бежавшие всадники вскоре могли вернуться с

подкреплением. Его приказ не допустить тех к лошадям,

мгновенно был понят и зилотами, и солдатами неприятеля, а

бой превратился в бегство и избиение последних. Уже просто

наблюдая за происходящим, сикарий заметил, что

оглушённый им центурион приходит в себя. Приподняв

голову и оглянувшись, тот потянулся за мечом, на который

Марк тут же наступил ногой.

— Вставай, раб! — приказал он поверженному. — Теперь

понимаешь, что раб — ты, а господин — я?!

Тот, медленно поднявшись, вдруг неожиданно бросился

на сикария, ухватился за опущенный им щит, но, оттолкнув

сначала щит, Марк потянул его на себя и с размаху вновь

ударил противника мечом плашмя по голове, наблюдая

потом, как тот сползает вниз по склону.

Бой уже закончился, зилоты занимались лошадьми,

привязывая их друг за друга. Упавший центурион

приподнялся и сел на склоне, ничего больше не

предпринимая. Глядя на него, сикарий думал, что этот

центурион — житель метрополии или коренной италиец,

потому что в здешних легионах даже всадники набраны из

числа местных жителей и лишь офицеры — коренные

римляне, гордые своим происхождением и правами, отсюда

вытекающими. «Ну и в чём же, — думал Марк, — разница

между тобой и твоим рабом? Может быть, у него кровь

другого цвета? Может быть, у него тело другого строения,

где что- нибудь лишнее или чего-то нет, что есть у тебя?

Может быть, он ближе к животным, к скотине? Тогда чем это

определить? Тем, что он грязнее, чем ты, грязнее одет,

мыслит на уровне животного, стремления гнусные? Тогда

чем ты отличаешься от него? Тем, что волею судьбы оказался

не рабом, а господином? Тем, что римлянин — это человек,

которого нельзя продать в рабство, пусть даже самый

8о

гнусный из римлян? Чем ты лучше любого другого человека?

Чем ты лучше меня, не римлянина, победившего сотню вас,

римлян? Нет! Сейчас господин — я, потому что я — сильнее,

потому что я — победитель! Но мне наплевать на то, что ты

мой раб: меня не тешит эта мысль — ты мой враг по

убеждению, предполагающему, что человек может быть

выше другого на основе права ли силы, простого ли

стремления быть выше другого. Поскольку ты считаешь

возможным решать судьбу тебе подобного на основе права

сильнейшего, ты должен быть готов к применению этого

права по отношению к себе. Но я отпущу тебя: мне не нужен

ты, не нужна твоя смерть».

— Иди! — приказал Марк. — Живи и помни, что ты был

рабом!

— Почему ты отпустил его? — спросили товарищи, когда

он спустился вниз.

— Он не опасен, — ответил Марк просто.

Собрав оружие и навьючив его на лошадей, зилоты

направились в Гамалу и с наступлением темноты тем же

путём вернулись в город, прихватив с собой мясо забитых

лошадей.

Насыпи, возводимые осаждавшими, чтобы иметь

подступы к городской стене, уже были закончены, и

легионеры устанавливали стенобитные машины, несмотря на

то что атаки со стены сильно задерживали их работы; в конце

концов испытанная тактика принесла свои плоды: стены в

нескольких местах были протаранены. Зилоты Марка в

боевом снаряжении выжидающе наблюдали за развитием

событий около проломов в стене, через которые под боевые

крики и рёв труб врывались в город легионеры, однако

подступить к проломам было невозможно из-за сутолоки, там

царящей, да было и не нужно, по мнению сикария, поскольку

оборонявшимся был необходим настоящий бой в выгодных

для них условиях.

8о

Застрявшие было в проломах римляне в конце концов

оттеснили оборонявшихся от стены, что позволило ворваться

в город основным силам их пехоты. Бой разгорался уже

значительным фронтом; нападавшие упорно теснили гамалян

в город, поэтому было понятно, что недалеко критическая

ситуация, когда в рядах защитников города может возникнуть

паника и поражение будет неизбежным. Вот тогда