Эх, Николай Иванович, Николай Иванович… Позвольте предположить, что этот указ и слова про «зады попов» вы придумали сами, сочинили, так сказать, в порыве атеистического вдохновения. И это более чем понятно: вам нужно было придать законченность вашему софизму. Петра I следовало представить как насмешника вообще над всем чудесным в Церкви, как предшественника будущих «просветителей-разоблачителей».

И «Деяния», по всей видимости, вы так и не читали. Иначе вы знали бы, что император Петр не писал слово «Богородица» с маленькой буквы и никому не позволял хулить Христа и Его Пречистую Матерь. Таких святотатцев по его приказу бросали в темницы.

«Несносны были ему безбожники и хулители Веры; он о таковых говаривал, что они наносят стыд благоустроенному Государству, и никак не должны быть терпимы; поелику подрывают они основание законов, на которых утверждается клятва, или присяга и обязательства. Однажды было ему донесено, что взят под стражу один произносивший в собрании богохульные слова: то повелел он тотчас засадить его как бешеного в цепи…»[17]

Времена Петра Великого с цепями и кнутами давно прошли. Общество стало более терпимым, более просвещенным. Но вот что интересно – во времена демократии удивительную свободу получили именно те, кого Петр называл «хулителями Веры». И в наши дни богохульные слова свободно произносят не только «в собрании», но и со страниц газет.

Современные «разоблачители» чуда

Возьмем для примера статью, помещенную в газете «Труд» от 20 апреля 1999 года (общий тираж 2 270 000 экз.).

Статья называлась «Много чуда из ничего». Подзаголовок к статье гласил: «Реклама – двигатель не только торговли, но, как можете убедиться, и Божьего Промысла». Весь опус был дан под рубрикой «очерк нравов». Автор – Евгений Жирнов.

Тут же помещался рисунок: два существа в головных уборах с православными крестами, лежа рядышком в кровати, держат в руках икону Божией Матери. Икона плачет, причем на кровати стоит сейф, куда капают слезы (очевидно, по мысли художника, превращаясь в нем в деньги). Одно из этих существ – с полуобнаженной грудью, накрашенными губами и подведенными глазками – по мысли художника, должно, вероятно, обозначать «монахиню», второе – «монаха» или «попа». (Автор рисунка – Леонид Насыров.)

В своей статье г-н Жирнов рассказывает о впечатлениях от поездки в один из женских монастырей Московской области, где происходит чудо мироточения. Первая реакция на нее – удивление: как только г-ну Жирнову удалось встретить столько наглых обманщиц, развратниц, фанатиков, негодяев, корыстных дельцов в одном-единственном монастыре?

Второе впечатление – становится немного страшно за автора, и возникают мысли о его возможной ненормальности (в определенной сфере). Ведь, по его словам, монахини в монастыре не просто ходят, а «демонстрируют» себя; проходя по двору, он обращает внимание на множество «молодых прелестных послушниц»; встретившись со священником – монахом и духовником монастыря (шагнувшим, кстати, уже в седьмой десяток), – записывает: «Самым примечательным в отце N оказались глаза. Темные с поволокой, разбивающие женские сердца, – просто как у Никиты Михалкова».

Уже в начале статьи г-н Жирнов не без удовольствия делится новостью, что «святой отец», оказывается, «спит в одной комнате с монахиней» (источник этих сведений самый надежный – «мне рассказали»), а потом многозначительно замечает, что в углу двора играют «местные, монастырские дети». (Ну не иначе, как с такими же темными с поволокой глазами, как у отца N.)

Здесь, как говорится, комментарии излишни. Сообщение ОБС (одна баба сказала) позволяют газете «Труд» пустить по всей стране клевету об уважаемом пастыре Русской Церкви. Недостаток же фактических сведений в статье сполна окупается «литературой».

«Батюшка выслушал просьбу приобщить к местным чудесам нас, грешных, и благословил. Чудотворным местом оказалась келья монахинь К. и S. (настоящие имена не привожу, чтобы не тиражировать пасквиль. – Д. О.), наполненная сотнями икон, полутемная, пропитанная горячей сыростью подвальная комнатка с двухъярусной кроватью, пропахшая краской из-за идущего рядом ремонта».

Так г-н Жирнов описывает свое впечатление от посещения кельи, где находятся мироточивые иконы. Наверное, тут ему позавидовал бы даже автор «Детей подземелья» – не хватает разве что сообщения, что через келью проходит труба теплотрассы. Далее журналист пишет, что он «почему-то Матери Божией не приглянулся» и «новообретенных капель на иконах так и не увидел».

Как это могло произойти, сейчас уже понять трудно. Возможно, г-н Жирнов стал свидетелем особого чуда: миро исчезало, когда он подходил к иконам, – подобные случаи известны. Второй, тоже правдоподобный вариант – журналист просто лжет. (Пишущему эти строки известно, что иконы в этой келье покрыты не только каплями, но даже струями мира, и эти иконы были г-ну Жирнову показаны.)

Что касается трактовки чуда мироточения, то тут журналист уже не оригинален:

«Для компенсации потерь и привлечения новых дойных бизнесменов батюшке приходится затрачивать все больше времени на саморекламу. Он выступает с лекциями о душе и смысле жизни в московских кинотеатрах, частенько вещает по радио, издает газету монастыря, выпускает аудиокассеты об обители. По-моему, и чудо мироточения – из той же серии акций».

Итак, все дело в экономической базе – здесь г-н Жирнов следует Марксу и своим советским предшественникам. Немного непонятно, конечно, какой особый грех видит журналист в том, чтобы выступать в кинотеатрах, «вещать» по радио и издавать газету. (Некоторые ведь тоже пишут – и ничего. Бумага терпит.) А вот еще образец стиля: «За каких-нибудь девять лет отец N создал процветающий монастырь на голом месте. Реанимировал бывший областным архивом храм, построил вокруг него корпуса с кельями и трапезной, организовал два сельских подворья монастыря с обширными земельными угодьями, строит гостевой дом и добыл для обители новую территорию в самом городе. У монастыря приличный парк машин, а в его закрома на наших глазах все время подвозили съестные припасы. (…) В чем же секрет его успеха? Он прост – в массированной рекламе, к которой прибегают и потомственные вещуньи, и колдуньи в пятом поколении, и маги всех расцветок. Разница только в методе превращения полученной известности в наличные, который отец N отшлифовал до блеска. <…> Все духовные чада батюшки – его своеобразные рекламные агенты. Во всяком случае, агнцы стада N-ского, достаточно образованные и интеллигентные люди, с пеной у рта доказывали мне, что, несмотря на то что святой отец спит в одной комнате с монашкой, он – праведник и почти святой…»