сейчас время междусобойчиков. Почитайте блоги в том же Интернете. Интеллектуалы

дружат с интеллектуалами и соревнуются друг с другом, кто умнее и лучше всё понимает.

Обсуждают положение в стране, потрясают кулачками в сторону правительства, но всё друг

с другом, всё в своей песочнице. А этот ужасный, неповоротливый народ смотрит «Дом-2»,

когда же они опомнятся, это ведь бяка, это фу. А народу ровным счётом никакого дела до

интересов интеллектуалов – ох, как невежливо с их стороны. А знает ли московский

интеллектуал, что творится в стране вообще, чем живёт народ на всей необъятной? Вряд ли –

ему либо и в столичной песочнице уютно с братьями по разуму, либо он в Москву сбежал, не

выдержав близости народа. Пропасть, даже пустота между. Я вовсе не говорю, посмотрите

на меня всю в белом. Я такая же! Ведь здесь, с вами сижу, коктейли распиваю, а отправиться

в ближайшую деревню, где беднота и пьянь, как будто брезгую. Знаете, на нашем

телевидении есть такой формат – сидит обычно пара ведущих-интеллектуалов, говорят с

гостями о стране, культуре и народе, но они в студии, они в Москве, они не променяют это

на жизнь в провинции и непосредственное, каждодневное общение с народом. Их

передёрнет, если такое предложить.

– Я примерно понимаю, о чём вы. Хотя, может быть, дело вовсе не в классовом делении,

а просто в личностных качествах. Почему-то один человек боится других людей и

выстраивает защиту, интеллектуальную или кулаками, тут и пропасти непонимания, а другой

человек по своим внутренним особенностям оказывается с рождения расположен к другим,

видит мир добрыми глазами, и поэтому не замечает различий между собой и другими. Но

121

вообще то, что вы говорите, это из серии «Актуален ли сегодня сборник «Вехи». Помните,

как у Гершензона? Всё, что мы можем сказать русскому интеллигенту – постарайся стать

человеком. Потому что вы не люди, а калеки.

– Вот-вот, кем быть лучше – животным или калекой? У меня на этот счёт даже есть

этакая пелевинская теория, я её изобрела, когда училась на факультете журналистики МГУ.

Из истории отечественной журналистики известно, что в революционные дни, с 25 февраля

по 5 марта в Петрограде издавалась только одна газета – «Русский инвалид». Прямо так в

учебнике и написано. Это код, понимаете? В сознание всех юных, неокрепших

интеллектуалов, прошедших школу советской и постсоветской журналистики,

впрыскивается простая, но яркая мантра: русский – инвалид. Парадокс, конечно. Но из года

в год. Где-то на генетическом уровне людей, которые потом получают доступ к

общественным рупорам, откладывается эта информация. И вот уже наши интеллектуалы,

сами о том не подозревая, транслируют это дальше, через газеты и журналы, по радио и ТВ,

в романах и рассказах. Об этом не говорят прямо, но это где-то на молекулярном уровне,

между строк, такое заражённое междустрочье. Информационный, идеологический вирус. И

вот все мы уже под этим ходим. Русский инвалид. Русский – инвалид.

Борис хохотал на весь зал и махал Габи руками, чтобы та остановилась.

–

Какая же вы выдумщица, - прокряхтел он сквозь смех. – Чем вы только занимались на

журфаке?

–

Пила на лекциях ром из фляжки.

–

Оно заметно.

– Но это не шутки. Борис, ну как можно любить эту страну, объясните мне? Я вам уже

рассказывала, с какими историями сталкивалась. Вот ещё. Деревня, мать-алкашка принимает

в доме собутыльников, а у неё дочь умственно отсталая, пока родительница пьёт и предается

разврату, дочь не может попасть в дом и отмораживает себе ноги. Кое-как проникла в избу, а

тут неделями запой, скулит, чтобы ей помогли, а ей в ответ – лежи на печке и чтобы ни

звука, иначе убьём. Ну лежала, постанывала тихо-тихо, ноги позже пришлось ампутировать.

–

Кошмар какой…

–

Ха, это не всё. Дочке-то куда деться, живёт дальше с чудовищной мамашей, а та

продолжает свой беспредел с хахалями. А чтобы дочь, инвалидка-олигофренка, не портила

вид, её из дома прогнали жить во двор. Борис, в собачью конуру. Вы понимаете? Потому что