– Объясни! - выходит из себя рыбак.

Иуду это не пугает. Он насмешливо смотрит на него и качает головой.

– Что может человек пожелать другому человеку? Счастья, богатства, власти, славы, здоровья, долгих лет, доброй жены и хороших детей, удачи в делах, верных друзей… Человек может пожелать другому человеку только человеческого. Если ты желаешь своему врагу всего обратного, это тоже по-человечески. Но что можно пожелать тому, кто перестал быть человеком? Все твои пожелания есть именно то, от чего он освободился. У него нет жены и детей, у него нет дома и богатства, ему не нужны власть и слава, он не хочет долгих лет. Ему сама жизнь - лишняя. У него пустые руки. А ты хочешь вложить в них человеческое?

– Что же делать?

– Ничего! - гневно произносит Иуда.
– Смотреть, как умирает тот, кто назвал себя сыном Неба.

– Ты думаешь, он умрет?

– Конечно.

– Нет, не может быть! Зачем же мы шли в Иерусалим?

– Ты меня спрашиваешь? Разве тебя сюда тащили?

– Иисус нас избрал.

– Никого он не избирал. Вы сами себе избрали этот путь. Кто вас принуждал?

– Учитель позвал нас с собою.

– Он позвал в Царство Небесное всех! Это ваш выбор.

– Нет. Все только начинается, - не согласен Петр.

Он не представляет себе такого, чтобы через два дня все кончилось.

– Верно. Со смерти начинается Царство Небесное.

– Перестань говорить о смерти! Все вокруг говорят о смерти. Смерть, смерть! Зачем о ней говорить? Мне кажется, стыдно говорить о своей смерти. Это занятие для старух! Когда придет смерть, тогда о ней и говори! Что тут думать?

– Когда придет смерть, думать и говорить будет поздно. Стыдно, Петр, умирать дураком.

– А что можно думать о смерти? Она - как черный занавес. Ничего не видно.

– Вся человеческая мудрость начинается с мыслей о смерти. Начни думать, и ниточка потянется.

– Разве вопрос о смерти самый главный? - возмущается Петр.

– А какой главнее?

– Вопрос о жизни.

– Вот о ней-то думать и незачем. Тут ума не нужно. Жизнь - это лишь крохотный остров в океане смерти. Вечная смерть позади тебя, вечная смерть впереди тебя. Где ты был до своего рождения? Что станет с тобою после твоего конца? Но ты хочешь сидеть на своем острове и не видеть дальше собственного носа. Оглянись вокруг, Петр, всюду смерть!
– Иуда говорит это с каким-то безумным воодушевлением.
– Жизнь - это мгновение вечности! Смерть - это вечность мгновения! Говорят: друга держи рядом, а врага еще ближе. Враги твои – это те, кто хочет испортить, сломать, уничтожить твою жизнь. Но кто стоит за всеми этими врагами? Смерть. Настоящий враг человека только один - смерть. Вот и держи ее рядом. Садишься есть, пусть смерть сидит с тобой за одним столом. Ложишься спать, пусть смерть лежит с тобой на одной постели. Держи смерть ближе всех к себе, - и других врагов не останется у тебя. Смерть освобождает от врагов. А потом - и от жизни.

Петр подавленно бормочет:

– Тебе следует дать прозвище бар-Мавет - сын смерти.

Иуда улыбается.

– Мне оно нравится. Звучит даже лучше, чем Сикариот.

Рыбак мотает головой, будто вол, отгоняющий назойливых мух.

– Нет, я тебе не верю. Не может все кончится так. Должны произойти великие события. Мессия не может так просто умереть.

– Ты думаешь, Иисусу умереть так просто? Конечно, это ведь не твоя жизнь.

– Не придирайся к словам. Я готов умереть, если он велит.

– Он никогда не велит тебе этого. Ты должен сам принять смерть.

– Важна жизнь Мессии, а не его смерть.

– Кто тебе сказал, что он - Мессия?

– Как кто? Мы все это знаем.

– Я от него этого не слышал.

– Все слышали.

– Нет, Петр!
– твердо повторяет Иуда.- Я ведь записываю. Он говорил многое: что он больше пророка, древнее Моисея, мудрее Соломона, что в нем Святой Дух, что он вошел в Царство Небесное. Но он не называл себя Мессией.

– Кто же он, если в нем все это есть?

– Сын Неба!

– А что это значит?

– Что он освободился от земли, в которую врос человек. Еще глубже врастают в землю только мертвецы. Человек - полумертвец. Сын Неба - воскресший.

– Хватит, я не хочу тебя больше слушать. Хоть сатаной он и назвал меня, но в тебе точно дьявол. Я ухожу!
– Петр решительно поднимается и уходит прочь. Иуда невозмутимо смотрит ему вслед.

Марфа у печи ласково улыбается рыбаку, но любовный жар из него выветрился. За столом сидят Иоанн с Матфеем. Юноша, бросившись жаловаться Иисусу, нашел его за воротами на камне с Марией. Учитель в чем-то утешал девушку. Иоанн не посмел вмешиваться в их разговор, да и горячность его прошла. Он ведь понимал, что Иуда не стал бы так глупо лгать: он действительно ведет свои записи с ведома Иисуса. Но почему учитель позволил это мрачному калеке? Иоанн поделился своими сомнениями с Матфеем. Мытарь пришел в восторг.

– Я и сам подумывал вести записи, но не посмел. Лучше бы, конечно, если бы учитель написал книгу сам. Но раз он выбрал Иуду, значит, у него были на то причины. А может быть, все дело в том, что у Иуды достаточно мужества взять это на себя. А у меня такого мужества не нашлось.

– Так ты знал, что Иуда пишет об учителе?

– Не знал. Но догадывался.

– И тебе это нравится?
– возмутился юноша.

– Друг мой, - мирно отвечал мытарь, - Иуда старше нас всех и больше всех повидал в жизни. Иисус его благословил на эти мемуары. Кто я, чтобы судить об этом?