завывания, что, наверное, сделало мое выступление чересчур

авангардным.

173

If you go away, as I know you must,

There’ll be nothing left in the world to trust,

Just an empty room full of empty space

Like the empty look I see on your face,

I’d have been the shadow of your dog,

If I thought it might have kept me by your side…

If you go away, if you go away, if you go away…

На следующий день Диего договорился о встрече с Ингой Иззалиевой.

Мы встретились на площади Маяковского.

– Я бы все-таки предпочел, чтобы ты мне доверял, – сказал Диего очень

нежно.

– Вчера ты утверждал, что доверять никому нельзя.

– Да, но ведь ты веришь этому своему Валентину, на мой взгляд,

редкостной сволочи.

– Его я люблю, Диего, и это многое меняет. Я не перестану ему доверять

даже если выясню, что он виновен во всех моих несчастьях. Скорее всего

я начну доверять ему только больше.

– Это уже не любовь, а поклонение какое-то. Слепое поклонение.

– Возможно. Ты выяснил что-нибудь касательно ключника?

– Тебе это не понравится.

– Оставь мне решать, ладно?

– Продолжительное время Пашечка-ключник работал телохранителем

Гречишного, нынешнего Министра Просвещения.

– Я бы даже сказал Министра Затемнения.

– Ничего подозрительного в его биографии больше нет.

– А почему ты решил, что связь с Гречишным подозрительна? Чего ты

вообще к нему прицепился? Насколько мне известно, ко мне он не имеет

ровным счетом никакого отношения. Или я ошибаюсь?

– Мне просто показалось, что если он работал на политика, то был в

определенной степени его поверенным. Его и убрать из-за этого могли.

– Диего, а какая выгода Гречишному от моей смерти? Давай раз и

навсегда проясним этот вопрос. Ты, что, все еще думаешь, что ему не дает

покоя мой мебельный гарнитур?

174

– Черт его знает.

– А с этой Ингой ты знаком?

– Встречались несколько раз на вечеринках. Она из богемной тусовки, во

все дыры лезет.

– А еще она невеста покойного ди-джей дрона. Получается, что он

выгораживал свою благоверную. Я думаю, именно она автор того

граффити в ГМИИ, и он хотел сбить меня с толку.

– Зачем? Ведь эта выставка проходит в известной галерее, ты бы рано

или поздно о ней прознал.

– Ди-джей дрон защищал любимую до последнего, он сделал все, что

было в его силах.

– И покончил жизнь самоубийством от отчаяния?

– Самоубийством?

– Об этом в сегодняшних газетах писали. Ритуальное убийство спутали с

самоубийством. Выяснилось, что он ревновал Ингу к кому-то и покончил

самоубийством, чтобы ее подставить.

– Дерьмо все это. Неправда. Что за моду взяли нынешние милиция и

пресса отнекиваться самоубийствами?

– Просто это тебе всюду мерещатся убийства. По-моему, тебе пора

выйти из игры и хорошенько отдохнуть.

– Держи карман шире. Вот мы и пришли.

Уравновешенным людям Инга не нравилась.

Она провела нас в мастерскую галереи, чтобы показать свои картины.

Диего представил меня как корреспондента престижного журнала по

искусству. Инга вся расцвела и готова была прямо здесь устроить полный

стриптиз, лишь бы я написал о ней больше и лучше.

Как и все молодые современные «творцы» она была уверена в

непреходящей ценности того, что делала, а ее картины между тем не были

даже оригинальны. На выставке, правда, еще собирались представить

видеоинсталляцию про «Кровь», о которой говорилось в названии. Инга

заверила нас, что за эту акцию, проведенную у могилы Неизвестного

солдата, ее несколько дней держали в каталажке. Лучше бы ее вовсе не

отпускали. До акции мне не было никакого дела, поэтому я попросил

175

художницу показать все выставляемые картины.

– Кстати соболезнуем, – усомнился Диего.

Инга не сразу поняла, о чем он, но, сообразив, попыталась изобразить на

лице боль утраты. Ничего у нее, естественно, не вышло. Возможно, это

была единственная положительная черта девушки – свою

самовлюбленность она не маскировала, а использовала как главное