Для бывалых моряков шторм в пять балов привычное дело. Но для новичков, а их из полсотни матросов было несколько человек, это уже испытание. Тревога заполняла их души. К тому же опытный моряк из потомственных Архангельских поморов, старшина второй статьи Михаил Вьюгов наводил ещё больше страха на новичков своими рассказами. Как, перед призывом на флот, он с артелью рыбаков ходил в этих местах в открытое море. Неделями не приставали к берегу, бывало, неожиданно начиналась морская буря и некоторые баркасы пропадали в морской пучине. А если ломался мотор, рвался парус, тогда такая как сейчас, высокая волна могла ежеминутно поглотить рыбаков.

Надежда была только на Бога, да Николая Чудотворца — покровителя моряков. Как знаток моря, Михаил, утверждал, что только благодаря опытному старшему рыбаку и рулевому, рыбаки в таком случае, оставались живы. Бывалые матросы ещё больше наводили страх словами: — так мы не дойдём и до Новой Земли.

От этих рассказов молодые матросы, которые никогда раньше не видели моря, не ходили ещё в дальние походы, испытывали ещё больше страх, с опаской уходили на вахты.

Однако в моё время бывалые матросы любили пошутить над молодыми, но всегда опекали и помогали им в трудную минуту. И Михаил Вьюгов начинал успокаивать их.

– У нас не огромный лайнер, но современное судно, опытный командир корабля, так что прорвёмся и продолжал: наш командир, капитан третьего ранга Вихрев участник войны, опытный моряк. Штурман капитан лейтенант Надеждин на эсминцах участвовал в сопровождении Союзных конвоев. Помните, он рассказывал, ни шторм, ни туман, ни льды не были угрозой для караванов союзников и наших кораблей. В воздухе висели торпедоносцы, в воде подводные лодки, а так же эсминцы и крейсера фашистов. Нужно было вовремя их заметить, отбиться самим, защитить союзников, а по возможности потопить их. А шторм это так, морские шуточки.

И эти слова успокаивающе действовали на молодежь, да к тому же они видели спокойные, деловые лица офицеров. А авторитет офицеров на корабле был не досягаемой вершиной. Да что на корабле, даже в морских городах, таких как Ленинград, Мурманск, Севастополь, где моряки на каждом шагу, их авторитет был высочайший.

Это был высокообразованный, культурный слой офицеров нашей армии. К ним относились, как к истинным патриотам, героям. Это они в роковой час России, Советского Союза защищали её своей кровью и жизнью. И это не удивительно. С Петровских времён Россия растила, учила, заботилась об этих рыцарях моря. А сейчас…? Ким Борисович тяжело вздохнул.

– Ну а дальше как вы шли? Спрашивали мы его.

– А дальше прошли мимо острова Вайгач, там и шторм постепенно утих. Взяли курс в более северные широты Карского моря.

Был июль, вершина лета. Это время, когда паковые льды от берегов отступают на север, а где они есть, подогретые нежарким солнцем, легко преодолеваются сухогрузами и такими судами, как наш тральщик. Но чем севернее мы уходили, огибая полуостров Таймыр, тем больше было льдов. Там где мыс Челюскина, льдины стали встречаться чаще и больше размером. Это была невидимая доселе прекрасная картина Природы, достойная кисти художника: чистая вода, и лёд, лёд самой причудливой формы, высеченный волнами. Этот сказочный мир и подлинная красота осталась в моей памяти навсегда, суть которой я осознал только спустя годы. Нас уже ожидала другая напасть — сплошные ледяные поля. Солнце, можно сказать, не заходило. Большой огненный шар, медного цвета, уходил за горизонт, но через несколько минут выходил, осветив небо и мир торосов, и вскоре прятался в тёмных хмурых тучах. Тучи стали ниже. Холодный северный ветер усилился, холод и сырость на верхней палубе пронизывал нас насквозь. Несмотря на лето, одеты мы были по- зимнему. Ход эскадры замедлился.

В небе появился самолёт Ли-2 с красными крыльями, сделал круг над нами и улетел в сторону ледовых полей.

– Он выполняет разведку и информирует ледокол о состоянии ледяного поля, — пояснил нам мичман Таратута, ходивший ранее этим путём.

На горизонте показался ледокол, который спешил к нам. Издали он был похож на небольшой утюг. Вскоре он подошёл к нам. Рядом он был громадиной, возвышаясь над нами своими красными бортами, как крепостная стена. С его высокой палубы моряки разглядывали наши минные тральщики, видимо удивлялись, как эти небольшие суда отважились штурмовать сплошной лёд и идти Северным Морским Путём.

Впереди нас ожидали бесконечные ледовые поля, над которыми был сплошной туман, прозванный моряками «молоко».

Конечно, по сравнению с современным атомным ледоколом, тот был маломощным, порой сам застревал во льдах. И тем не менее этот исполин, того времени, повёл нашу эскадру за собой на вечное покрывало Ледовитого океана.

Первые ледовые мили ледокол легко преодолевал. Затем ход замедлился. Лёд был толще, а его поля обширнее. Ледокол теперь уже неторопливо подходил к кромке льда, как бы принюхивался к предстоящему делу. Пробовал его прочность своим тупым носом. Отходил назад. Повторял этот же манёвр в другом месте. Наконец, нащупав слабое место, отступал подальше и набрав скорость, решительно шёл на таран. Нос ледокола вздымался, вползая на толщу льда, затем проваливался, подминая под себя непокорные торосы. Перед ним образовывалась трещина, и ледокол напористо шёл вперёд, раздвигая эту трещину своим широкими бортами. За его бурлящей буруном кормой, оставалась круговерть остроконечных, расколотых льдин, размером с волейбольную площадку. Для наших небольших судов это было серьезным препятствием. Туман скрадывал видимость, и льдины появлялись перед носом тральщика, как приведение. Они обступали наш корабль со всех сторон. Иногда мы попадали в плен, зажатые льдом с обоих бортов. Тогда двигатели выводились на всю мощь, и мы метр за метром продвигались вперёд.

Это было что-то фантастическое. Но это было реально. Огромные, остроконечные льдины поднимались своими рёбрами вверх и с грохотом рушились в море, поднимая фонтаны воды. Куски льда, вместе с водой, попадали на палубу, создавая невообразимый шум, и смывались водой за борт. Вдоль бортов раздавался пронзительный скрежет льда о металл, похожий на звук рвущегося брезента. Трещали металлические листы, покрывающие деревянные брусья, которыми для прочности были обшиты борта тральщика.

Неожиданно начинало светлеть, видимость увеличивалась, что означало — очередное ледяное поле закончилось. Корабли выходили на чистую воду, терпеливо ожидали отставших. Слышались гудки, звуки сирен. Из марева, словно призраки, появлялись суда на дистанции друг от друга в несколько кабельтов. (1каб.=185.2 метра)