Я приготовил себе чай и задремал на кухне.

Меня разбудила Крис. В участке над ней сжалились и отвезли спать

домой. Крис была бледна, руки у нее дрожали, но все-таки она находила в

себе силы мило и добродушно улыбаться моим сочувственным шуткам.

Было уже почти четыре часа ночи, мы сидели на кухне, по просьбе Крис я

поставил кипятиться ведра с водой – она хотела принять душ.

– Я так испугалась, когда увидела его застреленным, – призналась Крис.

– Ребята устроили попойку, я знала, что он там с ними, нажирается как ни в

чем не бывало. Мне было очень обидно и я решила затащить его к себе в

комнату и поговорить, убедить его остаться со мной. Вернее, я не

собиралась говорить, я хотела его ласкать. Благодаря мне Ванечка стал

намного раскованнее в сексе, конечно, так безнравственно говорить, но мы

узнавали друг друга в сексе, становились друг другу ближе. Если бы мы

могли безостановочно трахаться, мы бы никогда не расстались. Но после

секса, может быть, знаешь, возникает какая-то излишняя рассудочность.

Ванечка не был умным парнем, но он что-то чувствовал. Он не мог мне

этого объяснить и поэтому убегал.

Крис не сдержалась и зарыдала.

– Я зашла в комнату к мальчикам, – продолжила она, когда я ее обнял. –

Ванечки там не было, и у Вашингтон с Борщиком тоже. Тогда я заметила,

что дверь в твою комнату не заперта, постучалась, вошла… Я ведь знала,

что между вами что-то было, с одной стороны, мне хотелось вас застукать

180

и устроить сцену ревности или даже забраться к вам в постель и доказать,

что я круче, а с другой – я надеялась, что ты меня поддержишь и

уговоришь Ванечку не бросать меня. Он всегда уважал твое мнение… Я

зашла, а он сидел в той позе, и еще дым сочился у него изо рта.

Представляешь? Его, наверное, застрелили секунду назад, он даже

выдохнуть не успел. И этот ужасный запах паленого от огнестрельной

раны и от сигареты, которая прожгла ему ногу…

Крис закричала и уткнулась мне в грудь. Все ее тело пронзила судорога

страдания, я как мог сжимал ее и пытался успокоить, баюкая.

– Он умер? Он умер? Правда? – вопрошала Крис сквозь рыдания.

Я не мог отделаться от этого образа – остекленевшие глаза Вани, его

пухлые полуоткрытые губы и равнодушный сигаретный дым, который

выползает изо рта, стелится по скулам, щекам и минует ноздри.

– Тише, милая, тише, он уже ушел, с ним больше ничего не случится, он

больше не почувствует боли.

Вода в ведрах начала кряхтеть и глухо посвистывать. Через некоторое

время Крис опять успокоилась.

– Следствие пришло к какому-нибудь выводу? – спросил я.

– Они думают, это кто-то посторонний. Из-за смерти ди-джей дрона в

квартире целый день было много народа, кто-то мог задержаться до

вечера и убить Ванечку. Это выяснится только, когда все эти идиоты

протрезвеют. Им только завтра предстоит понять, что они потеряли друга…

Но, может быть, им что-нибудь запомнилось. Выходит, что стреляли из

пистолета с глушителем, я совершенно ничего не услышала. И не

слышала, чтобы входная дверь хлопала. Хотя в квартире было очень

шумно, у меня к тому же музыка работала на полную мощность – я могла

просто не обратить внимания.

– Кто хотел убить Ванечку? Это бред какой-то. Я уже сказал участковому

– он абсолютно безвреден. Вполне может быть, что это действительно

было бытовое убийство. Кто-то из наших соседей протрезвеет и

признается в случайно содеянном.

– Зачем они пьют?

– Потому что уже поставили на себе крест, еще не признались в этом, но

уже поставили.

– Ты ведь тоже поставил на себе крест, но не пьешь.

181

– Мне хуже, я не могу забыться. А ты еще видишь смысл в своей жизни?

– Не знаю… Но я очень сильно переоценила свои возможности – это

точно.

Крис посмотрела на меня грустными, удивительно беззащитными

глазами.

– Ты поможешь мне отмыться? – спросила она.

Крис стояла в корыте, а я поливал ее из ковшика. У нее было очень

красивое, хотя не слишком пропорциональное тело. Мужчины, наверное,