Итак, волна обновлений, начавшись в Приморском крае (Хабаровск, Владивосток, Иман), перекинулась в Китай и, пройдясь по станциям и городам с русским населением (Харбин, Чанчунь, Пекин, Хайлар), вернулась в Россию чуть западнее того места, из которого вышла, – в соседнюю с Приморьем Амурскую область. По времени эти события растянулись на два с половиной года: с февраля 1923 по лето 1925 года.

Как это было

«Явление обновления происходило с некоторыми перерывами; переходя на новое место, явление обновления обыкновенно прекращалось на прежнем месте, – пишет владыка Мефодий. – Процесс обновления длился от нескольких недель, даже месяцев, до нескольких часов и еще менее. В последнем случае можно было заметить и самый процесс обновления: грязь и пыль, въевшиеся в икону, исчезали на глазах у всех подобно рассеивающемуся туману; в некоторых случаях в первый момент обновления от иконы исходил как бы блеск и свет, иногда совершенно явственный и сильный; священные изображения обновившихся икон имеют иногда особенный приятный и умилительный вид, хотя эти изображения в большинстве случаев простой работы».

Один из самых любопытных случаев произошел в Харбине, в общине беженок – сестер Владивостокского женского монастыря. 26 августа 1925 года китайцы выпустили на свободу бывших руководителей КВЖД Б. В. Остроумова и Н. Л. Гондатти, заключенных в тюрьму по настоянию большевиков. Это произошло в день празднования Владимирской иконы Божией Матери, и игуменья Руфина решила подарить каждому по Владимирскому образу. Для Остроумова икону быстро отыскали, а для Гондатти образ не находился. Тогда игуменья вспомнила, что при общине имеется икона Божией Матери, висевшая в алтаре перед жертвенником. По письму она не представляла ценности, а дешевая фольговая риза и сам лик Божией Матери были настолько темного вида, что один иеромонах Казанского Богородицкого монастыря, побывавший в храме 24 августа, спросил, указывая на икону: «Зачем это жертвуют в храм такое барахло?» Любопытно, что священник даже не совершал каждения перед этой иконой, настолько она казалась ему неблаголепной, а протоиерей Евгений Панормов, посетив общину, посоветовал поместить образ в уголок, чтобы он не бросался в глаза. (Именно после этого икона и была повешена в неприметном месте алтаря.) Однако в тот день игуменья подумала, что Николаю Львовичу будет приятно получить в подарок даже такую икону – хоть и старую и не благолепную, но все-таки Владимирскую. Образ был немедленно снят послушницей Августой и передан игуменье, которая, взяв икону, внесла ее из алтаря в соседний храм, где было семь человек случайно прибывших мирян и сестры обители. Было два часа дня. Рассматривая икону, игуменья вдруг изменилась в лице: образ стал мгновенно светлеть, подобно тому, как под влиянием солнечных лучей рассеивается туман, и как бы очищаться от пыли и грязи, насевших на нее от времени.

«Смотрите, смотрите, ведь совершается чудо… икона обновляется…» – игуменья стала показывать образ присутствующим. Люди столпились вокруг нее; не прошло и нескольких минут, как икона приняла совершенно новый, блестящий вид: лик под стеклом просветлел и стал словно бы только что написанным; фольговая риза на иконе ярко заблистала; венчик над ликом засиял переливающимся светом. Вся икона сверкала, только кое-где на ней остались темные пятна, словно бы в удостоверение совершившегося чуда.[19]

Далеко не всегда обновление происходило так быстро, но почти всегда оно производило большое впечатление на присутствующих – как на православных, так и на инославных.

14 декабря 1923 года в Харбине обновилась икона в доме фельдшерицы Софии Ермолаевны Антоновой. Икона с изображением святых Сергия Радонежского, его ученика Никона, святителя Николая и мученицы Софии перешла к ней от прадеда. Интересно, что незадолго до этого она вела споры о знамении обновления с врачом, доктором медицины Будбергом. Доктор Будберг, лютеранин, увлекался оккультизмом; он говорил, что не отрицает вообще факта обновления, но объяснял его «скоплением в атмосфере магнетизма и электричества после землетрясения в Японии и напряжением магнетической энергии в людях вследствие особого состояния солнца».

Госпожа Антонова сообщала, что ей очень захотелось, чтобы в ее доме обновилась икона и чтобы это подействовало на господина Будберга. И вот ее рассказ:

«Раньше не наблюдая совершенно за иконой, я 14 декабря прошлого 1923 года нечаянно утром взглянула на икону, и мне показалось, что лики святых, изображенных на иконе, более рельефно выделяются, но, подумав, что мне это показалось, сейчас же, не говоря об этом никому ни слова, пошла на работу в больницу. Вечером в тот же день при свете электрической лампочки я более тщательно посмотрела на икону и опять вторично убедилась, что лики более ясны, чем прежде. На третий день я категорически убедилась, что икона просветлела и лики святых стали отчетливо ясны. Икона была под серебряной ризой, которая тоже просветлела, как новая; сняв ризу, я увидала, что и облачение святых угодников под ризою тоже просветлели. Но повредившиеся от времени места остались как прежде. Видя в обновлении святой иконы Промысел Божий, я отслужила перед ней молебен, на котором присутствовал г-н Будберг и молился, как православный».

Интересный случай произошел в феврале 1924 года в Чанчуне у беженца Иннокентия Ильича Раздобреева. В комнате, где жил Раздобреев, висело четыре литографированных в рамах иконы: все темные, грязные, закопченные, покрытые пылью.[20] В этом же помещении ютилось еще 25 человек беженцев; в комнате была постоянная пыль и грязь от народа, стирки белья, копоть и дым от печей, кухни и непрерывного курения табака. Обновление началось 17 февраля. Сперва в течение трех дней обновилась икона «Знамение», а затем, уже в течение семи дней – икона Спасителя. За последним обновлением ежедневно наблюдал местный врач С. К. Сажин. Человек скептического склада, очень уравновешенный и пунктуальный, он оставил замечательное по своему стилю и содержанию свидетельство.

«Врач Семен Константинович Сажин, 38 лет, православный, под судом и следствием не состоял и не состою. По делу чудотворного явления – обновления иконы Курской Божией Матери показываю: около 19 февраля текущего 1924 года одним из близких знакомых мне было передано как слух и как факт о чудесном обновлении иконы в помещении общежития беженцев по улице Ямато-Дори у беженца Раздобреева Иннокентия. Придавая особое значение этому огромной важности событию, я решил ознакомиться с ним с большей или меньшей осторожностью, дабы не быть введенным в заблуждение кем или чем-либо, так как в наше переживаемое тяжелое время возможно встретить злостные деяния со стороны какой-либо психопатологической личности. Зная седовласого старика Иннокентия Ильича Раздобреева как национально мыслящего и глубоко верующего человека, я был уверен, что никакие преступные лица не могли уговорить старика на какой-либо шантаж или спекуляцию в этой области. Одновременно и параллельно этому событию со стороны врагов Церкви распространялось объяснение этого явления, как не выходящего из круга физических законов; что при известном влиянии атмосферы подобные явления могут наблюдаться. Для меня было неясным, почему атмосфера проявляет свое исключительное действие по принципу избирательного права только в отношении икон, а не других каких-либо ценных частных и общественных картин и прочих изображений; ведь атмосфера как таковая не религиозна (sic! – Д. О.) и аполитична. К сожалению, только 21 февраля мне удалось посетить общежитие и угол Иннокентия Раздобреева.

В северо-восточном углу общежития, достаточно освещенном двумя окнами, выходящими на север и восток, висели четыре иконы… Три из них ветхие от времени, темны, закопчены, загрязнены, пылью покрытые, не было возможности прочитать на них мелкие славянские надписи, а у иконы Спасителя не представлялось доступным разглядеть даже лики окружавших Спасителя апостолов. Икона же Курской Божией Матери была чиста, нова, блестяща, светла, как свежевыпущенная из литографии. По словам обитателей и самого Ин. Раздобреева, два дня тому назад, то есть 19 февраля, на иконе Спасителя, находящейся в киоте под глухим стеклом, появилась светлая полоса… Я задался целью наблюдать за чудесным обновлением иконы Спасителя, и с 21 по 26 февраля я ежедневно, иногда дважды в день, в разное время посещал это общежитие и пристально всматривался в икону Спасителя, запоминая мельчайшие подробности; ежедневно и каждый раз замечал изменения просветления снизу вверх, обновления, объяснения которому я дать не могу иначе, как чуда, так как любое изображение, рисунки, олеографии, литографии, фотографии со временем теряют свой цвет, состав и качество, а в данном случае происходил процесс обратного, противоестественного характера – приобретения первобытных качеств… Очищение происходило не как таковое, как физический акт очищения от пыли, грязи, тенет и прочего, а как просветление, обновление в буквальном и полном смысле этого слова. Через три дня, то есть 24 февраля, я имел возможность ясно рассмотреть лики окружавших Спасителя апостолов и без труда прочесть все мелкие надписи над и под ними. Для меня было до очевидности ясно, что в данном случае происходит только чудо…»