так что скорее всего договор шел о каких-то действиях. О каких? Была ли

Инга доверенным лицом Тобольцева и она ли сделала фотографию? Я

страшно жалел, что мы не прижали художницу к стенке и не заставили ее

рассказать все тут же. Ждать еще один день, когда события без нашего

ведома развивались так быстро, было непростительной

снисходительностью.

Что до смерти ди-джей дрона, в самоубийство я не верил. Не то, чтобы

он показался мне слишком жизнелюбивым во время нашей встречи –

просто никто бы не стал так изощренно с собой кончать, никто бы не стал

бегать по району с газовым баллончиком в заду даже из надежды

подставить любимую. Быть может, следствие пыталось спустить дело на

тормозах, не привлекать внимание общественности и схватить

расслабившихся убийц в самый неожиданный момент. Сомнительно – в

этой стране умеют обращаться только с топором.

Диего довел меня до дома. Около подъезда стоял милицейский фургон, а

из окон нашей квартиры слышался истерический женский плач.

– Опять что-то стряслось, – устало гарантировал Диего.

– Еще один труп, как ты думаешь?

Моложавый милиционер не пустил нас в квартиру, но на выручку пришел

участковый. Диего подбадривающе хлопнул меня по плечу, когда тот уже

178

второй раз за день протянул мне свою потную грязную ладонь.

– Добрый вечер, мы что-то пропустили?

– У вас в комнате парня пристрелили.

– У меня?! Где кошка?

– Там, не беспокойтесь. Она ничегошеньки не боится.

Мы проследовали за участковым в мою комнату. Да, я забыл ее

запереть, когда отправился на встречу с Диего, но это еще не повод

входить сюда и устраивать стрельбу.

На моей кровати, слегка накренившись в сторону, сидел Ванечка. Его

глаза остекленели. В центре груди виднелась аккуратная впадинка. Свитер

равномерно впитывал кровь так, что эта алая точка разрослась в разные

стороны правильным кругом. Ваня курил перед смертью – окурок в

безвольной руке прожег брюки и впился уже потухшим угольком в кожу.

– Ну почему именно на моей кровати? – печально спросил я и понял, что

на самом деле жалею об убитом. Он ведь был абсолютно безвреден.

– А вы бы где хотели, чтобы вас настигла смерть? – спросил участковый.

– На теле любимой женщины, – не задумываясь, ответил Диего.

– Бедная Лена… Убийцу уже нашли?

Участковый зачем-то покусал губы. Я мысленно убеждал себя, что не

стоит его бить, если он вновь заговорит о самоубийстве.

– Убийца – кто-то из ваших соседей по квартире, – на свое счастье

сообщил участковый.

– Неужели это так сложно определить?

– Идет обыск и допрос. Оружие не найдено. Возможно, придется

продержать их всю ночь в участке – только одна девушка оказалась

трезвой, но у нее истерика.

– Послушайте меня, товарищ участковый, – вступился я за соседей, – я

знал погибшего, против Ванечки никто ничего не имел, да даже если бы

имел – никто бы не стал его убивать. Не мои соседи во всяком случае.

– Верю, но это могло быть бытовое убийство в состоянии алкогольного

опьянения. Кто-то игрался с пистолетом. И та девушка могла его

пристрелить, ведь он ее бросил накануне, я прав? Состояние аффекта.

Все очень просто.

– Не думаю. А Крис его точно не убивала. Помяните мое слово, она не

виновна. Послушайте только, как бедняжка убивается.

179

– Я и говорю, состояние аффекта.

– Но у нас не Бразилия какая-нибудь, чтобы так проблемы решать. Я

более чем уверен, что Крис готова была ждать его возвращения хоть

вечность. Она не убивала его, я точно знаю.

– Теперь ей и придется ждать его возвращения целую вечность, –

заключил участковый и вышел из комнаты.

Диего откланялся. Тело Ванечки скоро увезли. Квартира опустела – всех

переправили в участок. Мне опять предстояло спать в комнате, где только

что гостила смерть. Полились непрошеные слезы – все-таки однажды мне

было очень хорошо с Ваней, и я все еще был искренне благодарен ему за

подаренное тепло.