшая прямо въ сердце слушателя, такъ что съ первыхъ же тактовъ игроки сложили карты, и устремили свой взоръ на молодую двушку, спокойно сидвшую передъ роялемъ; не трудно было замтить, что Кети не имла ни малйшаго желанія блеснуть бглостью пальцевъ, но звуки лились прямо въ душу. Никому не приходило въ голову правильна-ли игра или нтъ, вс видимо упивались нжною игрою молодой компонистки, и когда замолкли послдніе звуки, въ комнат воцарилась глубокая тишина, казалось никто не хотлъ нарушить всеобщаго восторга. Прежде всего послышались голоса изъ гостинной; мужчины закричали громкое „браво“, а дамы пожалли что отецъ Кети не дожилъ до этой минуты. Вс были удивлены, растроганы и нсколько времени не садились еще за карты.

– Вы непремнно должны дать мн эту чудную фантазію; я съиграю ее принцесс, – сказала двица Гизе, принимая на себя покровительственный видъ.

– И ты въ скоромъ времени получишь превосходный концертный рояль! – сказалъ совтникъ веселымъ голосомъ.

Между тмъ Генріэтта ласково обняла и поцловала, сказавъ: – Какая ты счастливая, Кети!

Еще при первыхъ акордахъ, взятыхъ робкою рукою младшей сестры, Флора тихонько вышла изъ залы, и медленно ходя по красной комнат бросала завистливый взглядъ на молодую артистку, притянувшей къ себ всеобщее вниманіе.

– Мн кажется, что Флора очень недовольна тмъ, что она теперь уже не единственная знаменитость въ семейств Мангольдъ, – колко замтила Гизе, обращаясь къ совтнику, который отвтилъ ей улыбкою и подошелъ къ Кети.

– Скажу теб, что я очень сердитъ на твою докторшу, дитя мое, какъ можно было никогда не написать ни слова о твоихъ музыкальныхъ способностяхъ? – сказалъ онъ недовольнымъ тономъ.

– Дома никто особенно не восхищается моимъ талантомъ, – возразила Кети наивно. – Докторша рдко хвалитъ меня и говоритъ, что мн еще много нужно учиться.

– Ну, не скромничай, ты вдь тоже понимаешь что нибудь въ музык.

– Да это не скромность, а просто хитрость, съ которою она желала добиться большаго успха, – неожиданно сказала Флора, появляясь на порог своего кабинета. – Меня, Кети, ты не проведешь, и я никогда не поврю, что-бъ ты дйствительно такъ хладнокровно относилась къ своему таланту и такъ мало его цнила, что во все время, какъ ты у насъ, не подошла даже къ роялю. Это просто фальшъ и хитрость! – Флора едва докончила послднюю фразу, такъ какъ задыхалась отъ душившей ее злобы.