Шрифт:
Автомат бесплатно наливает Эдику пригоршню воды. Эдик пьет, умывается, чистит зубы, после этого бежит на буксир.
Песня № 5
Однажды я попал под самосвал,Он очень громко выл и завывал.В такой попал я переплетик,Что сразу рухнул на животик,И больше глаз своих не открывал.Потом я угодил под мотовоз,Он очень сильно мне расквасил нос.В такой попал я переплетик,Что сразу рухнул на животик,Домой я помидоров не принес.На улице троллейбус меня сбил,Голубеньким троллейбус этот был,В такой попал я переплетик,Что сразу рухнул на животик,Но песенки своей не позабыл.Даже странно…
Небоскребы Манхэттена скрываются за горизонтом. Начинается шторм. Беснующийся океан швыряет «Ватерпас», как щепку.
Эдик валяется в рубке, стонет, пишет письмо Нине Лоповой:
«Дорогая Ниночка! Только теперь, среди бушующей стихии, я понял, как сильно я тебя люблю, а Полибееву, Поликамову и Полинфердову не верь. Это тунеядцы…»
Сгущается мрак, бушуют волны.
Слышится бесстрастный голос радиодиктора:
– Четыре дня продолжалась борьба человека и стихии. Победил человек.
Утро настало, встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос.
Эдик без сознания лежит на золотом пляже. Тихие лазурные воды лижут его пятки. Пляж окружают живописные скалы и гроты. Легкий Эол благосклонно пальмы колышет. На одной из скал стоит щит с надписью «Остров Огигия».
Неподалеку от распростертого на песке Эдика стоит светлокудрявая нимфа Калипсо, в которой внимательный зритель без труда узнает буфетчицу Розу из кафе «Орбита». С ласковой плотоядной улыбкой она смотрит на тело Эдика. У ног ее портативный магнитофон. Эдик очнулся, поднял голову, увидел нимфу. Нимфа включила магнитофон. «Калипсо, Калипсо», – запел магнитофон. Нимфа в легком танце подошла к Эдику.
– Встань же быстрей, Э. Евсеев, победный, дерзкомогучий, следуй за мною.
– Вы кто, гражданка? – обалдело спросил Эдик.
– Светлокудрявую нимфу Калипсо ты зришь пред собою, моряк быстролетный. Видишь, перекрасилась!
Эдик встал, расчесал волосы на пробор, поправил складку на брючках.
– Где «Ватерпас» мой, скажите, богиня богинь, золотая Калипсо… Тьфу, ты, черт! Где буксир?
Оглянувшись, он увидел в воде «Ватерпас», маленький, словно детская игрушка.
– Это что за номера? – растерянно спросил он Калипсо.
Калипсо лукаво рассмеялась:
– Нынче, вступивши ногой благородной на остров Калипсо, ты уравнялся со мною, богиней, в размерах, мой пленник прекрасный. Пойдем!
Она протянула руки и нежно, но властно повлекла Эдика к гроту, в глубине которого в интимном полумраке курились благовония, мерцала полированная мебель, пышными складками манило широкое ложе.
– Гарнитурчик, – горделиво сказала нимфа, затащила Эдика в грот, присела на ложе и запела: – Я люблю, но об этом никто не узнает…
Сразу спустилась на остров Огигию роскошная южная ночь с крупными звездами. Лукавые рабыни повели вокруг грота вакхический хоровод.
Утро настало, встала из мраки младая с перстами пурпурными Эос.
Из грота, шатаясь и рыдая, вышел Эдик Евсеев. За ним следовала смеющаяся счастливая нимфа Калипсо.
Эдик посмотрел на свой крошечный буксирчик и зарыдал еще пуще.
– Вы мне ответите за уменьшение государственного имущества! – грозил он нимфе.
Калипсо, смеясь, вырвала из головы волос, привязала к буксиру и пошла вдоль берега, ведя за собой буксир, как собачку.
Эдик сел на скалу плакать и страдать.
Глазами полными слез он смотрит в необозримую голубую даль и видит…
Песня № 6
Однажды отварили макароны,Артельщик к ним подливку собразил,Кричали чайки и вороны,Месяц был совсем зеленый,Ели мы, пока хватало сил.В другой раз залепили кашу с маслом,Артельщик к ней биточки собразил,Меняли румбы мы и галсы,Ветер в хавальник бросался,Ели мы, пока хватало сил.В третий раз заделали мы клецки,Артельщик ложки к ним сообразил,День был прямо идиотский,А мороз довольно скотский,Ели мы, пока хватало сил.Даже страшно…
…
странно преображенное кафе «Ракета». Бездействует кофеварочная машина и музыкальный автомат. Печальная Ниночка Лопова, подобно Пенелопе, сидит у ткацкого станка. Глазами, полными тоски, она смотрит вдаль, за стеклянную стену.
Наглые женихи Полибеев, Полигамов и Полинфердов хохочут. Толя Маков удаляется с глазами, горящими ненавистью.
Женихи лениво встают, окружают Нину Лопову, досаждают ей своими предложениями. Нина Лопова отворачивается от них, рыдает…